Литмир - Электронная Библиотека

– Соглашусь, княжна, включим в притязания, – князь, подытожив вопрос, вновь поднял кубок. – Чем ты, тестюшка мой, занят? Расскажи.

– Удел княгини обустраиваю,– ответил Яромир. – Стену вкруг детинца будущего укрепляю. Хотел камнем выложить, как у меня в Плескове. Да и не только у меня в Плескове и Изборске такие стены – и в Ладоге есть, и в разрушенной ныне Любше были… Да вот беда – подходящего камня близ Киева не имеется. У меня-то в Плескове сей материал под ногами лежит – выкапывай, обтёсывай да укладывай18. Хоть глиной скрепляй, а можно из самого же камня раствор соединительный сделать. Я и людей с собой из Плескова привёз, знания от отцов перенявших, тех самых, кои вежу мою сложили. В Высоком их оставлю – строительство призреть.

– Да, видел я в Плескове у тебя каменные вежи и стену. Камень, известно, надёжнее дерева. Вот только зачем моей княгинюшке такая крепость неприступная? Всё равно жить она в тех хоромах не будет. Разве ж я отпущу от себя прекрасу мою…

– Хочу я, княже, и тебе послужить, а не просто хоромы неприступные дочери выстроить. Верно ты, князь, заметил, камень надёжнее дерева. И огня, и воды боится меньше, да и прочней, долговечней. Я вот убедился в том, и с тобой спешу поделиться знанием. Может, пригодится – сам из камня строить начнёшь. Ну, а коли не пригодится – и ладно. Но кое-что я уже нашёл…

– Что же? Сказывай, – велел князь.

– У древлян камень имеется. Не такой, как в Плескове, но весьма крепкий…

– Ты про красный камень из Вручьего? Из которого Сварог наш вырезан?

– Да, верно, княже. Каменоломни те самые, на притоках реки Уж. Но на Ужском кряже кроме дорогого красного камня, есть и прочий камень – попроще – красный гранит и рыжий песчаник. Крепкий материал. Видно, богата та земля железными рудами. У нас на Севере тоже такие породы имеются – у карелов с весью на Онего-озере и даже у Ильменя, недалече от Руссы. Вот я на ладье сходил в те места, поглядел… Одно селище прямо близ притока Ужского стоит. Тиун местный, древлянский, правда, не решился камень для меня добыть без повеления своего князя. Пришлось в Коростень заглянуть…

– Неужто с Нискином встречался?

– Да, княже. Древлянский князь подивился моей затее, но не отказал, позволил своих людей прислать – самим добыть, то есть, – пять гривен серебра и взял всего – на песчаник и гранит спроса-то нет. Вот только везти до Высокого далече, и дороги плохи. Сколько смог, я на ладью погрузил. А по возвращении ладьи снова отправил с людьми из Высокого – пущай вывозят помаленьку. А как лёд утвердится, можно будет и санями доставлять. Не на стену, так на ворота хватит. А коли опыт удачным будет, вежу выстроим. Сын займётся, – Яромир качнул головой, указывая на сидящего рядом Искусена.

– А у греков в стенах домов камень с плинфой чередуют, – вмешался вдруг Свенельд. – Плинфа – то рукотворный камень, из глины. На Подоле христианский жрец, опасаясь весенних паводков, дом себе из плинфы отстроил. Люди из Преслава год назад приезжали, наших киевских мастеров учили.

– Да, верно, было дело, – согласился Игорь.

– А я знаю того киевского мастера. Местятой его кличут, – подхватил Адун. – Я двор засыпал вокруг мытни порченой плинфой, когда он рукотворчество каменное осваивал.

– Я бы поглядел на сей рукотворный камень. Сведёшь с мастером, боярин? – обратился тут же Яромир. – Ежели ты, князь, не возражаешь?

– С чего мне возражать? – князь пожал плечами. – Воля твоя. Может, и в самом деле, пригодятся твои затеи.

– Возьмём и сами каменные терема себе выстроим, как в Царьграде, – подхватил Асмуд и поднял кубок.

– Алатырь-камень19 ещё находят в Высоком, – добавил Яромир. – Пытаемся добывать. У нас на севере купцы алатырь с Варяжского моря везут, а тут у вас всё рядом, под боком у стольного града.

– Ох и разумного я родича заимел, – усмехнулся князь. – Такую кипучую ты деятельность развёл. Мои тиуны годами сдюжить не могут, а ты, и месяца не прошло, новшества сладил.

