– Ты плохо спал ночью, Макс?

И чего каждый день начинается с одинаковых вопросов? Вчера об этом спрашивала Лаура, позавчера Герман, а три дня назад Феликс. Кажется, единственным, кто промолчал, был отец. Но здесь все просто: скорее всего, Макса он просто не заметил, пока, пошатываясь, брел к холодильнику.

Дэвид выжидающе смотрел на Макса. Конечно, можно поговорить с ним о том, что происходит, но только зачем. Дэвид – очень хороший, но едва ли он может помочь. Гораздо проще сделать вид, что все в порядке, чтобы не создавать лишних проблем ни себе, ни ему. Можно сказать правду, и при этом не открывать всех карт.

– Да, не выспался, – честно признался Макс, потянувшись к Космическому Защитнику на соседнем стуле, – Уснул поздно. Много думал перед сном.

– И о чем ты там думал?

– О земле, – отозвался Макс, – Ничего важного.

– Все мы иногда думаем о Земле, – вздохнул Дэвид, выпуская облачко дыма, – В этом нет ничего постыдного. Особенно, когда тебя окружает это.

Он ткнул пальцем в круглое окно иллюминатора, за которым плескались мягкая пульсирующая темнота. Три светящиеся точки далеких звезд проплывали в бесконечной дали, напоминая крохотные кристаллики льда, вплавленные в черный бархат. Макс поежился от их вида, спешно отвел взгляд.

– Шел бы ты отдыхать, парень. Можешь взять книгу с собой, в каюту – посоветовал Дэвид, – Иногда литература – лучшее снотворное. Хотя, судя по твоему виду, ты и сам прекрасно это знаешь.

Макс снова зевнул, и медленно кивнул в ответ.

2.

– Ну, с тем учетом, что мы не меняем курс уже восемь месяцев, довольно трудно сказать, куда конкретно мы прилетим, – вздохнул Герман, поправляя соскальзывающие с носа очки. Изолента начала отклеиваться, и теперь дужка забавно расползалась в стороны, – Когда были осуществлены первые пробные отправления с Земли, никто не знал конкретной цели. Конечно, раньше мы отправляли спутники, сканировали и изучали космос, даже делали масштабное компьютерное моделирование доступного пространства, насколько это было возможно. Пробовали соваться за пределы известного. Не простая задачка, правда? Видишь, в чем дело, человеческий глаз видит далеко не все – например, мы не можем увидеть те излучения, которые, наряду со световыми лучами, испускают звезды и другие космические тела: рентгеновские и гамма-лучи, микро- и радиоволны. Вместе с лучами видимого света они образуют так называемый электромагнитный спектр. Изучая невидимые части спектра с помощью специальных приборов, астрономы сделали множество открытий, в частности, обнаружили над нашей галактикой огромное облако античастиц, а также гигантские черные дыры, пожирающие все вокруг себя. Слушаешь меня, Макс?

Макс встрепенулся, протер глаза. И почему так сильно хочется спать именно в самые неподходящие моменты? Если он продолжит и дальше клевать носом, кто-нибудь из взрослых обязательно спросит его, почему он плохо спал ночью. А затем станут узнавать, спал ли он вообще? Потом он скажет им правду, и они наверняка станут ругаться. Герман устроит допрос, Лаура будет охать, ахать и переживать, Дэвид насупится, а Феликс надуется, как жаба, и перестанет с ним разговаривать. А уж если все это дойдет до отца…

Макс потянулся к термосу с бледно-зеленым чаем, где в горячей воде одиноко плавал выцветший пакетик, едва не уронил книжку и Защитника на пол.

– Да-да, я слушаю, Герман.

– Так вот. К примеру, наиболее мощные в электромагнитном спектре – рентгеновские и гамма-лучи. Их обычно излучает материя, которую поглощают черные дыры. Горячие звезды излучают большое количество ультрафиолета, тогда как микро- и радиоволны – признаки облаков холодного газа. Не так давно было установлено, что внезапные выбросы гамма-лучей, причину которых долгое время не могли понять ученые, свидетельствуют о драматических событиях в далеких галактиках.

