Наберу я хмелю жменю, та посию над водою, Ой, здалека чути козака орла, як иде з кобзурою. Хмель — образ ветреного молодца, на которого девица не должна полагаться. Дочь говорит матери: «Ах, хмель, хмель! Зелен, кудреват! Любит меня, матушка, хороший чернявый». — «Дочка моя, — отвечает мать, — все это неправда: если он тебя и возьмет, то любить не будет».
«Ой, хмелю, хмелю зелений, кудрявий. Любить мене, моя мати, хороший чорнявий». — «Доненька моя, то неправйонька вся: Хоч вин тебе визьме, а любить не буде». Но с увядающим хмелем сравнивается такой молодец, который наконец пленился девицею и сохнет от любви. Зеленая хмелинонька од сонця зивъяла, Дивчинонька козакойи та свит завьязала. С хмелем сравнивается также и девица, которая перебирала молодцами, кружила им головы, а наконец вышла за вдовца. Ой, ти хмеленьку, буйнее зильля, Мало разуму маеш, Ой, пьяного, нетверезого, З разуму спровожаеш! Ой ти, дивчино перебирнице, Много перебирала, Усим молодцям догону дала, А удивцеви ся дистала. В свадебных песнях хмель — символ пиршества: «Катится хмель из межгородья, подкатился под ворота. Стелись, стелись, хмель, по плетню, играйте, музыканты, на дворе». Котиться хмель, з межи города, Та пидкотився пид ворота. Стелися, стелися, хмеленьку, по тину, Грайте, музыки, по двору. В козацких песнях хмель сопоставляется с храбрым и отважным воином. Чи не той-то хмель, хмель, Що по тичини вьется? Чи не той-то козак Нечай, Що с ляхами бьеться? Фамилия Хмельницкого, происходя от слова хмель, побуждала называть его просто Хмелем, так как в народе существовал символ, подходивший к характеру Богдана. Ой, Хмелю, Хмельниченку, Висипався хмель из миха, Та наробив ляхам лиха! Сходное значение молодца дается укропу. Девица не велит расти укропу в огороде, не велит старому топтать ее мяты, то есть не отдается ему, и, напротив, говорит: «Расти, укроп, в моем огороде; топчи, молодец, мою мяту». Ой, не рости, кропе, Высоко в городи, Ой, не ходи, старий, Коло моей хати! Не топчи ти, старий, Кудрявой мяти! Ой, порости, кропе, Высоко в городи, Ой, похода молоденький, Коло моей хати, Потопчи, молоденький, Мою кудрявую мяту! Хлебные растения — особенно рожь (жито) и пшеница — любимы в народной поэзии. В колядках и щедривках они являются в особенности как признаки довольства и благосостояния, чего желают колядницы тем, кому колядуют. На них лежит отпечаток святости. Сам Бог со святыми дарует эти признаки счастья и даже сам пашет на ниве — это, как кажется, остаток древнего, общего многим народам верования о небесном происхождении земледелия. «Отворяй двор, ворота со двора! Бог тебя зовет, дар тебе дает: широкое поле, густое жито, коренастое, стеблистое, колосистое, ядреное, чтоб из колоса выходила целая миса зерна, а из снопа целых три бочки». Одчиняй двери, ворота от себе! Бог тебе зове, дар тоби дае: Широке поле, жито густее, Коренистее, стеблистее, Колосистее, ядренистее: Из колосочка — миса житечка, А из снопочка — три з верхом бочки. В другой колядке Бог пашет, а ему помогает св. Петр; Божия Матерь носит зерно и просит Бога: «Роди, Боже, яровую пшеницу и рожь, пусть будут стебли, как тростник, колосья, как былины; жнецы будут молодицы, а вязальники молоденькие, копны будут как звезды, а снопы — как горы». Ей в поли, поли, чистейким поли, Там же ми ope золотий плужок, А за тим плужком ходит сам Господь; Ему погонят та святий Петра, Матинка Божа насинячко носит, Насинья носит, пана Бога просит: «Зароди, Божейку, яру пшеничейку, Яру пшеничейку, ярейке житие; Буде там стебевле саме тростове, Будут колосойки яко били нойки, Будут ми женци сами молодици, А вьязальнички сами молодчики; Будут копойки, яко звиздойки, Будут стогойки, яко горойки». В щедривках (а также в некоторых колядках) даяние свыше обилия представляется в образе ржаной плети, которою размахивает Бог или же св. Илия. Дала ему (Богу) мати житяную пугу; Де пугою махне, Там жито росте! Согласно с этим воззрением на хлебное зерно как на символ и признак благосостояния, худое состояние стоящей на поле пшеницы сопоставляется с дурным состоянием человека в нравственном отношении. Ой, чия то пшениченька, що колос схилився, — Ой, то того козаченька, що так зажурився; Ой, вже тую пшениченьку та горобци пьють, А вже того козаченька та палками бьють. Также засеянная пшеницею нива сопоставляется с положением человека, окруженного добрыми друзьями, а опустелая — с положением посреди врагов. Були колись яри пшениченьки, А теперь облоги; Були колись вирни сусидоньки, А теперь вороги. Хлебные растения применяются к разным положениям любви. Сеяние и возрастание пшеницы и ржи сопоставляется с годностью молодца к женитьбе: Насияно пшениченьки, та никому жати, Питается син матери: которую брати, — и девицы — к замужеству:
Ой, час, мати, жито жати, бо колос схилився, Ой, час, мати, замиж дати, бо голос зминився… Сеяние также сравнивается со средствами возбуждать любовь. Ой, я жита не сияла — само жито сходить; Козака не чаровала — сам до мене ходить. Рожь, в противоположность сорной траве, означает красивую девицу: |
