До «КонтурКорп» она работала только в женских коллективах. Фальшивые улыбки, сплетни, попытки выжить неугодных и соперничество перед начальством. В строительной фирме всё было наоборот. Эми буквально купалась в мужском внимании. Ей было приятно, что кто-то делает ей кофе, кто-то угощает конфетами, а мальчишки, двадцати лет, принимают за своего парня. Она улыбнулась, когда вспомнила, как Дэнни, самый молодой из кладовщиков, здороваясь с остальными, забылся и протянул ей руку для пожатия.

Но были во всём этом и минусы. Не все хотели только дружить, многие надеялись на ни к чему необязывающий секс. Даже женатые работники, имеющие детей, спрашивали её номер телефона и постоянно пытались пригласить на свидание.

Эми не считала себя красавицей. Она знала, что симпатичная, но далеко не модель, чтобы собирать вокруг себя толпы мужчин. Всё объяснялось просто.  Так как из всех сотрудниц фирмы именно ей приходилось часто взаимодействовать со складами, в примерных семьянинах просыпался дух соперничества, и они превращались в самцов с горящими глазами. Будь на ее месте другая девушка, происходило бы то же самое.

И только Адам не вёл себя, как остальные. Он не предпринимал ни единой попытки ухаживать за ней. Только задумчиво смотрел на неё издалека, а стоило ей поймать его взгляд, сразу отворачивался. Вот и сейчас, находясь рядом, он старался не проявлять к ней никакого интереса. Только сдержанно улыбался, глядя на то, как коллеги подтрунивают друг над другом.

– Ладно, заканчивайте, машина приехала, идём, – он бросил окурок в урну и быстрым шагом пошёл к разгрузочной зоне.

Пока фура с шумом разворачивалась на территории, Эми тоскливо глядела в спину Адама, щурясь от летевших в глаза хлопьев снега.

– Почему он такой? Вечно спешащий, всё время убегает.

– Просто он очень ответственный, – сказал Ник.

– Он нам нравится.

– Почему? – Эми перевела взгляд на Рика.

– Потому что он справедливый. И добрый. Таких людей немного.

Алекс толкнул Эми.

– Эй, чувствую, ты основательно в него влюбилась. Но не жди от него каких-то решительных действий, по крайней мере, здесь. Он весь в работе.

Рации включились:

– Торрес, Гэмбл, мы ждём стоим!

Работа закипела. Рик с Ником на погрузчиках разгружали фуру и отвозили паллеты с грунтом в самый дальний, третий, цех. Адам искал по связи Грэди и психовал, так как размещать товар по ячейкам приходилось самому, а это в его обязанности не входило.

Джек стоял на парившем в пространстве острове, который представлял из себя внешнюю территорию «КонтурКорп». Стеллажи здесь находились под навесами, защищающими крупногабаритный груз от осадков. Слева, на боку, лежала задняя часть грузовика. Кабина с остальной частью кузова висела в нескольких ярдах над тентами со строительными блоками. Жуткая пародия на реальность. Как будто кто-то выдрал клок полотна из огромной картины. Только красок в ней не было. Этот островок забытой жизни выглядел совершенно блёклым. Здесь не было и снега, словно время не имело отношения к этому месту.

От клочка земли в бесконечность вёл каменный мост. Он завис над бездонной пропастью и невозможно было увидеть, где он заканчивается. Ноги у Джека подкосились, и он чуть не уронил Кэтрин. Он всю жизнь грезил о Волшебной двери, ведущей в другой мир. Но этот мир ни капли не походил на тот, который он себе представлял.

Голос прозвучал уже не в голове, а совсем рядом.

– Подойди к краю и положи её!

Джек выполнил приказ. Когда он опустил Кэтрин на землю – на край земли, руки его тряслись так, что ими можно было разбивать кокосы.

И тут из бездны выплыло чёрное облако. Оно зависло над Кэтрин, колыхаясь волнами, а затем резко опустилось вниз, исчезая в её теле. Девушка медленно открыла глаза, моргнула. Подняла руки, пошевелила пальцами. Она встала и поморщилась, поднеся руку к голове.

