Лодка ещё раз развернулась и уперлась в затор из брёвен, застрявших с прошлого паводка возле его дома. Он окоченел окончательно. Какой позор: Лёху выловят из реки возле дома. Напряг последние силы – тщетно. Тело продолжало барахтаться в воде, но губы тихо произнесли: «Отче наш»! И снова, как только произнёс: «Избави нас от лукавого», – телу надоело мёрзнуть, и рыбак перемахнул через борт и рухнул на дно плоскодонки!

Вот оно, спасение! Радость постепенно сменилась страхом закоченеть в трёх метрах от родного причала. Всмотревшись в свои окна, Лёха даже рассмотрел сына. Вновь попытался закричать, но даже не услышал сам себя!

И, подняв глаза к небу, стал читать: «Отче наш». Губы не шевелились. Скорее мысленно дочитал молитву, медленно произнёс последние слова, хотел уже уронить голову на дно, как неведомая сила заставила выползти из лодки на причал.

Серёжу мама давно просила вынести ведро с мусором, но причин откладывать масса: то уроки делать нужно, то мультики по телеку. Наконец мамины уговоры нашли брешь в Сережиных отговорках, и ведро, раскачиваясь, как маятник, в руке, направилось в сторону помойки. Выйдя на улицу, Сергей моментально вымок и, возвращаясь обратно, посмотрел на реку, заметив на причале какое-то тёмное пятно. Решил посмотреть, может, мать что забыла занести в дом.

Но, подойдя ближе, услышал слабый стон и, о ужас: на причале лежал насквозь мокрый отец.

Кое-как затащив его в дом, вдвоём с матерью уложили на русскую печь. Отца бил озноб. Раздели, завалили одеялами, озноб не прекращался. «Водки», – жалобно простонал отец. Мать бросилась к шкафу, водки не было. «Беги к дяде Грише».

Дядя Гриша, быстро сообразив в чём дело, выделил бутылку самогона. Только выпив полбутылки, Алексей почувствовал, что озноб улетучился. Он наконец согрелся и заснул.

А мы с мамой долго ещё не могли прийти в себя.

Весь внешний мир – это иллюзия. Он такой, каким мы его представляем, он то, что мы о нём думаем. Йоги, занимаясь медитацией, учатся останавливать мыслительный процесс.

И в момент его остановки мир, целый мир, исчезает, да-да, со всеми его предметами, людьми, проблемами, войнами и так далее.

Конечно, остановить мысль не так просто, но только представьте себе: всё, ВСЁ исчезает, тот самый мир исчезает со всей своей суетой, болью, страхами, ИСЧЕЗАЕТ!

Разве это не круто? Мир, тот самый мир, который тянет вас во все стороны за миллиарды нитей, просто исчезает! Просто и легко! Разве не стоит научиться это делать? По-моему, это просто гениально. Только задумайтесь и начните это делать.

Нет, конечно, за пределами вашего мыслительного процесса останется солнце, квартира, жена, дети и работа, но хотя бы на несколько минут они побудут без вас и сами решат свои проблемы, причём, как правило, лучше, чем с вами. Мы только думаем, что решаем важные вопросы, на самом деле вопросы решаются каким-то мистическим образом, а вовсе не оттого, что вы оборвали телефон, стремясь найти что-то. Чем сильнее вы упирались, тем меньше эффект, но в какой-то момент звёзды сойдутся, и вы найдете нужного человека или предмет, технологию или невесту. Что от нас зависит? Что мы решаем? НИЧЕГО! Осознав это, понимаешь, для чего нужны медитации. Да чтобы мир от нас отдыхал! Чтобы мы его не напрягали своими желаниями, проблемами и страхами. Он сам, КОГДА НАДО, решит ваши вопросы, но только когда надо. Нет, не вам надо, а когда ЕМУ надо или когда вы будете готовы или достойны того, что вы хотите, можно расслабиться, помедитировать. Мир отдохнет без вас, без вашего давления на все педали и, может быть, вы обретёте искомое. Говорят, во время медитации есть опасность «зацепить» демонов, но если медитировать, обращаясь к Господу, если все ваши устремления направлены только к НЕМУ, если всё, что вы делаете, вы делаете во ИМЯ ЕГО, тогда и медитации, о сложности которых твердят все «мастера», будут «получаться», и НИКАКИЕ демоны к вам не подступятся. Куда им? Всё, что мы делаем во имя ГОСПОДА, абсолютно защищено!

