— А-а, ээ…

Повернувшись к наставнице с сигаретой в зубах и став «смирно», я увидел, что она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, а на её лице отражаются несколько не сулящих ничего приятного эмоций.

— Сюда давай! — властно произнесла Ирена. — Что с тобой вообще?

Совсем растерявшись, я хотел было отдать ей зажженную сигарету, но вовремя понял, что она требует всю пачку — достал из кармана «Махру» и протянул ей. Ирена смяла, потом бросила под ноги и наступила на пачку.

— Наставник, они же четыре рубля стоят… — пораженный, пролепетал я.

— Я не потерплю курящего юнкера! Ты мне говорил в первый день, что не куришь и никогда не курил — забыл уже? — в её голосе были признаки гнева.

«Стоп, спокойно, спокойно!»

— Э-э, нет, не забыл!

— Как такое возможно? — сдвинула брови офицер. — Либо ты прекращаешь эти глупости с курением, либо ищи себе другого наставника!

Решил не спорить.

«Вообще я взрослый человек уже — и если мне хочется курить, то я имею полное право за свои деньги. Что вообще за дела⁈ Она мне кто, жена? Хотя даже жене я бы подобного не позволил!» — я ощущал сильнейший внутренний протест от такого диктата.

— Но госпожа лейтенант…

— Тебе ясно, юнкер?

— Так точно! — успев напоследок затянуться, я выбросил ещё наполовину целую сигарету на асфальт.

— Надеюсь, ты понял! — глядя мне в глаза и угрожающе взмахнув указательным пальцем, заявила Ирена.

Сейчас она показалось мне разъярённой тигрицей.

— Я понял. Больше не повторится! — нехотя согласился я.

— Идём! — офицер кивнула в сторону входа.

Охрана с примкнутыми к винтовкам штыками возле центрального входа смотрелась красиво. Там же стояли группами человек пятнадцать офицеров в форме, которые курили и беседовали, а ещё довольно много гражданских лиц.

Мы свернули ко входу в наше крыло. Ирена явно завелась и я был вынужден выслушать от неё целую лекцию о вреде курения для всех обладателей магокэфа выше двойки.

«Преувеличивает. Не может курение приводить к вспыльчивости, гневливости и потере самоконтроля у „двоек“ и выше — всё это сказки, наверное. Обычная пропаганда здешних богемных недозожников», — настроенный скептически, я слушал молча и кивал.

— А за ту пачку я куплю тебе кисловодскую минералку — гораздо полезнее для здоровья и тонуса будет, — закончила наставница свою лекцию, когда мы вошли в вестибюль.

«Лучше бы тогда пиво», — я покивал и промолчал.

За стойкой стояли двое дежурных, к которым была довольно большая очередь гомонящих гражданских. Я вспомнил, что днем диспетчер базы находился в отдельном кабинете, и перемещался в вестибюль только на ночную смену. Зачем так делали, я не знал.

— Нам на пятий этаж, если ты и это не забыл, — жестом показала Снегирева на центральную лестницу.

«Она мне долго будет припоминать эти таблетки», — понял я.

Поднимаясь чуть позади наставницы и посматривая на её довольно впечатляющую попку, я раздумывал о том, что был на грани провала.

«Кто его знает, что со мной могут сделать, на какие опыты отдать⁈ Надеюсь, она не просекла», — переживал я, пока поднимались и заходили на пятый этаж.

Ирена жестом показала на двустворчатые дубовые двери в нескольких метрах правее от входных дверей. Сам этаж, если смотреть влево от входа, был разделен перегородками на секторы, в которых несколько десятков человек и в форме, и в гражданском сидели как за громадными мониторами, так и просто за столами с печатными машинками, занимаясь какой-то работой. Я обратил внимание, что большая часть мониторов были похожи на самые первые электронно-лучевые из моего мира, при этом гораздо большие по габаритам. И работали не от электричества.

Шум печатных машинок был деловито-монотонным.

— Просто помалкивай, ясно? — ещё раз напомнила наставница стратегию поведения.

Я ощутил нервозность в её голосе.

— Да, наставник!

Она постучала в дверь. Открыла женщина с погонами штабс-лейтенанта — секретарь начальника.

