Князь Петр и княгиня Феврония возвратились в город свой. И правили они в городе том, соблюдая все заповеди и наставления Господние безупречно, молясь беспрестанно и милостыню творя всем людям, находившимся под их властью, как чадолюбивые отец и мать. Ко всем питали они равную любовь, не любили жестокости и стяжательства, не жалели тленного богатства, но богатели божьим богатством. И были они для своего города истинными пастырями, а не как наемниками. Городом своим управляли со справедливостью и кротостью, а не с яростью. Странников принимали, голодных насыщали, нагих одевали, бедных от напастей избавляли.

Когда приспело время благочестивого преставления их, умолили они Бога, чтобы в одно время умереть им. И завещали, чтобы их обоих положили в одну гробницу, и велели сделать из одного камня два гроба, имеющих меж собою тонкую перегородку. В одно время приняли они монашество и облачились в иноческие одежды. И назван был в иноческом чине князь Петр Давидом, а Феврония в иноческом чине была названа Ефросинией.

В то время, когда Феврония, нареченная Ефросинией, вышивала лики святых на воздýхе для соборного храма пречистой Богородицы, князь Петр, нареченный Давидом, послал к ней сказать: «О, сестра Ефросиния! Пришло время кончины, но жду тебя, чтобы вместе отойти к Богу». Она же ответила: «Подожди, господин, пока дошью воздýх[42] во святую церковь». Он во второй раз послал сказать: «Недолго могу ждать тебя». И в третий раз прислал сказать: «Уже умираю и не могу больше ждать!» Она же в это время заканчивала вышивание того святого воздýха: только у одного святого мантию еще не докончила, а лицо уже вышила; и остановилась, и воткнула иглу свою в воздýх, и замотала вокруг нее нитку, которой вышивала. И послала сказать Петру, нареченному Давидом, что умирает вместе с ним. И, помолившись, отдали они оба свои души в руки Божии в двадцать пятый день месяца июня.

После преставления их решили люди тело князя Петра похоронить в городе, у соборной церкви Пречистой Богородицы, Февронию же похоронить в загородном женском монастыре, у церкви Воздвижения честного и животворящего креста, говоря, что так как они стали иноками, нельзя положить их в один гроб.

И сделали им отдельные гробы, в которые положили тела их: тело Петра, нареченного Давидом, положили в его гроб и поставили до утра в городской церкви святой Богородицы, а тело Февронии, нареченной Ефросинией, положили в ее гроб и поставили в загородной церкви Воздвижения честного и животворящего креста.

Общий же их гроб, который они сами повелели высечь себе из одного камня, остался пустым в том же городском соборном храме пречистой Богородицы.

Но на другой день утром люди увидели, что отдельные гробы, в которые они их положили, пусты, а святые тела их нашли в городской соборной церкви пречистой Богородицы в общем их гробе, который они велели сделать для себя еще при жизни.

Неразумные же люди как при жизни, так и после честного преставления Петра и Февронии пытались разлучить их: опять переложили их в отдельные гробы и снова разъединили. И снова утром оказались святые в едином гробе.

Рака с мощами Петра и Февронии в Муроме

И после этого уже не смели трогать их тела и погребли их возле городской соборной церкви Рождества святой Богородицы, как повелели они сами – в едином гробе, который Бог даровал на просвещение и на спасение города того: припадающие с верой к раке с мощами их щедро обретают исцеление.

Ермолай-Еразм

1547 г.

«Смакуй вино юности, —

из этого кубка пьют лишь раз…»[43]

если не знать секрета.

Самая большая человеческая слабость —

это их близкие люди. Есть много способов

умереть, но самый худший, – когда у тебя

отнимают близких людей…,

но Вы можете их не отдавать.

Мой дедушка – советский немец. Я его никогда не видела. Умер в 1940-ом. Моя русская бабушка – осталась одна с двумя маленькими дочерями с немецкими фамилиями. Как мне объяснили, их спасло от депортации и репрессий только то, что дед погиб до начала войны 1941–1945 гг.

Моя мама – страдала из-за своего немецкого происхождения, ее травили на работе. Моя тетя, ее родная сестра, – не страдала…

Дорогая тетя, эта часть книги во многом про нас. У меня к тебе много вопросов. Я бы спросила тебя: «Почему?» Но я уже делала попытки, а в ответ была смесь правды с неправдой, – т. е. клевета. Ответ мог бы быть – «меня принудили». Я бы это поняла.

Рейн исчез – его принудили. Вот только за действиями есть нечто большее. Возможно: «Я люблю тебя, и мне так жаль, что это не в моей власти». Но…

Я сравниваю, к примеру, прикосновения рук. Тепло рук Рейна, и… Помнишь, когда мне было 14, и ты как будто пыталась мне помочь завязать получше волосы, но вместо этого, наоборот, развязала их для обозрения всей улицы в очень особенный момент.

Впрочем, эта книга про чудеса, и теперь, когда я закончила четвертую часть, я знаю ответ. И благодарю тебя за все, что ты сделала.

Ну, вот я и осталась снова одна. Снова я больше не могла общаться с Рейном. Но он выполнил свою миссию. Механизм расследования через восстановление памяти был запущен.

Дни сменялись месяцами. Когда казалось, я испробовала все доступные мне способы найти Рейна и понять, что случилось, я обратилась за помощью к Зоару[44], для которого если знать, как им пользоваться, нет ничего невозможного.

Появлялись все новые находки, знаки, свидетельства, и, что самое удивительное, воспоминания.

Воспоминания проявлялись совершенно неожиданно в самых разных местах и обстоятельствах. Обычно мгновенным проблеском знакомой картинки, чувства или настроения.

И тут же исчезали. Раньше я не придавала этому значения. Теперь же хваталась за ускользающую нить воспоминания и настойчиво тянула за нее.

Воспоминания возвращались из самых разных периодов жизни. Но сейчас я чуть не утонула в том, что обнаружила в прошлом себя 14-летней.

Стояло восхитительное июльское пярнуское лето, самый пик сезона, и отдыхающие отрывались по полной, наслаждаясь морем, пляжем, солнцем, теплом, уютным курортным городом.

Изначально план на лето был таков. Мы едем в Пярну двумя семьями. Я с родителями, и моя кузина со своими родителями. Затем через месяц мои родители и дядя уезжают в Москву, т. к. их отпуск к этому моменту закончится, и они должны будут выйти на работу. На смену им приезжает бабушка. И мы с кузиной остаемся на попечение моей бабушки и тети еще на месяц.

«Домик на Парди ничем не примечательный снаружи…» фантазия Srarryai