Вообще, идея медитации гениальна. Человек может грешить в мыслях, нет мыслей – нет грехов. Когда ум свободен и чист, БОГ нас видит и чувствует, мы становимся доступными и понятными ГОСПОДУ, мы доверяемся ЕМУ!

Забрёл я на Кондратьевский рынок за подарком, вернее решил подарить кров котёнку, несмотря на многочисленные протесты жены и подстрекаемых ею же детей.

Животных там было на любой вкус: коты, собаки разных пород; все лаяли или пискляво издавали «мяу». На дальнем прилавке стояла птичья клетка, в такой у меня когда-то были волнистые попугайчики. В ней копошились и дружно пищали маленькие комочки – белые, чёрные, полосатые, пятнистые. Симпатичные и не очень, напуганные и почти беззвучно открывавшие рот, жалобно пытающиеся сказать «мяу». Ага, полосатый был очень активен, он тревожно вглядывался в меня, думал: «Понравлюсь? Возьми меняааааа!» Где продавец раздобыла столько котят? Удивительно! И когда она их продаст? Заметив, что я присматриваюсь к полосатому, тётенька важно сказала: «Норвежская лесная порода». Котята ползали друг по другу. Кто побойчее отпихивали тех, кто послабее, – естественный отбор работает везде. Я вгляделся внимательнее в «норвежского» котёнка и сделал свой выбор в пользу потомка «викингов».

Сейчас этому зверю восемь лет, за зиму он отъедается и отсыпается так, что его вес равен его возрасту. За лето на даче он изрядно сбрасывает вес и слывет грозой местных мышей и птиц, а местные клещи на него не в обиде: он их щедро кормит – вот такая пищевая цепочка. Чарли был всеобщим любимцем. Жена на него не нарадовалась, дочка из рук не выпускала, меня он регулярно согревал своими восьмью килограммами.

Но в один прекрасный день все изменилось: у нас появилась Дейзи! Очень подвижный и симпатичный щенок моментально приковал всё внимание к себе. Чарли прятался от Дейзи по антресолям и кладовкам неделю, потом как-то ночью осмелел, забрался к нам в кровать и сверху смотрел на спящую Дейзи.

Котов, Чарли и старушку Мусю, отвезли на дачу, Дэйзи носилась по квартире как сумасшедшая на радость всем. И вот в один из выходных мы приехали на дачу, несём под мышкой Дейзи, и я вижу на крыльце греющегося на солнышке Чарли.

Читаю в его глазах: «Опять свою шавку привезли? Ты вообще „Маленького принца“ читал? Зачем меня приручили? Чтобы потом бросить?» Я оправдываюсь: «Ты же любишь бывать на даче, тебя кормят, поят, ты бегаешь по лесу, лазаешь по деревьям».

Он мне с укоризною: «Спасибо хоть кормят, раньше ты кормил, а теперь бабушка. Бабушка меня не любит, вообще. Я скучал». И пока Дейзи не видит, потерся об меня хвостом.

Тут я вспомнил умные грустные глаза Джери. Когда я уезжал с дачи, она, понурив голову, молча, без всякой команды шла в свой вольер. В последнее время она оттуда почти не выходила, ей было тяжело ходить.

Но когда я был на даче, она всё время меня ждала под дверью.

И так до самого конца. Кстати, Чарли любил играть с Джери. Только когда уставал от неё, лёжа лениво отмахивался лапой.

Мой папа в своё время провожал меня до калитки. Я, ещё молодой, рвался поскорее в «цивилизацию», а он ещё долго стоял у калитки, вытирая скупую мужскую слезу!

Где-то из-за деревьев на меня смотрел Маленький принц. Его глаза были грустные, они говорили: «Знаешь, скольких людей ты так же с легкостью покидал, спеша по своим делам?» В грустных глазах Джери было отражение их всех: людей, девушек, кошек, собак. Они привыкают, прирастают к тебе. А ты, легкий на подъём, просто садишься в машину, захлопываешь дверь, оставляя их позади провожать тебя взглядом. Они потом о чём-то думали, мечтали, грустили. А ты, ты уже и думать забыл! Маленький принц грустно смотрел на меня: «Плохо ты читал меня. Не надо никуда спешить, всем не поспеть за тобой, но все, кого ты приручил, помнят и думают о тебе. Помни и ты о них, это несложно!»