Изучая ультрафиолетовое излучение небесных тел, астрономы узнавали о процессах, происходящих в недрах звезд. Исследования, проводимые со спутников, выявляющих инфракрасное излучение, помогали ученым понять, что находится в центре Млечного Пути и других галактик. Чтобы получить подробную картину других галактик, астрономы соединяли радиотелескопы, располагающиеся на противоположных концах Земли. Ловко придумано, не так ли?

– Даже очень, – согласился Макс, с трудом пытаясь вникнуть в рассказ Германа, – Это интересно.

На самом деле, интересного было мало. Единственное, что действительно занимало его – это кровать в его собственной каюте. Когда спишь почти две недели по паре часов в сутки, будь готов к тому, что тебя начнет выключать, как электрочайник, прямо посреди разговора. Нужно как-то дождаться ночи, просидеть оставшиеся шесть часов, и не уснуть. Не слишком-то это легко, если нужно держать все в тайне.

Макс встретил Германа по пути из архива, и тот позвал его прогуляться на нижние палубы. Отказаться от такого предложения, значило вызвать подозрения. Пришлось согласиться, хоть все мысли и занимала мягкая удобная кровать и уютное одеяло. Как замечательно было бы оказаться у иллюминатора, выключить свет и просто отдохнуть. Голова напоминала подушечку для иголок, и топорщилась во все стороны мыслями, только каждая идея пробивается смутно и неясно, как лучик фонарика через дым. Нужно выспаться. Просто выспаться.

Теперь они брели по минус первому этажу, изредка делая короткие остановки перед решетками вентиляционной системы. Вид у Германа был мрачный, движения – нервными. Какой-то загадочный прибор, прикрепленный к его поясу, предостерегающе пощелкивал. Иногда громче, иногда – тише.

Первый привал они сделали спустя три четверти часа, и Макс вытащил из маленького рюкзачка термос с горячим чаем. Вроде бы, эта штука должна взбодрить, если верить тому, что пишут в книгах. Во всяком случае, будет сладко – он насыпал больше десяти ложек сахара и старательно взболтал.

– Итак, планет на рассмотрении было несколько, – говорил меж тем Герман, поднося странный инструмент к шахте вентиляции, – К примеру, «Хромосфера»: планета с подходящей для человека среднесуточной температурой и богатой атмосферой, содержащей в основном кислород и азот. Поверхность ее покрыта кристаллическими формациями, напоминающими драгоценные камни. Конечно, не Земля, но…

Герман скривился, посмотрел на данные отчаянно щелкающего прибора, сделал шаг в сторону – Или, вот, «Терранис»: Планета с землеподобной поверхностью и умеренным климатом, обладающая широким разнообразием экосистем и богатыми водными ресурсами. Атмосфера содержит высокий уровень кислорода. Тоже подходила для колонизации.

Макс попробовал варево из крышечки термоса, заменяющего чашку, скривился. Горячо, приторно и совершенно невкусно. Но обожженный язык тотчас отогнал дремоту. Надо же, а ведь, и правда, работает.

– Что это у тебя там? – поинтересовался Герман, обернувшись через плечо.

– Чай. Сделал, как сказали в книге. Хочешь?

Герман отказался, и они прошли еще несколько десятков метров, остановившись перед очередным зевом вентиляции. Пока тот возился с креплениями, Макс сделал еще один глоток. Господи, ну и гадость. Но хотя бы помогает не уснуть, ибо эта темнота вокруг, кого хочешь, вгонит в дремоту.

– Была еще «Синтезис»: планета с покрытием из плотных джунглей и биолюминесцентных организмов, если верить видеозаписям и снимкам со спутников. Атмосфера содержит высокий процент метана и аммиака, что создает необычные цвета в небе. Сумасшедшее зрелище, – невозмутимо говорил Герман,– Только слишком далеко. За шесть лет до этого места не добраться точно.

– Но звучит красиво.

– Не так красиво, как «Акватера»: планета, покрытая водной поверхностью на 80%. Атмосфера содержит высокий уровень кислорода, а на поверхности обитает множество организмов различных форм и цветов. Есть острова, и целых два материка. Кажется, туда направлялись первые шесть «Легатов», но добрались или нет – неизвестно, – Герман поднес прибор к железной решетке и нахмурился. Маленькая коробочка отозвалась металлическим треском и пощелкиванием. Что-то шло явно не по плану.