Лёжа на спине, выгибаю шею и вижу стоящего надо мной мужчину в чёрном спортивном костюме. На шее висит свисток, под густыми бровями — холодные, колючие, как северный ветер, глаза.
— Вставай, — бросает он мне и поднимает взгляд. — Воду выключить!
Пацаны моментально исполняют приказ. Шум воды стихает, только булькает слив.
Воцаряется тишина. В этой тишине я встаю и шлепаю босыми ступнями, тоже вставая в строй.
Тренер по грубу молча оглядывает своих спортсменов. Стоит так же, как и они — прямой, как посох, ноги на ширине плеч. Разве что руки не по швам, а упёрты в бока. Замечаю у него татуировки на тыльных сторонах ладоней, но что там изображено, из-за рукавов разглядеть не получается.
Вспоминаю, что зовут тренера Бернард Хенрикович, по происхождению датчанин. А вообще—то никакой он не Хенрикович, а Хенриксен, но предпочитает зваться на русский манер.
Бернард ревёт:
— Что я говорил насчёт драк вне зала⁈
Голосище у него что надо. Низкий, хриплый, мощный. У некоторых пацанов аж коленки затряслись.
— Драки вне зала запрещены! Применять навыки груба можно только в случае неизбежности! — слаженным хором отвечают спортсмены.
— Слова вы помните! Но с действиями расходится!
Я пока молчу. Тренер делает шаг вперёд и оказывается вплотную к Порохову. Сверлит его взглядом, потом хватает за подбородок и заставляет повернуть лицо. На скуле у Григория красуется синяк. Моя работа. Даже не удерживаюсь от улыбки.
— Это он тебя? — Бернард тычет пальцем в мою сторону.
— Так точно, ваша светлость, — сдавленно отвечает Григорий.
О, так тренер — дворянин? Ярослав этого не знал. «Ваша светлость», кстати, нетипичное обращение к аристократу в России. Просто дело в том, что мужчина не местный и никаких российских регалий не имеет.
— Он⁈ — ревёт Бернард Хенрикович. — Тебя⁈ Регионального чемпиона⁈
— Удивлён не меньше вашего, светлость, — вполне достойно отвечает Порохов.
— Ты! — тренер поворачивается ко мне. — Как там тебя, Котёночкин?
Раздается несколько смешков. Но стоит Бернарду бросить взгляд по сторонам, как воскресает гробовая тишина.
— Котов, — отвечаю. — Ярослав Алексеевич, ваша светлость.
— Уже слышал про тебя, Ярослав. Говорят, троих парней из своего отряда сегодня побил.
По душевой тихим ветром проносятся шепотки. Пацаны переглядываются и бросают удивлённые взгляды на меня. Игнорирую.
— Так и есть, ваша светлость.
— У Августины Филипповны был?
— Только от неё, ваша светлость. Она ожидает меня повторно через… — прикидываю время, — десять минут.
— М-м. Зачем?
— Будем говорить с ведуном насчёт пробуждения моего ядра.
— Точно, ты же пустой, — хмыкает Бернард. — Надежды не теряешь, да?
— Вы не так поняли. Я пробудил ядро сегодня утром.
Снова шепотки, на сей раз громче.
— Тихо! — рявкает тренер.
— Скажите, ваша светлость, я буду наказан за драку? — спрашиваю.
— Будешь, — почёсывая щетину на подбородке, отвечает Бернард. — Директрисе доложу, даже не сомневайся.
— Разрешите получить равное с вашими спортсменами наказание и пройти его вместе с ними. Также прошу позволения ходить на ваши тренировки, светлость.
Тренер снова хмыкает, уже удивлённо. Оглядывается на Порохова, снова поворачивается ко мне.
— Хорошо. Позволяю. Достойно показал себя, Котёночкин.
— Котов, ваша светлость.
— Котов, — кивает Бернард. — Только учти, послаблений не будет.
— Мне и не нужны, ваша светлость. Я хочу стать сильнее.
— Похвально… — говорит Хенрикович. — Значит так — бегом к директрисе, заканчивай свои дела, а затем так же бегом в мой зал! И насчёт бега я серьёзно!
— Так точно, ваша светлость! Разрешите идти… то есть бежать?
— Вперёд. Остальные — быстро вытерлись и в зал! Воспитываться будем!
Тренер выходит. Все парни, будто сговорились, смотрят на меня. Улыбаюсь и подмигиваю:
— Увидимся в зале!
