Как только Гусинский вышел из СИЗО, начались его переговоры с «Газпром-Медиа».

– Гусинский с Кохом регулярно встречались, о чем-то договаривались, – вспоминает Леонид Парфенов. – Гусинский говорил: «Вот Алик – Алик нормальный парень». И Кох тоже говорил: «Ну, вроде все нормально, мы все разрулим». Градус полемики на самом НТВ то повышался, то понижался: было видно, что они ищут компромисс. Казалось, никто не собирался убивать НТВ. Достаточно продолжительный период времени все могло закончиться и так, и сяк. Я думал, что Гусинский как-то отобьется.

20 июля Гусинский и Кох заключили сделку. «Газпром-Медиа» выкупала все долги Гусинского, а также сверху платила ему 300 миллионов долларов и получала за это весь «Медиа-Мост». Этот договор, а заодно и «шестое приложение» к договору, особо оговаривавшее, что именно отказ от НТВ гарантирует свободу Гусинского, были скреплены подписью министра печати Лесина.

Сразу после этого Генпрокуратура прекратила уголовное дело в отношении Гусинского за отсутствием состава преступления. Подписка о невыезде и арест, наложенный на его имущество, были отменены. Гусинский вылетел в Испанию. А месяц спустя объявил, что готов продать Газпрому телекомпанию НТВ.

В августе 2000 года произошло событие, никак не связанное ни с НТВ, ни с Гусинским, ни с Газпромом, но, видимо, очень сильно повлиявшее на дальнейшее развитие событий. 12 августа в Баренцевом море утонула подводная лодка «Курск». Члены ее экипажа оставались живы в течение нескольких дней после аварии. Однако никто не был спасен.

Журналисты обрушились на президента Путина – наверное, в первый раз после его избрания его критиковали почти все. В первую очередь его упрекали в том, что он даже не прервал свой отпуск, узнав о трагедии.

Тележурналисты констатировали, что власти долго скрывали данные о катастрофе, слишком поздно начали спасательную операцию и тянули с приглашением иностранных специалистов, которые могли бы помочь спасти людей.

22 августа Путин приехал в поселок Видяево, базу Североморского флота, чтобы встретиться с родственниками погибших подводников. Эта встреча, скорее всего, была для него самой трудной и самой неприятной за все время президентства. Обезумевшие от горя люди кричали на президента, обвиняя его в бездействии – и ссылались на ту информацию, которую они почерпнули из теленовостей.

– Телевидение? Значит, врет, – сдерживая ярость, отвечал им Путин. – Значит, врет. Значит, врет. Там есть на телевидении люди, которые десять лет разрушали ту самую армию и флот, где сегодня гибнут люди. Вот сегодня они в первых рядах защитников этой армии. Тоже с целью дискредитации и окончательного развала армии и флота. За несколько лет они денег наворовали и теперь покупают всех и вся!

По телевизору эту встречу не показали. Зато и по НТВ, и по ОРТ ежедневно показывали убитых горем родственников подводников «Курска», которые, не стесняясь, повторяли свои обвинения в камеру.

Отношения Кремля и Бориса Березовского, некогда активно помогавшего Путину и боровшегося с Гусинским, уже испортились. Еще и до «Курска» в Кремле поговаривали о том, что принадлежавший Березовскому телеканал ОРТ нужно вернуть под контроль государства. Августовская трагедия ускорила процесс. В течение месяца после «Курска» контролировавшийся Березовским телеканал полностью перешел в руки Кремля. Роман Абрамович выкупил у Березовского его пакет акций и передал его государству.

Борьбу с НТВ еще предстояло продолжить.

Тем более, что уже, казалось бы, решенный плавный переход НТВ из рук Гусинского в руки «Газпром-Медиа» начал давать сбои. Уехавший из России Гусинский был тепло принят на Западе. Его избрали вице-президентом Всемирного еврейского конгресса, он встречался с президентом США Клинтоном. В какой-то момент Гусинский решил, что он «не по зубам» Путину, чей имидж был подорван историей с «Курском» и конфликтом с Березовским.

