Л о п у х и н. Коль скоро дело подлежит рассмотрению в суде присяжных, не мне говорить вам, батенька мой Владимир Иванович, какова должна быть в нем роль обвинителя. Ваш опыт, воля, выдержка, красноречие, неумолимая логика вашей аргументации как нельзя более соответствуют тем надеждам, кои государь возлагает на сей процесс. Вот. (Придвинул Жуковскому лежавшую на столе объемистую папку.) В добрый час!
Ж у к о в с к и й. Я очень сожалею, Александр Алексеевич, но принять этого назначения не могу. Я не привык бить лежачего.
Л о п у х и н. Помилуйте, батенька! Да какая же Засулич лежачая?
Ж у к о в с к и й. Она-то, может, и не лежачая… Но обвинять ее… Не значит ли это… оправдывать тех, кто бьет лежачего?! (Встал.)
П р и с т а в (аж свистнул). Не угодно ль этот финик вам принять?.. А, Александр Алексеевич?..
Жуковский вышел. А Лопухин, как сидел за своим столом, так и остался, положив руки перед собой и напряженно глядя вперед.
А правая игровая площадка тем временем превратилась в салон одной из петербургских красавиц.
Молодой поэт во фраке с артистическим бантом — С е р г е й А р к а д ь е в и ч А н д р е е в с к и й читал дамам свои стихи, только что написанные им в альбом хозяйке дома.
А н д р е е в с к и й.
Мне горько, я устал,
Альбом передо мною,
Гвоздикой лист заложен.
Пишу вам мадригал.
Печальный. Ведь иной
Мне жребий невозможен.
Отныне всякий раз,
Увидевши в саду
Цветок гвоздики нежной,
Я буду помнить вас,
Кораллы ваших губ
И аметисты глаз —
Венец любви безбрежной.
Д а м ы. Браво, браво!..
— Какой экспромт!..
— Какое неподдельное чувство!
— Сергей Аркадьевич, голубчик! И мне, пожалуйста!
— И мне!..
А н д р е е в с к и й. Извольте, извольте… О чем же сейчас?.. Поверьте, сердце полно, а голова пуста… Ирина Степановна, прелестница моя, дайте тему.
И р и н а С т е п а н о в н а. Я, право, затрудняюсь… Ну, любовь и судьба.
Д а м ы. Браво, браво!..
А н д р е е в с к и й. Вот это тема! Благодарю вас. Сейчас зарифмую вам обвинительное заключение по делу Веры Ивановны Засулич. Прелестная баллада получится!
Д а м ы. Сергей Аркадьевич, а правду говорят, что она с восемнадцати шагов, не целясь, в туза попадает?
— А он же ее сам учил стрелять?
— Кто?
— Да этот студент поротый. Она же с ним в родстве состоит.
— Как же в родстве? Она же его возлюбленная!..
— Фи, какая порочная натура!..
И р и н а С т е п а н о в н а. Сергей Аркадьевич, вы обещали билеты на процесс. Уж похлопочите, голубчик.
А н д р е е в с к и й. Не обещал и не обещаю. Все в руках графа Палена.
И р и н а С т е п а н о в н а. Сергей Аркадьевич, но вам-то, товарищу прокурора Петербургского суда, ужели откажет?!
О д н а и з д а м. Ирен, вы его отвлекаете! Сергей Аркадьевич, мы ждем вашей импровизации!..
А н д р е е в с к и й (поднял крышку рояля и взял аккорд). «Любовь и судьба». Баллада.
Л о п у х и н (подходя). Простите, милые дамы, я вынужден лишить Сергея Аркадьевича вашего общества. (И развел руками.) Дела!
И р и н а С т е п а н о в н а. Сергей Аркадьевич, мы вас ждем!..
Андреевский встал и поклонился дамам. Лопухин взял его под руку и вывел на авансцену.
Л о п у х и н. Я видел государя в разных видах, дай, господи, ему доброго здоровья. (Перекрестился.)
Перекрестился и Андреевский.
Но такого пароксизма гнева, батенька мой Сергей Аркадьевич, мне не доводилось наблюдать никогда. Это, конечно, конфиденциально.
Андреевский поклонился.
Государь затопал ногами, лицо его побагровело. «Вон! — закричал он. — Вон из Петербурга! Вон из Петербургской прокуратуры!.. Где он служил прежде, этот Жуковский?» — «В Пензе», — доложил я. «Так в Пензу же его! в Пензу!..» И вот печальный итог: всеми нами уважаемый Владимир Иванович, блистательный обвинитель, оратор…
А н д р е е в с к и й. Что и говорить — звезда первой величины.
Л о п у х и н. …Судейский чиновник в далекой провинции.
А н д р е е в с к и й. Боже мой, какая беда!..
Л о п у х и н. Государь назвал вас, Сергей Аркадьевич. Вот это дело. (Передал Андреевскому портфель.) Изучите, и да сопутствует вам удача.
А н д р е е в с к и й (взял портфель и поклонился). Само собой разумеется, что, обвиняя Засулич, я могу признать действия Трепова неправильными?
Лопухин стиснул зубы так, что желвачки вздулись под тонкой сухой кожей щек. Андреевский секунду молчал, ожидая ответа Лопухина, но Лопухин молчал.
Слово осуждения противозаконному действию Трепова, произнесенное с прокурорской трибуны, облегчает задачу обвинения Засулич и придаст ему, Александр Алексеевич, придаст ему то свойство беспристрастия, которое и составляет его настоящую силу.
Л о п у х и н (помолчав). Нет. Это, батенька мой, исключено. (Пауза была томительной.)
А н д р е е в с к и й. В таком случае… (Он очаровательно улыбнулся и протянул портфель Лопухину.) В таком случае разрешите мне отправиться в Пензу, вслед за Владимиром Ивановичем!..
П р и с т а в. «Пустота»! Басня.
Святая простота
Святую пустоту создать хотела
И тотчас принялась за дело.
Стеклянный взяв баллон,
Она его промыла,
Прочистила, прокипятила,
Потерла тряпочкой. И он
Всех поражал своею чистотою.
Она достала пробочку и тою
Забила горлышко. Но тут сообразила,
Что спертый воздух в нем.
Очистить чтоб объем,
Насос достала
И сутки полные из рук его не выпускала,
Качала гнусный воздух прочь
И день, и ночь,
Потом устала
И спать легла, довольная трудом.
И что ж? В баллоне том
Отныне чистота?
И пустота?
Нимало!
Откуда ни возьмись в нутро его попала
Бацилла мерзкая — микроб,
Который виден только в микроскоп,
Но вреден, как змея.
А рассказал все это я
С намеком:
Всякий умный знает,
Что свято место пусто не бывает!
На левой площадке — квартира Кесселя.
Ж е н а К е с с е л я (предельно раздраженно). Верно говорят: в двадцать лет ума нет — и не будет, в тридцать лет жены нет — и не будет, в сорок лет положения нет — и не будет! (Перевернула тонко раскатанный лист лапшового теста, посыпала его мукой и, взяв скалку, с остервенением принялась катать его с другой стороны.)
К е с с е л ь (добрил губу и проверил ее пальцем). Ну, жена-то, положим, есть.
