Гостиная в Ульяновском доме-музее В. И. Ленина

Город на Волге — Ульяновск. Полвека назад это был тихий, захолустный городок Симбирск. Он стоял далеко от железной дороги. Не дымились в нём заводские трубы, даже звонки трамвая не врывались в сонную тишину. Уроженец Симбирска писатель И. А. Гончаров так описывал его: «Самая наружность родного города не представляла ничего другого, кроме картины сна и застоя. Те же, большею частью деревянные, посеревшие от времени дома и домишки, с мезонинами, с садиками, иногда с колоннами, окружённые канавками, густо заросшими полынью и крапивой, бесконечные заборы; те же деревянные тротуары с недостающими досками, та же пустота и безмолвие на улицах, покрытых густыми узорами пыли».

Весной тихий Симбирск оживал и хорошел. Зеленели сады, зацветали фруктовые деревья. Начиналась навигация. По широкой как море Волге двигались пароходы. Спускались на воду лодки, звенели по вечерам песни.

В Симбирске родился и провёл школьные годы Владимир Ильич Ульянов (Ленин). Старый Симбирск назвали его именем — Ульяновск. Теперь этот город знают во всём мире. На поездах и самолётах, теплоходах и туристских машинах сюда стремится множество людей. Уже с утра по дворику вьётся длинная очередь в дом-музей В. И. Ленина. Группа загорелых пионеров нетерпеливо переминается с ноги на ногу. Они, видно, проделали долгий путь, чтобы провести полчаса в доме Ульяновых… Волнуясь входят ребята в дом; путаясь в шнурках, надевают неуклюжие музейные тапочки. Только бы всё увидеть, только бы успеть всё запомнить! Но время летит неимоверно быстро. Вот уже обошли все маленькие комнаты, чуточку задержались у книжной полки Володи; в детской подивились игрушкам: самодельные кубики, тряпичная кукла с глазами, намалёванными цветным карандашом; полюбовались рисунком Ольги (ветряная мельница! Наверное с натуры рисовала. Теперь таких не встретишь!); кто-то потихоньку потрогал хлебницу, выпиленную Александром в подарок матери…

Пора уходить. Неужели всё? Ноги тяжелеют, не повинуются. Мысленно пробегаешь снова весь короткий путь. Сначала вошли в гостиную. Справа от двери стоит небольшой чёрный рояль. Все двинулись дальше в кабинет Ильи Николаевича, а кто-то остановился у рояля, взволнованный: тот самый?! Под стеклом на рояле ноты. Любитель музыки проталкивается поближе: чёрный переплёт, на нём кожаный треугольник с вытисненными буквами «М. В.», раскрыта небольшая книжка нот, в ней виднеется знакомая песенка «Ах, попалась, птичка, стой». Рядом ещё пожелтевший нотный лист. Издали не разобрать, что.

В этой гостиной Ленин впервые в жизни услышал музыку. Здесь по вечерам зажигалась вот эта большая керосиновая лампа, задёргивались занавески. В зеркале отражались большие листья комнатных цветов. Крышка рояля была открыта, и ноты лежали не под стеклом, а на пюпитре, и клавиши не молчали. Их будила крепкая, умелая рука. И вот они звенят, гудят, поют что-то нежное. А наверху, в детской, идёт весёлая кутерьма. Света не зажигают. Натянув шубку мехом вверх, Володя изображает чудо-зверя «брыкаску». Брыкаска выползает из-под кровати. Все с визгом разбегаются в разные стороны. Но вдруг снизу послышались звуки фортепиано, и всем расхотелось шуметь и носиться. Дети потихоньку спускаются вниз. Старшие раскрывают книги или принимаются что-нибудь мастерить. Малыши неслышно играют на полу. Отец углубился в свои бумаги. Как хорошо работается и отдыхается, когда играет мама! Даже лежа в постели приятно слушать её игру и незаметно засыпать…

И рояль и ноты с девичьими инициалами «М. Б.» привезла с собою из отцовского дома Мария Александровна Бланк, ставшая женой Ильи Николаевича Ульянова. Музыка была не забавой, не развлечением — важной частью её жизни. В страшный год, когда был казнён старший сын Александр, семья Ульяновых снялась с насиженного гнезда и переехала в Казань. Мария Александровна распродала всё имущество. Не продан был лишь рояль. Его взяли с собой в новую жизнь.

