— Какой-то незнакомый человек в лавке Дяди Арама заплатил мне двести рублей и отдал плакат, чтобы я сегодня утром вывесил его, а ещё много наших соседей и знакомых у нас под подъездом собрались — им тоже заплатили по двадцатке и сказали стоять и кричать «позор шаху», — запинаясь и опуская глаза, проговорил хозяин квартиры.

Послышалась приближающаяся полицейская сирена.

«Что-то он темнит и недоговаривает», — почувствовал я и перевёл взгляд на наставницу. — «Она тоже не верит, наверно».

— Уже лучше, — покивала Ирена. — Что за человек, откуда ты его знаешь?

Я смотрел, как хозяин квартиры заливается краской и мнёт руки.

— Говори давай, — я подошёл к нему и легонько толкнул в плечо.

— Это Дядя Арам настоятельно попросил, я был должен ему денег и не смог отказать, — наконец произнёс Чумоваров, уже красный от стыда. — А человека того я не знаю, впервые видел.

— Ясно — увлеклись этой дрянью, влезли в долги, потом начали совершать глупости, — покачала головой Снегирева.

Послышались рыдания мамаши и крики ребенка. Я уже начинал раздражаться от нахождения в этой квартире.

— Нас теперь могут убить, — запричитал хозяин квартиры, опасливо обняв жену.

— Вам, любезые, не об этом думать надо — никто вас не убьёт, а о том, чтобы не попасть в тюрьму за продажи этой дрянной пустышки и за ненадлежащий уход за ребенком. Повторяю — никто вас не убьёт, я буду следить за вами, — заявила Ирена, покачав головой.

— Пу-пустышки? — пролепетала мамаша, подняв заплаканные глаза на неё.

— Конечно. Вы что, реально думаете, что подобной дрянью можно повысить свой магокоэффициент хоть на сотую долю единицы? — усмехнулась офицер. — Это сказки для таких наивных глупцов, как вы.

Снизу послышался протяжный звук сирены и выкрики.

— Даурский, забирай этот плакат и пойдём, — велела Ирена и повернулась к парочке: — Я приеду к вам позже, после разговора с Арамом.

— Вы нас арестуете? — к моему раздражению, снова начала рыдать жена Чумоварова.

— Я же сказала — нет. Юнкер, идём, — жестом офицер показала на выход.

Грубо свернув плакат — краска шелушилась и отпадала, я раздумывал о том, что наставница проявила огромный гуманизм, проигнорировав одну уголовную и две административных статьи, которые можно было применить к этой семейной паре.

Я спросил об этом на лестнице.

— Не было смысла их пеленать — во-первых, тюрьмы и так переполнены мелкими нарушителями, которых в нулевую Изнанку не отправить, во-вторых, ребенок бы остался без родителей, даже таких непутевых, как эти. Кроме того, подданный Чумоваров будет теперь нашим информатором — пригодится как-нибудь, можешь мне поверить, — идя спереди, пояснила Ирена.

— Ясно, наставник. Но родители они хорошие, раз употребляют эту гадость для повышения магокэфа — по сути для ребенка стараются, я думаю, — возразил ей.

Ирена засмеялась.

— Даже если посмотреть на ситуацию под таким странным ракурсом, как смотришь ты, юнкер Даурский — всё равно нет, потому что надо искать работу и честно кормить семью, а не гнаться за глупыми сказками в надежде поменять свой магопотенциал без напряженного труда и усилий, — ответила она, и мы как раз вышли из подъезда. — Кроме того — не забывай про генетику и тотемы, которые большинству надёжно ограничивает магоспособности. Иначе все бы давно стали выдающимися магами, наглотавшись тертых лепестков магнолии или лотоса, смешанных немытыми ногами в грязном корыте где-нибудь в нулевой Изнанке.

Чуть правее от выхода стояла патрульная «двуха» с бортовым номером «четыреста сорок два». Я при этом вспомнил, что обычная патрульная полиция маркирует машины в привязке к району, в данном случае — к Изнанкино, а вот мотожандармы имеют статус экстерриториальности в пределах московской префектуры.

Снегирева поздоровалась с полицейскими — парнем и девушкой, которые рассказали о том, что не успели они свернуть с перекрёстка и выйти из машины, как толпа растаяла, словно туман.

