— Пока жратва не кончится, — мрачно добавил я. И вот что деда сюда тянуло-то?

— Не мандражируй, Рома. Прорвёмся. Придумаем, как выбраться, — дед поднялся со стула. — А пока давай, уже правда, похороним по-человечески этих бедолаг, да приберёмся немного. Может, ещё что найдётся полезное.

Я стиснул зубы и принялся раздеваться. Ничего немного померзну, зато одежду стирать не придётся. Потом в душ сгоняю, раз уж дед сказал, что он здесь есть. С тела трупные запахи легче смыть, чем с тряпок. Немного подумав, надел свои камуфляжные штаны. Их всё равно чистить надо.

Дед, глядя на меня, тоже переоделся.

— Моржи чёртовы, — проворчал Сергей. — Вот опять схватит спину из-за вас. — И принялся стягивать шинель.

Дальше началась не самая приятная работа в моей жизни. Начали мы стаскивать тела в склеп с кухни. Заодно я успел посмотреть почти всё, о чём говорили деды. Когда перетаскивали тела из столовой, Серега внезапно подпрыгнул и затряс рукой.

— Ах, ты, сволочь кусачая. — Он уронил тело рослого мужчины на пол, и уставился на медальон, который держал за цепочку. — Током долбануло, аж до макушки прошило. — Он внезапно задумался, потом повёл плечами. — А ведь спина перестала болеть, представляете? Как шандарахнуло, так и перестала ныть. Поди лечебный медальончик-то, — и, недолго думая, Сергей надел медальон на шею, после чего снова подхватил тело и потащил его к выходу.

Как оказалось, такой медальон был не один. Второй достался мне. Когда я ухватил подмышки высокого высохшего мужика с его шеи сорвалось подобное украшение и перекатилось мне на запястье. Ударило так, что слезы на глаза навернулись.

— Твою мать, — процедил я, как и Сергей, выпуская тело из рук. Ударов током больше не повторялось, и я принялся разглядывать доставшийся мне медальон. Это был даже не медальон, а серебряная бляха с выгравированной в центре пентаграммой. — Очень интересно.

Внезапно я почувствовал нечто странное. И быстро провёл по зубам языком. Что за… Провёл ещё раз. Так и есть, все пломбы, включая поставленную на прошлой недели, куда-то исчезли. Зубы стали абсолютно ровными и здоровыми. Похоже, правда, какая-то целительская цацка. Наверное, мне передалась безбашенность Сергея, потому что я тоже надел медальон на шею, и снова занялся нелёгкой работой гробовщика.

Мы не договаривались специально, но почему-то решили трупы не обыскивать и ничего с них не снимать. Уж не знаю, что нас удерживало от этого шага. Наверное, тоже, что им притащило деда сюда. Исключением стали медальоны.

Третий медальон нашёл дед, или, скорее, медальон нашёл деда. Потому что у меня сложилось впечатление, что это магическим игрушкам надоело пытаться воздействовать на мертвецов. Если, это, конечно, были всё-таки лечебные медальоны. Этот медальон дед получил от того самого мертвеца, которого мы нашли в холле. И он был последним, который занял своё место в склепе. Всех их мы поместили на самый нижний подземный уровень. Там как раз хватило гробов.

Как только дед вышел с этого яруса, на вход упала светящаяся решетка. Беловато-синее свечение было похоже на то, что освещало крышки гробов.

— Это защита от некроэманаций, — процедил всё ещё дующийся на нас Вюрт, когда я упомянул при нём об этом свечении. — Чтобы покойнички не поднялись и не принялись бродить по замку, пугая живых.

— Ну, эти точно не поднимутся, — ответил дед, заходя в холл. Мы собрались здесь, после того, как ещё раз проверили открытые для нас помещения. — Столько лет не поднимались, не думаю, что сейчас захотят.

— Да защите плевать, она универсальная, — сказал Вюрт, и закрыл глаза, всем своим видом показывая, что спит.

Я взял майку со штанами и уже хотел пойти в душ, как посредине лестницы появилось свечение, которое очень быстро прияло человеческое очертание. От неожиданности я уронил одежду на пол, а фигура дошла до подножия лестницы и остановилась.

— Ну, ничего себе, — пробормотал Вюрт по-русски с диким акцентом. Я же пару раз моргнул, а фигура сделала шаг в нашем направлении.