В сентябре Гусинский объявил о том, что дал согласие на продажу НТВ под давлением, что его, дескать, вынудили дать такое обещание в обмен на освобождение из тюрьмы. Одновременно «Медиа-Мост» обнародовал пресловутое «шестое приложение», завизированное министром Лесиным.

Разгорелся невероятный скандал. Путин официально поручил правительству разобраться в том, какую роль сыграл министр печати Лесин в подписании соглашения между Гусинским и «Газпром-Медиа». На заседании правительства премьер-министр Михаил Касьянов заставил Лесина встать и отчитал его. Но не уволил. А Альфред Кох собрал пресс-конференцию и пожаловался на вероломство Гусинского, который только делал вид, будто хочет продать свой бизнес, а на самом деле выводил активы компании в оффшоры.

В ноябре Генпрокуратура вновь возбудила уголовное дело в отношение Гусинского, вызвала его на допрос и пригрозила искать через Интерпол и арестовать, если он проигнорирует повестку. Но Гусинский в Россию не вернулся.

«Качели» продолжались до конца года. «Медиа-Мост» и «Газпром-Медиа» то подписывали мировые соглашения, то расторгали их. Генпрокуратура то давала громкие пресс-конференции, то умолкала. К концу года силовое давление стало нарастать. К процессу подключилась налоговая инспекция, потребовавшая по суду ликвидировать телекомпанию НТВ, поскольку за два последних финансовых года у компании был отрицательный баланс. Генпрокуратура по самым разнообразным причинам стала вызывать на допросы уже и журналистов НТВ. Ведущую вечерних новостей Татьяну Миткову, например, обвинили в том, что она угрожала расправой соседу, который, живя этажом выше, залил водой ее только что отремонтированную квартиру.

Вскоре после Нового года стало понятно, что дни НТВ в прежнем виде сочтены.

– НТВ был тогда похож на восставший броненосец «Потемкин», – говорит Евгений Киселев. – Всех пугала полнейшая неизвестность. Как только я приходил на работу, меня у лифта останавливали и требовали отчета: что с нами дальше будет. Восемьдесят процентов времени я тратил на работу с личным составом, пытался как-то успокоить людей. Было ощущение, что у власти нет единой линии. То они наезжали – и мы думали, что все, конец. А потом снова отъезжали – и мы думали, что есть надежда.

Свою панику журналисты переносили в прямой эфир. Главной новостью на НТВ изо дня в день оставалась ситуация на НТВ. И после года борьбы многие зрители и даже многие сотрудники НТВ стали уставать от «мессианской журналистики» (выражение Леонида Парфенова), которую исповедовал Евгений Киселев. Чем дольше длилась борьба с властью и Газпромом, тем сложнее оказывалось НТВ бороться за симпатии телезрителей. Одна из журналисток НТВ сказала тогда, что невозможно целый год жить с кишками наружу, и эта фраза выражала общее настроение.

– Я говорил Киселеву, – вспоминает Леонид Парфенов, – что он берет на себя непосильную ответственность, превращая журналистов в профессиональных революционеров.

В конце января ведущая НТВ Светлана Сорокина обратилась в прямом эфире к президенту Путину и попросила его встретиться с журналистами телеканала. Путин перезвонил Сорокиной на рабочий телефон и пригласил вместе с коллегами в Кремль.

– Мы сходили в Кремль и вернулись с перевернутыми лицами, – вспоминает Евгений Киселев, – поняли, что не на что надеяться. Во-первых, он демонстративно встретился перед нами с генпрокурором Устиновым. И встречу с нами начал с того, что прочитал бумагу, которую ему принес Устинов. Такая страшилка. Сплошь враньё на вранье. Безо всякой предыстории: назанимали денег у Газпрома и не хотят отдавать и так далее. Мы пытались возражать: «Вас дезинформируют». «Я доверяю своим информаторам», – отвечал Путин. И продолжал: вы используете запрещенные методы в журналистике, получаете черные зарплаты… Я все детали даже не помню. Но он проявлял такую осведомленность, что не возникало сомнений, что всей операцией руководит он лично.

Модник Парфенов не преминул заметить, что на президенте был шитый у знаменитого портного пиджак из какой-то особо ценной шерсти.