Девица ищет свой венок и на берету реки встречает рыболовов, которые на вопрос девицы, не видали ль они ее венка, спрашивают ее, что им будет, когда они поймают ее венок. Девица обещает одному золотой перстень, другому — платок, а третьему — саму себя. Та надийшли туда три риболови. «Помай Биг, май Биг, три риболове, Три риболови, паньски синове. Чи не стричали павляний винок?» — «Бодай здорова, кгречна панночко, — Хоть и стричали, коли не знали: А щож нам буде за переимец?» — «Едному буде хустка шовкова, Хустка шовкова з билои шии; Другому буде золотий перстень, Золотий перстень з билого палця; Третому буде сама молода, Сама молода та як ягода». В иной колядке поется, что в Угорской земле нива заборонена павлиньим пером.
Угорська земля преч поерана, Преч поерана и посияна, Павяним перцем заволочена, Ясними мечи обгороджена, Обгороджена од злой тучи. Образы эти, конечно, древни: павлиньи перья издавна были естественным украшением, вещью обычною в домашнем обиходе. Потому-то и козак, прощаясь с родными и желая сказать, что он никогда не возвратится домой, говорит, что когда павлинье перо потонет, тогда родные дождутся его. Тоди я, нене, прииду до вас, Як павине пирье на спид потоне, А млиновий каминь на верх виплине. Здесь павлинье перо приведено, конечно, как предмет, часто попадающийся на глаза. Должно думать, что павлинье перо в старину было девичьим украшением преимущественно в зимнее время, когда не было ни зелени, ни цветов на венки, и, может быть, оттого-то павлиньи перья играют роль в колядке, одной из самых распространенных песен исключительно зимнего времени. Затем оно стало символом убранства и довольства и в последнем смысле изображается нива, забороненная павлиньим пером. Петух (по-малоросс. пивен, пивник, древн. кур. в зап. Малоросс. польское когут) и курица (по-малоросс. курка, курочка, курточка, квочка — наседка) не имеют определенного символического образа. В веснянках девица сопоставляет с кучею кур молодцов, собравшихся на улице, а своего милого, которого при ней нет, с петухом, и просит петушка дать ей взаймы крыльев, чтобы полететь и узнать, где ее чернобровый. Вси курочки до купочки, пивень ходит ризно; Уси хлопци на улици, а мий ходить пизно. Курашечко, чубашечко, позич мини крилець, Ой, полину, одвидаю, де мий чорнобривець. В веснянках с наседкою сравнивается мать, а с цыплятами — молодцы, и последним придаются разные насмешливые признаки. Ой, сидила квочка та коло килочка Та вивела квочка четверо диток: Иваська, Петруська, Василька, Миколку; У того Иваська та кривии ноги, У того Петруська кучерява голова, У того Василька великий зуби, У того Миколки билии руки. Кривими ногами жар загрибати, Кучерявою головою пич вимитати, Великими зубами кориння глодати, Билими руками листи писати. Петух и курица в одной веселой песне изображают мужа и жену. На улици пивничок громаде, Ой, вин свою куриночку проваде: «Иди, иди, куриночко, до дому. Та не давай пирьячка ни кому». — «Хиба ж би я, пивничку, без ума, Щоб я свое пирьячко давала». Иногда петух — вестник несчастия: его пение извещает мать о смерти сына. Злетив пивень на ворота, Каже: «Кукурику! Не сподивайсь свого сина, Матинко, до вику». Женщина жалуется, что петух разбудил ее, и проклинает его. Бодай той когут зпидив, Що мене рано збудив! Оборот этот тем замечателен, что он древний: подобный есть в великорусских песнях. В галицких песнях есть легендарное предание о том, что когда русский Бог воскрес, то его увидала первая жидовская девочка и сказала своему отцу; но старый жид отвечал ей, что если б она не была его дочь, он бы за такие слова приказал бросить ее в Дунай; пусть жареный петух, что лежит перед ним на тарелке, полетит, тогда он поверит, что русский Бог восстал из мертвых. Вдруг петух полетел, и жид остолбенел. «…Ой, дивчя, дивчя жидивчя, Ой, кобись то так не моя дитина, Я казав би тя в Дунай кинути, Втоди руський Бог из мертвих устав, Коли тот каплун перед мя злетить, Перед мя злетить, красно запие». Есть перед жидом тарель точений, Тарель точений, каплун печений; А каплун злетив, та й на облок сив, Красненько запив, а жид остовнив. Галка отчасти женский символ. Сокол представляется молодцом ей под пару. «Чорна галочка невеличечка, На що сокола перемовила?» — «Ой, не я его перемовила: Перемовило пирья чорнее». — «Ой, дивчинонько молоденькая, На що Грицика перемовила?» — «Перемовило личко билее, Личко билее, слово вирнее». Предостерегают галку, чтоб она не летала в вишневый сад: там сокол караулит ее, сидя на яворе; пусть девица не ходит рано за водою: там стережет ее козак. Чорная галочко, не лети в вишневий сад: Стереже тебе сокил, на явороньку сидгочи. Молода дивчино, не иди рано по воду: Стереже тебе козаченько, на конику сидючи, На тебе пильно поглядаючи. Эта песня как будто изображает древнее умыканье девиц у воды. В свадебных песнях, как мы уже указывали, говоря о кукушке, галки означают свадебных дружек. Нередко и одиночно девица сравнивается с галкою.
Чорна галочка невеличка по дороженьци скаче; Дурна дивча неразумная за козаченьком плаче. Но галка не исключительно изображает только женский пол; есть песня, в которой галки сопоставляются с козаками. Ой, галочки, чорнопирочки, круту гору вкрили, Пишли наши козаченьки, жалю наробили. Ой, галочки, чорнопирочки, пиднимитесь у гору; Молоденький козаченьки, вернитесь до дому. «Ой, ради б ми пиднятися — туман налягае; Ой, ради б ми вернутися — отаман не пускае». |