— Проходите!

Мы прошли в просторную приёмную. Секретарь открыла нам дверь кабинета.

— Господин полковник, прибыли по вашему приказанию! — войдя в кабинет, вытянулась Снегирева.

Оказавшись внутри и вытянувшись по стойке, я рассматривал меблировку — несколько комфортабельных стульев с обивкой, поставленные около стола для совещаний, сам массивный стол из какой-то явно дорогой древесины со стоящими на нём печатной машинкой, тремя телефонами, горой бумаг и бронзовой пепельницей, огромное кожаное кресло и журнальный столик ближе к окну, а также несколько цветастых вымпелов на стенах. Между книжными шкафами, на стене слева от входа — очень красивый японский меч на изящнейшей деревянной стойке с золотистыми узорами.

«Весьма солидно, что и говорить!» — мне понравилось здесь, кабинет располагал к продуктивной работе и подчеркивал высокий статус владельца.

Чуть правее стола, ближе к окну, висел портрет в дорогой раме и очень хорошей, душевной работы. Присмотревшись к изображенному на нём лысому, величественному старичку с большим лбом и умным взглядом, благодаря памяти опознал в нём прежнего императора — Алексея Алексеевича Кречета. Давно он правил…

Полковник Валентин Шершнев, который вольготно сидел в кресле около журнального столика и что-то читал, попивая кофе, взмахнул кистью, приглашая подойти ближе.

Ирена приблизилась и остановилась за четыре шага от него, я прошёл за ней и стал на шаг сзади и левее неё.

«Пахнет кофе, розмарином и ещё каким-то благовонием, что-то гвоздичное», — запах мне очень понравился.

— Госпожа Снегирева, что у вас произошло на Квесисской? — в голосе начальства было недовольство. — Мне только что звонил начальник ИСБ и спрашивал далеко не в мягкой и деликатной форме — как же это мы упустили бандитку?

— Виновата, господин полковник! — заявила лейтенант. — Гибрид оказалась очень подготовленной.

— Ирена, ты понимаешь, что это теперь — скандал на весь город? Да ещё и в день международного визита, — недовольно промолвил начальник, выпрямив спину и помахав каким-то листком. — Теперь на меня насядет ИСБ, потому что Плющев — любимейший парфюмер цариц и царевен, а значит — всей богемы.

«Но ведь Ирена не виновата», — недовольно подумал я, но говорить ничего не стал, памятуя указание.

— Господин полковник, это моя вина — я должным образом не организовала процесс задержания, — заявила девушка.

— Кроме того, ты прекрасно знаешь, какие слухи ходят про этих гибридов, а вы будто специально её упустили, — Шершнев легонько хлопнул кистью по подлокотнику кресла. — А если выяснится, что это не просто корпоративный шпионаж, а политический акт и что ваша взломщица работает на иностранную разведку?

— Валентин Глебович — пусть с этим делом теперь разбирается ИСБ, — довольно твёрдо сказала Ирена. — Эту девицу видела представитель семьи и охранники, которые стали жертвами её заклинаний. Процессуально это теперь не наше дело.

— Это дело надо держать на контроле, возможен политический заговор, — Шершнев криво ухмыльнулся и задумался.

Я тем временем ясно понял, что мог бы задержать кошкодевку, если бы не медлил и сразу выстрелил. Впредь так и надо делать.

Через несколько секунд полковник перевёл взгляд на меня:

— Юнкер Даурский, я абсолютно уверен, что это ваша ошибка, раз случай связан с феромонами.

«Уже доложили», — не удивился я.

— Так точно, господин полковник! — ответил четко.

— А ещё вчерашний случай с фрейлиной, дочерью министра Джейраняна! Конечно, все равны перед законом, но Гарик Вахтангович — очень хороший человек, внедрил для людей в столице скорые помощи. Нельзя так поступать с его дочерью, — Шершнев бросил лист бумаги на столик и пристально поглядев на меня несколько секунд, продолжил: — Я не люблю разбрасываться сотрудниками, однако если я не увижу стремления выполнять свою работу на отлично и с полным профессиональным рвением, мы с вами расстанемся, юнкер Даурский.