– Где шел, где бежал, коней-то не дали нам сегодня, а Клаус велел побыстрее вам доложить.

– Ну что ж, молодец, брат-солдат. Иди, найди сержанта, скажи, чтобы собирал людей. Всех, кого сможет найти. А сам можешь сегодня в замке, на воротах остаться.

– Уж нет, господин, я с вами чумного ловить, я из-за него все ноги сбил, да и интересно же.

– Хорошо, – кивнул Волков и сказал Ёгану: – Запрягай телегу, в телеге поеду, но коня не расседлывай. В поводу пойдет.

– Вам полежать бы, господин, пусть сержант едет; вы вон на лицо серый. Куда вам!

– Нет, сам поеду, – отрезал солдат.

Не то чтобы он не доверял сержанту, хотя он ему и не доверял, просто самолично хотел изловить мужика, что шастает по болотам.

Люди барона стали собираться, сержант руководил сборами, а Волков выяснил, что в арсенале барона почти ничего нет: ни арбалетов, ни топоров, ни алебард. Пришлось распорядиться, чтобы Ёган взял свою секиру, и алебарду, и арбалет, а также большой кусок доброй веревки. Солдат велел своему слуге прихватить еще и запасной плащ. Все это было сложено в телегу.

В это время на балконе, который вел на второй этаж покоев, появился барон.

– Эй, – закричал он, – коннетабль, что, войну затеяли с кем-то? Куда вы все собрались?

Волков велел тому стражнику, что прибежал от Клауса, никому и ничего не рассказывать, так как никому особо не доверял, поэтому никто из людей барона не знал, куда они едут, даже сержант. Солдат не стал кричать барону, а не поленился подняться на балкон и сказать тому с глазу на глаз:

– Кажется, Клаус обнаружил лежбище холерного мужика, во всяком случае, следы нашел. Я собрал людей, чтобы убить его или поймать.

– Черт вас дери, Фолькоф, что ж вы даже не предложили мне поучаствовать в охоте?!

– Да какая это охота, зарежем холерного да и вернемся.

– Самая настоящая охота, – произнес барон.

– Да мы даже не знаем, удастся ли нам его найти, у нас только следы.

– Не всякая охота удачна. В любом случае, я еду с вами.

– Он опасен, господин барон, серьезно опасен.

– Фолькоф, вот сейчас вы выглядите болваном, – серьезно сказал барон. – Вы что, думаете, я испугаюсь?

– Нет, не думаю, но раз уж вы поедете, то давайте попытаемся поймать его живьем.

– Отлично! Так еще интереснее!

– В таком случае, господин барон, прошу вас присоединиться к нам, один добрый воин в отряде никогда не помешает.

– Ёган, – заорал барон на весь двор, – вели седлать моего коня для охоты!

Пока кормили людей, собирали барона, ехали – день покатился к вечеру.

Солдат лежал в телеге на сене, дремал, а вечер выдался на удивление хорош. Солнце то и дело пробивалось из-за облаков, дождя не было, и под плащом лежать оказалось жарко.

Не доехав до места, они встретили Клауса. Он был возбужден, потирал руки и иногда даже заикался. Стал долго и подробно рассказывать, как нашел свежий след, и как после этого его собака стала брать запах холерного мужика, и что мужик сейчас, должен быть, в болоте, так как собака егеря дважды делала стойку в ту сторону. Так что нужно затаиться и ждать. Егерь и барон обдумали, где и как всем быть и как лучше действовать. Солдат в эти обсуждения не лез и советов не давал: все это скорее напоминало охоту, в которой у него совсем не было опыта. Честно говоря, да и желания что-либо делать у него не было. Барон хотел с ним выпить как следует, но солдат выпил совсем чуть-чуть, поел немного и опять завалился в телегу под плащ. Барон не стал настаивать, думая, что Волков еще не отошел от ночного происшествия.

Спускались сумерки, было тихо и безветренно, натужно завыла выпь, да лягушки квакали, с болота тихонько поплыл туман сначала кусками, а за ними потекли белые волны, и когда солнце уже садилось, туман заливал все вокруг. Теперь стало зябко, Волков кутался в плащ, не то дремал, не то бодрствовал и с удовольствием бы заснул, но тревожное ожидание мешало, все время думал: «Вдруг Клаус ошибся? Вдруг мужика нет? А вдруг его кто-нибудь предупредил? А вдруг он сегодня не выйдет из болота? А вдруг он нас слышал?»