– Да разве сладишь за месяц новшества, – вздохнул Яромир. – На то годы уйдут. А я уж отбуду скоро – пора в Плесков возвращаться. Искусен продолжит укоренять начатое. А ты позволь, князь, и дочери моей свой удел навещать, раз или два в седмицу, до него ж рукой подать.

– Что ж не позволить…

– Будет тебе докладывать о камнеукладчестве, коли сдюжим, и про алатырь. Завтра тогда уж и съездим, покуда ты дружины будешь в Смоленск провожать?

Князь кивнул.

– У нас на Днепре ещё и красный алатырь находят, и белый, как воск. А не токмо, как у княгини на ряснах, – неожиданно раздался низкий голос сотника Валигура. Но все присутствующие посмотрели не на сотника, а на Ольгу. – У княгини дюже баский самоцвет, разумеется.

– Княгинюшка наша сама как самоцвет, – подхватил Асмуд.

– Красота к красоте, – льстиво добавил Адун.

Князь воззрился на Ольгу так, будто впервые увидел.

– Ваши северные камни? – спросил князь, переведя взгляд на Яромира.

– Дар свадебный гостей, – быстро ответила Ольга, не желая озадачивать батюшку.

– Чей же?

– Не припоминаю, князь.

– Свенельда, воеводы, дар, – звонко молвила Предслава. – Верно? – И посмотрела на Свенельда.

– Верно, княжна Предслава. Мой.

– Красная вещица и дорогая. Не поскупился воевода, – усмехнулась Предслава и метнула взор на Игоря.

– Самоцветы северные, Варяжским морем рождённые. Обрамление – работа мастеров новгородских, – невозмутимо пояснил Свенельд.

– Видно, воевода ещё в Новгороде их заказал, – не унималась Предслава, навязывая всем какую-то свою настойчивую мысль.

– Вновь ты права, княжна.

– А глядится, будто узорочье из греков. Тонкая работа, – оценил Адун.

– У нас на Севере золотых дел умельцы имеются, не хуже греческих, – подтвердил Яромир.

Гости ещё о чём-то говорили, поднимали кубки. Но Ольга не слышала их, в её душе зародилось смятение – слова золовки, вроде бы и похвальные, звучали как-то двусмысленно. Будто она, Ольга, сделала что-то непотребное, незримо связавшее её с воеводой, потому и получила сей дар. Эти слова были призваны заставить её супруга задуматься о том и возбудить в князе недовольство. Мелькнула мысль – как Предслава узнала, что дар был от Свенельда? Но Ольга тут же объяснила самой себе это обстоятельство тем, что, вероятно, воевода самолично показал своей полюбовнице узорочье для будущей княгини.

Если намерения золовки Ольга истолковала верно, то выходит, что как будто не замечавшая её доселе родственница таила к ней явную неприязнь. Впрочем, то не диво – батюшка ведь её предупреждал. А может, Предслава старалась уязвить воеводу?

Ольга украдкой взглянула на Свенельда. Воевода был спокоен, что-то обсуждал с Асмудом. Но едва она посмотрела – ответил быстрым, коротким взглядом, чуть склонил голову и следом как ни в чём не бывало продолжил разговор с десницей, лишь незаметным движением вдогонку приложил руку к сердцу – будто в благодарность за её выбор или же в извинение, потому что в обращённых перед тем к ней глазах Свенельда Ольге почудилось сочувствие…

После вечери князь зашёл в Ольгины покои: хмурый взгляд супруга не предвещал ничего доброго.

– Благодарю тебя, княже, за прошедшую вечерю. Была сердечно рада встрече с батюшкой и братом, – сказала она торопливо и вполне искренне.

Игорь приподнял брови, удивлённый её неожиданной решимостью и нарушением запрета на разговоры. Недовольное выражение на его лице, однако ж, сменилось задумчивым – исполненные благодарности слова, пожалуй, можно было и простить.

– Да, душевные посиделки вышли, семейные… – он помолчал, о чём-то размышляя. – Вот только зачем эти рясна надела? Разве не ведаешь, что даров чужих мужей тебе носить не пристало?

– Прости, княже. Не подумала. К наряду подошли – вот и надела.

– А ты должна думать. Должна думать обо всём, что твоего супруга и князя касается. Кривотолки я слушать не желаю....

вернуться

18

Известняк

вернуться

19

Янтарь

9
{"b":"869455","o":1}