Голуби вместе пьют воду: Ой, у броду, броду, Пьють голуби воду; И цилуються и милуються, Сивими крилами обиймаються. Это — образ любовного сближения; одни голуби пьют воду, другие возмущают ее: Два голуби воду пили, а два колотили: Бодай же тим тяжко-важко, що нас розлучили! Это образ препятствий, причиняемых влюбленным. Знакомство девицы с любовью символически выражается таким образом: девица нарвала калины, продала ее и купила голубка; она сыплет ему пшеницу, ставит перед ним воду, а он не клюет пшеницы, не пьет воды, все воркует.
Цвит калину ломала, Та понесла в городок, Та продала за шажок, Та купила голубця, Та принесла до дому, Та пустила до долу, Сипле ему пшеници, Ставле ему водици — Вин пшеници не хоче, Вин водици не хоче, Та все соби буркоче. В другой песне девица говорит, что к ней прилетает голубь. Мать говорит, что надобно его приручить: насыпать пшеницы по колена, а воды — по крылья. Это, как ниже объясняется в той же песне, значит лечь спать с козаком, положить одну руку ему под голову, а другою обнять, прижать к сердцу и поцеловать (в некоторых вариантах этой песни не голубь, а сокол. См. ниже о соколе). «Голуб, мати, голуб, мати, голуб прилитае». — «Давай, донько, принадоньку, нехай привикае!» — «Яку ж мини, моя мати, принадоньку дати?» — «Посип пшоньця по колинця, водици по крильця!» «Козак, мати, козак, мати, козак приизжае!» — «Давай, донько, принадоньку, нехай привикае!» «Яку ж мини, моя мати, принаду давати?» — «Стели, доню, постель билу, лягай из ним спати: Одну ручку пид головку, другою обняти. Пригорнути до серденька, та й поциловати». Если приручить голубя значит сойтись с молодцом, то выпустить голубя — потерять молодца. Ой, гаю, мий гаю, густий, непрогляну, Та впустила голубонька, та вже не пиймаю! Хоч пиймаю, не пиймаю, та вже не такого: Приложу ручку к сердечку, та вже не такому! Купанье голубя в воде — символ любовного волокитства и нежностей. Чи се тая криниченька, що голуб купався? Чи се тая дивчинонька, що я женихався? Разлет голубей врознь — разлука: Коло рички, коло броду, Пили два голуби воду, Вони пили, полетили, Крилечками стрепенули, Про любощи спомьянули, Про любощи, про милощи, А любощи та милощи Та хуже всякой болисти. Болисть буду, перебуду, Кого люблю, не забуду. Сиденье врознь голубя и голубки — нечистосердечие и недоразумения между влюбленными, Сидить голуб на берези, голубка на кладци; Скажи мини, мое сердце, що маеш на гадци. Разлука, причиненная влюбленным насильственными действиями других, выражается образом нападения другой птицы на голубей. Надлетив орел старий, Розигнав голубив з пари. Голубка, лишившаяся своего голубка, представляется образом верности. Орел — виновник разлуки; к овдовевшей голубке налетают голуби, но голубка говорит им, что уже теперь не будет ни с кем сближаться. Бильше не хочу знатися ни з ким, Пиду кризь землю, исти не буду, Пити не буду, жити не стану. В другой песне убивает голубя стрелец, а в утешение оставшейся голубке нагоняет к ней толпу голубей и предлагает ей выбрать себе возлюбленного, но голубка отвечает, что не хочет жить, не станет ни есть, ни пить. В иной песне голубку похищает ворон, кормит ее пшеницею, поит водою — она не ест и не пьет. Здесь — образ насилия над девицею со стороны сильного. Надлетив ворон з чужих сторон, Голубку взявши, к соби призвавши, Сипле пшеницю, ляе водицю, Голубка не исть, голубка не пье… Голубь, летающий без пары и ищущий голубки — образ покинутого возлюбленною или лишенного возлюбленной молодца. Горами-долами туман налягае, А миж тими туманами сив голуб летае. Як полетив сивий голубонько помиж туманами, Та зустрився сивий голубонько з буйными витрами. Ви, витроньки буйнесеньки, далеко бували? Чи видали ви, чи не видали ви моеи пари? Сизый цвет голубей — образ приятности. Сивий голуб, сивий голуб, голубка сивиша, Милий отець, мила мати, дружина милиша. Воркование голубей — грусть; оно сопоставляется с плачем влюбленных. Ой, пье голуб воду, голубка буркоче: Либонь мене мий миленький покинути хоче. ……………….. Ой, загуде сивий голубонько, сидючи на тичини; Ой, заплаче молодий козаче по своий дивчини. Оно возбуждает и усугубляет тоску несчастного. Нема в мене дружиноньки, ни счастя, ни доли; Сам зостався на чужини, як билина в поли! Ходить голуб коло хати, сивий, волохатий; Як загуде жалибненько — на сердцю тяженько. Подобно кукованью кукушки оно имеет значение приговора и прорицания (несчастия). Загули два голубоньки та над криницею: «Горе мини, моя мати, жити за пьяницею!» Ой, у лиси на гориси два голубоньки гуде: «Отсеж тоби, мий синоньку, пригодонька буде!» Или:
Ой, на дубоньку сив голубонько гуде, А на козака неславонька буде. Летание голубей — образ нередко грустный и, как вообще летание птиц, возбуждает тоску по утраченной молодости. Ой, вилитае сивий голубонько из темного лугу; Ой, не завдавай, молода дивчино, мому серденьку тугу. ……………….. По над гору високую голуби литают, Я гаразду не зазнала, та й лита минают. Я гаразду не зазнала, та й вжо не зазнаю, Иочим же вас, лита мои, споминати маю. |