А затем выхожу из душевой. Пока никто не видит, применяю печать Осушения. Одеваюсь и бегом, как потребовал Бернард, мчусь в кабинет директрисы.
Глава 4
Влетаю в приёмную, тяжело дыша, весь покрытый потом. Мыться как будто и не ходил. Дорога сюда от душевой оказалась длиннее, чем я думал.
Да и выносливость у тела никакая. А я сегодня подрался уже… сколько? Трижды? Ну да, один раз в лесу, второй у забора и третий в душе. До меня Ярослав за всю жизнь столько не дрался.
Так что это абсолютный личный рекорд. Но пределы надо знать. Даже несмотря на печати Исцеления, ресурсы тела истощаются. А мне ещё наказание у тренера отрабатывать. Так что никого не провоцирую, сам не провоцируюсь, заканчиваю день спокойно.
По возможности, конечно.
— Котов! Ты чего такой всполошенный? — удивляется Маргарита.
— Всё… в порядке… уф… сударыня… — пытаюсь отдышаться, улыбаюсь симпатичной секретарше и не забываю оценить её декольте. — А это вам.
Протягиваю букет. Откуда я взял букет? Да очень просто, спер со стола какой-то училки. Пробегал мимо кабинета, увидел в вазочке розовые гиацинты, схватил и побежал дальше.
Глупый поступок, само собой. Кто-то расстроится, когда обнаружит пропажу цветов. А если потом увидит их на столе Маргариты, будет вдвойне неловко.
Только не мне. Да и серьёзных намерений в отношении секретарши у меня нет. Так, порадовать хочу, а потом будь что будет.
— Это… неожиданно, — Маргоша слегка теряется, щёчки розовеют. — Но очень приятно. Есть какой-то повод?
— Ваша красота — лучший повод, — с поклоном передаю букет.
Маргарита встаёт, чтобы принять его. А мне перепадает возможность оценить её стройные ножки.
А-а-а, ну разве можно носить такие короткие юбки⁈ В моём мире даже падшие женщины так не одевались. Но вынужден признать, что это красиво и даже не пошло.
— Неужели ты, и правда, за один день так изменился? — улыбается секретарша.
— Изменился, — киваю. — Только не за день, а за одно мгновение. Бац, и я — другой человек.
Ведь я даже ни капельки не вру. В этом теле теперь совсем другая личность.
— Так не бывает, — коротко смеется Маргарита.
— Чего только не бывает, — флегматично пожимаю плечами.
Марго поворачивается, чтобы взять со стеллажа вазу. С нижней. Полки. Так что обтянутые черной юбкой округлости предстают во всей ослепительной красе.
А-а-р! Она что, специально⁈ Вряд ли. Просто не понимает, что за ее спиной не маленький мальчик, а истекающий слюной и гормонами подросток.
Громко сглатываю и смотрю на дверь директорского кабинета.
— Ведун уже пришёл?
— Да, тебя ждут.
Маргарита распрямляется, поворачивается и верно определяет направление моего взгляда. Розовые щёчки становятся пунцовыми.
— Честь имею, — снова кланяюсь и захожу в кабинет.
Директриса сидит за столом, рядом на стуле примостился сухонький старичок в нелепом клетчатом костюме. Спутанные седые кудри, блестящая лысина на макушке и дурацкая козлиная бородка.
— Котов! — рявкает Августина Филипповна. — Почему без стука⁈
— Выйти и войти нормально? — наивно интересуюсь.
Директриса аж зубами скрипит. А старичок с любопытством меня осматривает, поглаживая бородку.
— Именно, — как будто с усилием произносит Августина.
Выхожу. Улыбаюсь изумлённой Маргарите. Стучусь и захожу обратно.
— Воспитанник Котов прибыл. Прошу прощения. Здравствуйте, — по очереди кланяюсь сначала директрисе, потом ведуну.
— Не смей паясничать! Сядь! — Августина Филипповна властным жестом указывает на стул напротив старичка.
Подчиняюсь. Ведун с простецким именем Степан не отрывает от меня взгляда. Изучает, и не просто глазами. Чувствую, как он «щупает» мое астральное тело, пробегает по потокам, исследует ядро.
Применять Обольщение сейчас не стоит, хотя очень хочется. Директриса под его влиянием нравится мне куда больше. Но ведун наверняка почувствует, а я пока что не хочу, чтобы все вокруг знали о моих способностях.
