Л е н а. Ну почему ты считаешь, что я не могу ничего понять? В конце концов, я сама вышла замуж девятнадцати лет и тоже без благословения родителей.
М а ш а. Мать, ты лукавишь. У тебя ж не было родителей.
Л е н а. У папы они были.
М а ш а. А ты твердо уверена, что он не просил благословения?
Л е н а. Твердо.
По заведенному порядку к восьми часам утра М а р ь я Т р о ф и м о в н а, домработница Бахметьевых, накрыла Глебу Глебовичу завтрак, положила возле прибора свежую газету, затем на цыпочках подошла к двери в комнату Виктора, посмотрела в замочную скважину, прислушалась, но, должно быть, ничего не услышала, вздохнула и так же на цыпочках пошла на кухню. Дверь открылась, и появился В и к т о р босиком в трусах.
В и к т о р (взглянул на стоящие в углу большие часы и сказал кому-то, находящемуся в его комнате). Еще нет восьми. Надо подождать минут пятнадцать — двадцать.
Марья Трофимовна вернулась в столовую и замерла на пороге, стремясь разглядеть что-то в комнате Виктора, но Виктор уже успел закрыть дверь. Часы пробили восемь.
М а р ь я Т р о ф и м о в н а (перекрестилась и подошла к другой двери). С добрым утром, Глеб Глебович. Пожалуйте завтракать.
Дверь распахнулась, и в столовую вошел высокий, чисто выбритый с т а р и к в белоснежной рубашке, отглаженных брюках и клетчатой домашней куртке.
Г л е б Г л е б о в и ч. О! Помидоры появились? Пять лет не видел. Не видал и не едал. Это где же вы изловчились?
М а р ь я Т р о ф и м о в н а. В Доме ученых. Академикам всем дают, а членам-корреспондентам по списку. Такой скандал был…
Г л е б Г л е б о в и ч (развернул газету). Я один завтракаю? Виктор!
М а р ь я Т р о ф и м о в н а (замерла). А он еще не выходил. Вчера когда вернулся-то!.. И-и-ех!
Зазвонил телефон.
(Взяла трубку.) У телефона. А кто его просит? Сейчас узнаю. Глеб Глебович, вас Алексеев.
Г л е б Г л е б о в и ч. Какой Алексеев?
М а р ь я Т р о ф и м о в н а. А бог его знает.
Г л е б Г л е б о в и ч. А-а-а… (Взял трубку.) Товарищ Алексеев, одну минуточку… (И пошел в свою комнату.)
Выглянул В и к т о р.
В и к т о р. Няня, это кого?
М а р ь я Т р о ф и м о в н а (махнула на него рукой). И-и-ех! Бесстыдник!..
Вошел Г л е б Г л е б о в и ч с рукописью. Виктор поспешно скрылся в своей комнате.
Г л е б Г л е б о в и ч (взял трубку). Ну-с, так… Я прочел. Напомните мне, пожалуйста, ваше имя-отчество и простите старика… Я прочел, Григорий Васильевич. Что касается основных проблем — я здесь не судья. Кстати, кто вам оппонирует из физиков?.. Иван Осипович?.. Нет, не так чтобы коротко, но знаком… Ну что ж, ваша работа одна из первых попыток физика поблуждать в наших дебрях. И что и говорить — попытка продуктивная. Биология, увы, пока еще наука главным образом описательная. И, откровенно говоря, я давно уже не наблюдал в работах нашей научной молодежи такой самостоятельности суждений и, пожалуй, яркости личности автора. Отрадно, и весьма. Но кое-что, признаться, меня покоробило… Нет, нет, не в научном плане, а… как бы вам сказать… в стилистике, в манере изложения. Если хотите, в плане этическом. Если уж вы пришли в соседнюю квартиру, так ведите себя как доброжелательный гость. Ведь вам там рады. Чего ж вы все топчете, передвигаете мебель. Ведь и до вас здесь кто-то жил и, знаете, работал. Не так уж безуспешно работал… Ваше поколение, к несчастью, уже не застало Николая Ивановича Вавилова, а ведь в сущности… Вот именно… Уж больно нетерпимы вы — физики новой формации, больно на оккупантов похожи, простите мне эту военную терминологию. У меня у самого сын физик. Тоже агрессор вроде вас… Исследование на стыке наук — это же не стычка — «давай стыкнемся»! Это же не по морде надавать. Это скорей роман, если хотите. Со всеми вытекающими отсюда последствиями, с появлением нового организма… Ну, так. Отзыв написан… Как вам угодно… Нет, я сейчас ухожу. Буквально через две минуты… Кладу его у телефона, он будет вас ждать. Желаю успеха, этцетера, этцетера… (Положил трубку.)