— Там полно наших мелких клиентов было, разбежались по дворам, — закончил говорить полицейский.

— Вам знаком Дядя Арам? — задала им вопрос Ирена.

Я стоял со свернутым плакатом в руке чуть сзади наставницы. Девушка-полицейская, стрельнув в меня глазами, засмеялась:

— Хромой ублюдок Арам, правильнее будет сказать! Это наш местный недоавторитет — гнусный, толстый и хромой мошенник, который промышляет торговлей растительными макропорошками — чудоповышателями магокоэффициента, а ещё содержит подпольный игровой клуб в здании своего склада — карты, собачьи бои, подпольный бокс и всё такое.

— Вот как, недоавторитет? — усмехнулась Ирена.

— По нашим оперативным данным, он плотно связан с питерским авторитетом Колькой Воробьём и платит дань его группировке. Они же частично и поставляют ему порошковую дрянь в брикетах — чистое мошенничество по сути, но не подкопаешься к документам. Но прикрывают его на самом верху, в министерстве призрения. У него сеть небольших лавок по всему городу и большая аптека в двух кварталах ниже от перекрёстка, на юго-западе Изнанкино, — девушка показала влево от нас, — место сбора тупых брикетоедов со всего Изнанкино. Там же недалеко и большой склад, обычно Арам с подручными и находится там.

— Ясно — мы к нему ещё наведаемся. Спасибо!

Доложив по рации про урегулирование ситуации, Ирена попросила приехавший экипаж подежурить здесь до проезда кортежа. Сложив плакат в багажник, я и она сели машину и поехали догонять полковника.

— Заполнить происшествия? — поинтересовался я, когда выехали на дорогу в сторону дирижаблепорта.

Я был недоволен и рассматривал пейзажи.

— Потом, после разговора с этим Арамом, — взглянула на меня Ирена. — Я тебя слушаю — говори.

— Наставник, а если этот хромой хрен и правда убьёт этого Чумоварова и его жену? Может, стоило эту парочку арестовать ради их же безопасности?

— А-хах, Даурский! Я вполне понимаю, о чём ты, но ты привыкай думать рационально, а не поддаваться эмоциям — никакой идиот не пойдёт на убийство бесполезного «лаптя» из-за таких пустяков, понимаешь? Меньше всего таким, как этот Арам, хочется привлекать внимание полиции, а особенно — наше.

— Ну не знаю — предчувствие у меня нехорошее, — пожал я плечами.

Мне не хотелось признавать правоту наставницы.

— Ты у нас пророк, как я посмотрю? — иронично улыбнулась Ирена, пристально взглянув на меня. — В каком из монастырей глубоких уровней Изнанки медитировал и оттачивал дар? Кроме того, мы вошли в квартиру без ордера — на основании неотложной необходимости, и любой окружной судья устроит нам по этому поводу бумажный потоп. Новый УПК ещё не вступил в силу, забыл?

— Но…

— Юнкер, тюрьмы переполнены мелкими нарушителями, а некоторые окружные судьи и так ставят нам на вид, что мы не боремся с организованной преступностью, а только тираним «лаптей» вопреки императорским циркулярам! — перебила меня офицер.

Я ощутил, что краснею, поэтому промолчал, отвернул голову и стал смотреть в окно, на открывающуюся панораму, которая весьма сильно отличалась от привычной — не было множества высотных зданий.

«Странная тут вообще ситуация — вроде бы императорская власть абсолютна, но всё равно Палата одобряет судей в округах после внесения их кандидатур императором, что даёт аристократам в провинции простор для политического маневра», — мимолетно подумал я.

Выехав за пределы застройки, обогнули Лианозовский парк и свернули на запад, в сторону Химок. На трассе было относительно интенсивное движение. Ехали молча, я отвернул голову вправо — на меня накатила острая тоска по родному миру.

«Только сейчас понимаешь, как дорог мне был мой образ жизни, друзья, город, курорты в разных странах, и моя квартира с новой электроникой. Что с ней теперь будет⁈ Я ведь в ремонт вложил пару сотен тысяч», — ощутил, как слезинки выступили по краям глаз. — «Даже на работу я бы сейчас побежал с радостью и сидел бы в офисе круглые сутки целый месяц без перерывов и выходных».