— Сергей, ты уверен? — толстяку было не по себе, это чувствовалось. Всё же, страх перед инквизиторами у каждого россиянина чуть ли не на подкорке записан. — Тебя и так не вызовут.

Качаю головой:

— Мы этого не знаем, Федя. Сотрудники консистории однажды проведут проверку, выявят неучтённого резервиста… и повторно передадут копию досье в семинарию. От меня никогда не отстанут, понимаешь?

— Понимаю, — грустно вздохнул Федя.

И начался следующий этап операции.

Оружейник забросил свою копию к зданию консистории, которое состояло из двух корпусов. Проекция около часа блуждала по лестницам и коридорам, пока мы не наткнулись на дверь с надписью «канцелярия». Вот только канцелярия эта по размерам превосходила всё, что я видел до сих пор. По словам Феди, там обнаружилось несколько сквозных комнат, винтовая лестница и второй ярус. Что интересно, картотеками дело не ограничивалось. Мой оператор описывал удивительные «телевизоры», рядом с которыми лежали «клавиши, как у печатной машинки». Признаться, я не поверил собственным ушам. Под это определение подходил лишь один вид техники, известный мне по прошлой инкарнации — персональный компьютер. Но они тут запрещены или не развиваются…

Картотеку с резервистами мы всё же нашли. И, как всегда, упёрлись в необходимость материализации своего инструмента.

— Давай, — одобрил я. — За нас и за спецназ.

— Чего? — не понял паренёк.

— Шутки у меня такие. Запускай нашего расхитителя гробниц.

Пожав плечами, Фёдор отозвал свою призрачную ипостась, напитал её энергией и повторно внедрил в канцелярию. Пока проекция рылась в картотеке, я расслабленно слушал комментарии соседа. Всё вышло, как мы и рассчитывали. Сперва обнаружилась карточка с моими ФИО, затем дубль направился на поиски стеллажа с «правильной» папкой.

— А карточку забирать? — поинтересовался Федя.

— Ты же в первый раз забрал.

— Ну да.

— Всё то же самое. Мы не оставляем следов.

На сей раз проекция возилась долго. Пришлось подниматься на второй ярус по винтовой лестнице, ориентируясь по непонятным обозначениям, в которых мы еле-еле разобрались совместными усилиями. Когда же папка была извлечена, началась дичь.

Федя дёрнулся, его глаза расширились от страха.

В следующую секунду нас стало больше — оружейник срочно вернул проекцию домой.

— Ты чего? — я потряс мальчишку за плечо.

— Сработало, — выдохнул сосед.

— Что сработало?

— Сигнализация.

— Какая ещё нахрен сигнализация? Издеваешься?

Проекция развеялась, оставив на полу украденные документы. Фёдор продолжал пребывать в ступоре и бормотать разную ахинею. Типа, нам конец, допрыгались, всё пропало.

— Рассказывай по порядку, — не выдержал я.

— Там не просто стеллажи, — заговорщицким тоном сообщил паренёк. — А шкафы с выдвижными ящиками. Как только мы взялись, за ручку, что-то щёлкнуло. Ну, я забил на это и выдвинул ящик. Там с десяток папочек стояло, одна твоя. А затем — сирены и такое чувство… словно всё просвечивается. Даже не знаю, чем. Мы выдернули папку и — бежать.

У меня внутри всё похолодело.

— Ящик закрыли?

Фёдор задумался.

— Вроде закрыли… Но это не точно.

— Соберись, братан, — я присел на корточки и заглянул в глаза товарищу. — Прокрути в голове каждое движение этой грёбаной проекции. Вы закрыли ящик?

— Не уверен. Чё ты на меня давишь?

— Успокойся. Я не давлю. Просто вспомни, потому что… это важно.

— Хорошо, — толстяк наморщил лоб. — Вот мы хватаем папку… я отдаю приказ… Так, вроде бы он сам задвинул. Я не успел отозвать, а он задвинул.

— Молодцы, — я выдыхаю. — А что с камерами?

— Я всё проверил, — оживился Федя. — Там полный ажур. У входа, рядом с лестницей и ещё в какой-то комнате, где особо важные дела хранились. И две камеры на окна направлены. А там решётки.

— Хрен с ними, с решётками, — отмахнулся я. — Как ты провёл дубля по лестнице? Вы стопудово попали бы в кадр.