«Так как Мария Александровна была очень хорошая музыкантша, любившая и хорошо понимавшая музыку, то музыка в семье значила многое»,— это слова Анны Ильиничны Ульяновой-Елизаровой. Мария Александровна прекрасно владела фортепиано. Она могла сыграть детям всё лучшее, созданное для этого инструмента — и Моцарта, и Бетховена, и Шуберта, и Шопена.

Среди нот в доме-музее сохранилось много двух- и четырёхручных переложений опер.

В маленьком Симбирске не было оперного театра. Изредка в городе гастролировала приезжая оперная труппа. Оперные спектакли были событием в захолустном городке. С каким волнением собиралась на спектакль семья Ульяновых! В складчину со школьными друзьями дети брали билеты в дешёвую ложу третьего яруса и наслаждались музыкой. Школьная подруга Ольги А. Ф. Щербо ходила с ними в театр на «Аиду» Верди, «Африканку» Мейербера, «Демона» Рубинштейна, «Евгения Онегина» Чайковского. Посещать оперу с Володей и Олей ей было особенно интересно, т. к. они хорошо знали музыку. Можно представить себе, как потом дома все собирались вокруг рояля, мать вынимала клавир недавно услышанной оперы, дети слушали, подпевали, вспоминая недавние театральные впечатления. Все, кому приходилось слышать, как играла Мария Александровна, называют её игру одухотворенной, вдохновенной, отмечают теплоту, музыкальность исполнения. Играя, она как бы беседовала с людьми. Для самой Марии Александровны музыка до конца жизни оставалась добрым другом, придавала ей силы в горькую минуту.

Когда Владимир Ильич находился в подполье или эмиграции, его друзья навещали Марию Александровну. Иногда товарищам по партии удавалось получить какие-нибудь сведения о нём. Хотелось поскорее передать их матери. В такие минуты огромного душевного волнения она часто обращалась к музыке: «…И наслушавшись и наговорившись она, маленькая, худенькая, вся светившаяся глубокой добротой и печалью, тихо подходила к роялю, открывала его и как бы унесясь далеко-далеко в своих думах, начинала играть печальные, тихие мелодии, так гармонирующие со всем её настроением»…

Понятно, что мать старалась развить в своих детях музыкальное чувство, учила их проникать в мир музыки, понимать её своеобразный язык.

Все дети, кроме Александра, обучались игре на рояле. Самой прилежной в семье справедливо считали Ольгу, девочку годом моложе Владимира Ильича. Брат с сестрой, самые живые и шаловливые в семье, были неразлучны. Их шумные игры и проказы будоражили весь дом. Бойкая, весёлая Лёля не уступала мальчишкам в играх и беготне.

Она очень ловко лазила по деревьям и крышам, вся в синяках и царапинах. В гимназии её прозвали «поколеноморепереходящая». К музыке она пристрастилась сразу, и все удивлялись, что эта подвижная, как ртуть, девочка часами просиживает за роялем, терпеливо повторяя гаммы и этюды. Юноша-старшеклассник Володя Ульянов говорил, слушая бесконечные музыкальные упражнения Ольги: «Вот чьей работоспособности можно позавидовать». Старшая сестра Анна Ильинична заметила, что пример Ольги повлиял на него. Со школьных лет Володя стал вырабатывать в себе трудолюбие, умение систематически работать.

Ольга была богато одарённой натурой. Гимназию окончила с золотой медалью, свободно владела тремя языками — французским, английским и немецким, а когда понадобилось, самостоятельно изучила и шведский. Она хорошо рисовала, её рисунки выделялись на гимназических выставках.

Но музыка ей была особенно дорога. Мать находила, что музыкальные способности Оли невелики. Однако горячее желание и уменье работать сделали своё: Ольга настолько хорошо успевала, что одна из всей семьи поступила в Музыкальную школу Казани. Там она занималась с таким же увлечением и усердием. Участвовала в хоре. В письмах её то и дело находишь строки о занятиях музыкой: по 2 часа играет, готовится к концерту школьного хора («Посещаю все репетиции и два дня почти не бывала дома»), а потом: «Концерт прошёл с большим успехом, чему я ужасно рада». Её школьная подруга Сашенька Щербо считала Ольгу прекрасным товарищем. Оля всегда готова была помочь подругам и особенно охотно разучивала с ними и аккомпанировала им песни (называют некоторые: «Выхожу один я на дорогу», «Укажи мне такую обитель», «Однозвучно гремит колокольчик»).