Барон тем временем выпил полкувшина вина и оживленно что-то рассказывал сержанту и стражникам. Клаус же все время его осаживал и просил говорить тише, так как по воде речь далеко слышится. Барон затихал, но только до нового глотка. Наступила ночь, а холерный мужик из болота не вышел, ночные звуки заполнили окрестности, лягушки не унимались, им вторили ночные птицы. Посоветовавшись, охотники решили ждать до утра. Ветра не было, но костер решили не жечь, сидели в сыром тумане, мерзли, а солдат, закутавшись в два плаща, заснул, заснул по-настоящему.

Ёган его разбудил, когда светало, он шептал, тряся его за плечо:

– Господин, господин, просыпайтесь! Кажется, началось!

– Что началось? – Волков приподнялся на локтях.

– Собака настороже, Клаус говорит, что по болоту кто-то шлепает. – Слуга махнул рукой куда-то в сторону. – Но не тут, где мы ждем, а там, да еще и барон пьяный чудит.

А барон действительно чудил. Пьяный вдрызг, он уже залез на коня, отобрал у одного из своих людей копье и, размахивая им, бубнил:

– Сейчас я на него погляжу, этот холерный думает, что обойдет нашу сторожу и уйдет? Черта с два!

– Подождите, барон, – произнес Волков, вылезая из телеги. – Не спешите.

– Фолькоф, а я и не спешу! – крикнул барон и опять потряс копьем. – Мы все тут слышали, как он шлепает по воде вон там.

– Надо выяснить, где шлепает, – сказал солдат.

– Вот я сейчас и выясню, – барон дал шпоры коню и унесся в туман.

– Он сейчас убьется, – заявил Ёган. – Темень кругом да туман!

– Эй, кто-нибудь, езжайте за бароном! – заорал солдат.

– А на чем? – спросил сержант. – Кони-то расседланы!

– Расседланы? – возмутился Волков. – Какого дьявола?!

– Так ваш Ёган сказал, что на долгой стоянке коней расседлывать, чтобы отдыхали, только у барона был под седлом, он своего расседлывать не велел.

– Господи, что ж за болваны-то, – произнес солдат.

И тут из тумана донесся звук. Сначала Волков даже не понял, что это, а потом догадался. Это было резкое, неестественное, с подвизгом, ржание коня, а затем и крик: короткий, злобный, боевой. Кричать, кроме как барону, здесь было некому.

– Что стоите, дьяволы?! На помощь барону, бегом!

Сам схватил секиру из телеги и бросился на звук. Его быстро догнал Ёган, отобрал у него секиру:

– Куда вам с одной рукой-то? – и побежал вперед. Тут же их обогнал всадник. Волков узнал мощную спину сержанта, ехал он без седла, в правой руке держал алебарду. Все остальные люди тоже легко обгоняли солдата, от бега у него заболела щиколотка, но это было полбеды. Бедой было то, что снова закололо в груди и во рту появилась кровь. Он остановился, стал кашлять, пришлось перейти на шаг и сплевывать. А впереди шла нешуточная кутерьма: из тумана на него выскочил конь барона, доносились звуки глухих ударов, крики. Солдат слышал, как громко и отчетливо орет сержант:

– В колено его руби! Не стой! Навались разом! На руку навались! Держите крепче! Барона-то оттащите!

Когда солдат доковылял до места действия, первым делом он увидел барона – тот сидел в дорожной грязи по пояс, но был весел.

– Я поймал его, Фолькоф. Слышите? Он думал обойти нашу сторожу. – Барон уставился на солдата. – А что, он вас тоже задел? У вас на бороде кровь.

– Что? А, нет, это я кашлял, вы-то целы, барон?

– Я цел, Фолькоф, я цел и прекрасно себя чувствую, давно себя так не чувствовал, давно.

А Волков подумал о том, что ему повезло, ибо нет худшего позора для коннетабля, чем потеря своего господина. Даже если господин такой болван.

– А он крепок, Фолькоф, – продолжал барон, с трудом поднимаясь из грязи. – Он очень крепок, этот холерный мужик, он мотал меня, как тряпку, одной рукой. Клянусь богом, я не видел такой силы ни у кого, а второй рукой пытался сломать мне шею. Вы не поверите, Фолькоф, пытался открутить мне голову, словно пробку от бутылки.