Оружейник самодовольно усмехнулся:

— А вот и нет. Я протащил его наверх через многомерность.

— Телепортнул?

— Вроде того.

— Ты ж локацию не знаешь.

— От балды, Серёга. Просто перебросил чувака на три метра вверх.

— И вы ни во что не врезались?

— Измерения! — Фёдор наставительно поднял к потолку толстый палец. — Я могу корректировать точку выхода.

Я обдумал услышанное.

Похоже, у инквизиторов есть некие охранные системы. И они сработали, когда проекция полезла, куда не надо. Но ведь любой сотрудник консистории, имеющий доступ к документации в архивах, может запустить эти механизмы. И всякий раз святоши будут дёргаться по малейшему поводу? Сильно сомневаюсь. Мы облажались на проверке «свой-чужой». Есть некие встроенные идентификаторы, которые установлены в ячейках с бумагами.

— Федя, — я пристально посмотрел на мальца. — А ты не видел ничего интересного на самих ящиках? Предупреждения, обозначения, неизвестные символы?

Оружейник напрягся, вспоминая.

— Что-то было.

— Давай поточнее.

— Красный овал. Он светился… и к нему протянулись тонкие нити, тоже красные.

Дактилоскопия? Рановато для подобных технологий, как по мне. Все эти биометрические сличения не могли появиться в далёком семьдесят восьмом… С другой стороны, мало ли что здесь наизобретали. Инквизиторы одной рукой запрещают, а другой накладывают себе в карман. Даже ПК у них есть для внутреннего пользования. Не удивлюсь, если и огнестрел применяют на задержаниях.

— Дерьмо, — выругался я сквозь зубы. — Ладно, чего уж там. Надеюсь их ясновидцы не умеют вычислять проекции.

Мальчишка понуро молчал.

— Да ты не виноват, — я хлопнул приунывшего Федю по плечу. — Кто ж знал, что они там всякого… напихали. Это непредсказуемо.

— Вполне предсказуемо, — по-взрослому ответил сосед. — Это же инквизиторы. Мы должны были понимать, что у них куча секретов.

— Забей, — я выпрямился. — Если начнутся проблемы, свалим из Фазиса. Вряд ли они такие всесильные, как все привыкли думать.

— Надеюсь, — еле слышно произнёс пацан.

* * *

От карточек я сразу избавился, спалив их к хренам собачьим. После этого заперся в своей комнате и начал перебирать бумаги в папках. Довольно быстро я понял, что досье идентичны, просто оригинал хранился в консистории, а копия — у семинаристов. Дублирующее досье я тоже отправил в топку и сосредоточился на изучении основного пакета.

Святоши укомплектовали папку всем, до чего смогли дотянуться. Копия свидетельства о рождении, сертификат об одарённости, заявление в гимназию, выписка из карты губернского целителя, справка о прикреплении меня к ПСП, всевозможные запросы и официальные ответы, заверенные печатями. Плюс моя подробная биография. И характеристика от директора Андерсона. И пометка о том, что в ПСП я не появляюсь с такого-то числа. И ещё много всякого-разного.

Я, разумеется, начал с биографии. Там везде стояли пометки в духе «см. прил. 1» или «квитанция прилагается». У инквизиторов было всё, включая табель с моими оценками, краткие характеристики от отдельных педагогов, отчёты о проведённых на арене поединках, запросы в полицию, сведения о приводах. И даже отметка о наличии счёта в банке Ганзы. Сказать, что досье было подробным — это ничего не сказать.

Родился мой носитель не в Фазисе, как следовало ожидать. Моя родина, чтоб вы понимали, находится за Уралом, это крохотный городок с названием, которое мне ничего не говорит. Сергей Иванов — бастард, от которого отец открестился почти сразу же. Мать получила компенсационные выплаты, такое в РИ бывает часто, и по договорённости вынуждена была переехать в Фазис. Здесь мы прожили пять лет на съёмной квартире, а потом мама исчезла. Полиция провела расследование, но не смогла найти женщину. Меня передали временному опекуну, который зарабатывал на государственных пособиях. В Фазисе вы не встретите ни одного интерната. Дети воспитываются родственниками или такими вот опекунами, которые нередко набирают себе по пять-шесть ребятишек и жируют за их счёт. Если кто-то сбежал или был похищен, он становится беспризорником и приписывается к одному из находящихся поблизости ПСП. Это мне рассказала Джан, когда я выбрался на кухню за чаем.