Часы бьют четверть.
Восемь пятнадцать. Где Сергей Федорович?
И в тот же момент звонок в передней.
М а р ь я Т р о ф и м о в н а. Приехал.
Бахметьев неторопливо снял куртку, Марья Трофимовна помогла ему надеть пиджак и подала портфель. Снова звонок.
Ну чего раззвонился? Позвонил раз — и ступай в машину. Так нет, надо ему весь дом перебудить.
Г л е б Г л е б о в и ч. Марья Трофимовна, тут отзыв лежит. Заедет один господин по фамилии Алексеев — это ему. (Вышел в переднюю.)
Хлопнула дверь. Марья Трофимовна убрала со стола и пошла на кухню. Появился В и к т о р и плотно закрыл дверь, ведущую в переднюю и на кухню.
В и к т о р. Иди.
Боязливо переступив порог, в столовую вошла Л е н а. На ней не по размеру огромная полосатая Викторова пижама.
(Протянул Лене телефонную трубку.) Ну чего же ты боишься? Звони.
Л е н а (набрала номер; говорит очень тихо). Вера? Это Лена говорит. Андрей Петрович не пришел?.. Нет, нет, не надо, не зови. Скажи ему, что я сегодня опоздаю. Если спросит вчерашний анализ на нержавейку, у меня в левой тумбочке… Потом расскажу… Ну, в общем, я, кажется, замуж вышла…
В и к т о р (схватил Лену и поцеловал). Почему «кажется»?
Л е н а. Пусти… (В трубку.) Спасибо… Ладно, потом…
Г о л о с С о ф ь и А л ь б е р т о в н ы (из спальни). Марья Трофимовна!..
Лена бросила трубку, вырвалась из объятий Виктора и остановилась в растерянности. Дверь из передней начала открываться, но Виктор прижал ее плечом.
В и к т о р (шепотом). Беги!
И Лена, путаясь в сползающих пижамных штанах, убежала в комнату Виктора. Виктор отпустил дверь, и в столовую вошла М а р ь я Т р о ф и м о в н а.
М а р ь я Т р о ф и м о в н а (укоризненно посмотрела на Виктора, покачала головой и громко сказала в направлении спальни). Иду!
В и к т о р. Няня!.. (И приложил палец к губам.)
М а р ь я Т р о ф и м о в н а. И не подумаю. Безобразник!
Виктор взял со стола вазочку с печеньем и унес в свою комнату. Марья Трофимовна посмотрела ему вслед и решительно пошла в спальню. Из комнаты Виктора вышла Л е н а.
Л е н а. Может, я на кухне?
Г о л о с В и к т о р а. Ну что за глупости. Иди в ванную. Налево вторая дверь. Зеленое полотенце — мое.
Лена ушла, и в столовую тут же вошли С о ф ь я А л ь б е р т о в н а и М а р ь я Т р о ф и м о в н а.
С о ф ь я А л ь б е р т о в н а. Нет, этого не может быть… Вы чего-то не поняли, Трофимовна.
М а р ь я Т р о ф и м о в н а. Вот вам не хочется так думать, вы и говорите, что я не поняла. А я все поняла. Я, милая вы моя Софья Альбертовна, в мирное время сама с мужем полтора года прожила, пока его, царствие ему небесное, на германскую войну не угнали. Чего уж тут не понять?