– Вот за это я тебе неблагодарна. Нельзя было проделать всё более аккуратным способом? – Кэтрин пальцами вцепилась в часть черепа, которая съехала в сторону от удара молотком, и швырнула её за плечо. Затем поправила остатки волос, чтобы скрыть дыру в голове. Костяной осколок с кровавым лоскутом кожи и спутанным клочком волос шмякнулся на землю. Из нее потянулись белые черви, которые сразу вгрызлись в черепную кость, соединившись с ней. Они оторвали себя от общего тела, что находилось под поверхностью, и вытянулись вверх на полтора фута, делая первые осторожные шаги, подобно пауку.

Это гротескное существо могло выглядеть комично, если б не было создано из куска человеческой головы. У Джека промелькнула неуместная для его нынешнего, и отнюдь невесёлого, положения мысль, что данному созданию надо придумать название.

Он очнулся, как от гипноза, вспомнив, зачем вообще всё это затевал.

– Что дальше? Что будет со мной?

Кэтрин изучающе на него поглядела.

– Ты разве не знаешь, что живые здесь обитать не могут? На что ты надеялся?

Не дожидаясь ответа, она толкнула его в пропасть.

– Ты так хотел летать. О, Волшебный мир. – Кэтрин расхохоталась.

Джека подхватили эфемерные сущности, слетевшиеся со всех сторон.  Они пронзали его тело до тех пор, пока его душе в нём не осталось места. Инферны испытывали такую жажду владения человеческой плотью, что в теле Джека поселилось сразу несколько сущностей. Они готовы были расселиться даже по органам, лишь бы иметь хоть малую возможность контролировать этот сочный кусок человечины.

***

Эми парит над озером, глядя, как Эдди и Лора исчезают в кровавой пене. Она пытается спуститься, но некая сила держит её в воздухе. Эми оборачивается и видит на берегу маму. Та стоит с печальным взглядом, но ничего не говорит и не двигается. Эдди с Лорой больше не видно. Эми пытается приблизиться к берегу, тянет к матери руки, но невидимые путы продолжают держать её над водной гладью. Брат и сестра уже стоят на берегу рядом с мамой. А Эми никак не может до них дотянуться. Они смотрят на неё не осуждающе, они смотрят с печалью и сочувствием. Эми так хочет обнять их, она плачет. Она рыдает. И просыпается в слезах.

Эми несколько часов составляла заявки. Она думала, что лишь на минуту положила руки под голову. Но не заметила, как погрузилась в сон. До этого момента мама с близнецами ей никогда не снились. Наверное, это была защитная реакция мозга. Иначе, Эми бы просто сошла с ума. Три потери за два года и без того серьезно сказались на её психике. Истерики в одиночестве, слёзы, страхи, паника.

Было время, когда мама ещё могла передвигаться, когда ещё не был озвучен приговор. Тогда Эми и близнецы сидели перед многочисленными кабинетами онкологического центра и ждали, когда у мамы закончатся очередные процедуры. Сидели с ней по несколько часов в очереди на рентген, ждали результаты анализов, ждали результаты рентгена. Эми с красными глазами, к которым каждые две минуты подкатывали слёзы, с удивлением смотрела на мать. Она сделала открытие: лицо человека становится снова детским, когда он узнаёт, что стоит на пороге смерти. Когда он действительно осознаёт, что по-настоящему смертен. Что происходящее всегда с кем-то другим, случится уже с ним в кратчайшие сроки, и спасения от этого не существует.

Морщинки на коже словно исчезли сами по себе, лицо снова стало гладким. Отстранённый взгляд широко распахнутых глаз, в которых читалось удивление от внезапно познанной тайны. Как будто человек заглянул за сумеречный горизонт и увидел раньше других то, что там скрывается. Но он был несогласен, ведь это нечестно. Человек должен умирать только от старости, завершив все свои дела, вырастив детей, внуков, правнуков. Глядя на лицо мамы в такие моменты, Эми впервые видела перед собой того ребёнка, с которым встречалась только на старых, чёрно-белых, фотографиях.

Пока маме делали биопсию, Эми, укутавшись в палантин, бродила по коридорам в поисках отдалённых от очередей пустых мест. По полдня она сидела с телефоном в руках, пытаясь читать электронные книги. Так она старалась отгородиться от шума больницы, движений на фоне и своих эмоций. Из-за этих переживаний Эми сама стала походить на тень. Поэтому в центре ее принимали за такую же больную. И это ужасало. Атмосфера рака была почти ощутимой. Казалось, её можно впитать в себя через поры, или вдыхая, как вирус гриппа в обычной поликлинике.