Фигура приблизилась, и остановилась напротив нас. Это был всё тот же светящийся силуэт, не имеющий четких очертаний. Постояв в полной тишине примерно минуту, фигура начала меняться. По всему светящемуся силуэту прошла крупная рябь, которая практически сразу сменилась рябью более мелкой. Контуры фигуры поплыли, и я разглядел волну нулевого порядка? Это что, голограмма? А где передающее устройство?

Я даже начал озираться вокруг, ища взглядом проектор. Ну не может же такого быть, что голограмма появляется и настраиваемся сама собой? Или может? А если она магическая? Стоя напротив странного феномена я терялся в догадках, выстраивая в голове одно предположение за другим.

А фигура в этот момент приобрела окончательные очертания. Рябь, как и свечение исчезли, и теперь мало кто сумел бы отличить её от человека. Перед нами стояла женщина весьма похожая на Мерлин Монро. В её знаменитом белом платье.

От неожиданности я потерял дар речи. Блямс! Звук упавшей на пол куртки прозвучал громом. Это дед впал в ступор и выпустил из рук свою куртку, которую взял со стула ещё до того момента, когда появилась фигура. Я-то свою одежду сразу уронил. Старики оказались покрепче.

— Ваша реакция указывает на то, что образа для общения выбран неверно, — Мерлин заговорила приятным голосом, который, тем не менее звучал несколько механически. Он был напрочь лишен каких-либо эмоций. — Я пытаюсь принять тот облик, который поможет нам установить полноценный контакт. Так вы лучше сможете усвоить полученную информацию. Делаю я это, основываясь на ваших предпочтениях, которые выявились при первичном сканировании. И хоть этот образ не вызывает отторжения, для введения вас в курс дела он не подходит. Хорошо, попробуем ещё раз.

Фигура мигнула несколько раз и на этот раз через несколько секунд перед нами стояла горничная. В таком миленьком платьице и белом переднике. Вот только платье было ну очень короткое, а вырез на лифе ну очень глубокий. Да на ней ещё были надеты туфли на высоких шпильках.

Деды, и даже Вюрт как по команде посмотрели почему-то на меня.

— Что вы на меня уставились? — прошипел я, с трудом отводя взгляд от горничной.

— Ну, у тебя и вкусы, — за всех ответил Вюрт. — Ты где такую пошлятину высмотрел?

— В немецких фильмах, в основном для взрослых, — язвительно ответил я. Неужели вот это — мои предпочтения? Или сказывается тот факт, что у меня уже почти три месяца никого не было? Так уж получилось, бывает.

— А я тебе давно говорил, Рома, хватит, как стрекозёл порхать. Уже о семье пора было думать, а ты всё по бабам бегал, да вон такие вот картинки разглядывал, — и дед покачал головой.

— Так, образ сугубо индивидуальный, — задумчиво проговорила горничная томным голосом. Мне показалось, или в нём появились едва уловимые эмоции. — Очень сложно. Вы все абсолютно разные. И имеете разные предпочтения.

— Это плохо? — осторожно спросил я.

— Это странно. Обычно группа людей, образующих один род, имеют какую-то общность. Но вам всем четверым даже пища нравится разная.

— Эй, вот это чучело, пожалуйста, не нужно к нашему роду причислять, — и я легонько пнул котелок.

— Ноги убери, свинья быдлячья, — тут же огрызнулся Вюрт.

— Ох, и поганый же у тебя язык, — дед только глаза закатил. — Неудивительно, что в своём возрасте дальше гауптштурмфюрера не пошёл. Начальству, поди, тоже хамил через слово.

— Да, пошли вы, — Вюрт поджал губы. — Вы ничего обо мне не знаете, чтобы делать выводы.

— Да мы о тебе и знать ничего не хотим, — встрял в их разговор Сергей. — Так что варежку захлопни, пока ещё хоть так существуешь.

Вюрт замолчал. Сомневаюсь, что внял предостережению, скорее всего, обиделся. Фигура тем временем несколько раз менялась, принимая самые разные формы. Иногда превращаясь в нечто химероподобное. Наконец, калейдоскоп изменений прекратился, и голограмма приняла форму высокого чопорного дворецкого. Нечто среднее между Альфредом Пенниуортом и классическим Бэримором. Он осмотрел нас внимательным взглядом. По телу побежали мурашки. И я передернулся. Казалось, этот Альфред шкуру с меня снимает своим взглядом. Хотя, не исключено, что он снова какое-нибудь сканирование проводил. Оглядев каждого из нас по очереди, включая Вюрта, дворецкий удовлетворенно кивнул.