Ковалева, 2001 – Ковалева И. И. Одиссей и Никто. Об одном античном мотиве в поэзии И. Бродского // Старое литературное обозрение. 2001. № 2. С. 75–80.
Ковалева, 2003 – Ковалева И. И. Античность в поэтике Иосифа Бродского // Мир Иосифа Бродского. Путеводитель. СПб.: Изд-во журнала «Звезда», 2003. С. 170–207.
Ковалева, 2006 – Ковалева И. И. «Шарада» и «сдвиг»: техника использования античных аллюзий у О. Мандельштама и И. Бродского // «Чернеть на белом, покуда белое есть…» Антиномии Иосифа Бродского: Сборник статей. Под ред. Т. Л. Рыбальченко. Томск: PaRt.com, 2006. C. 234–241.
Крепс, 1984 – Крепс, М. О поэзии Иосифа Бродского. Анн Арбор: Ардис, 1984. 278 с.
Куллэ, 1992 – Куллэ В. «…Там, где они кончили, ты начинаешь» // Бродский И. Бог сохраняет все. М.: МИФ. 1992. С. 5–6.
Мандельштам, Н. Я., 1989 – Мандельштам Н. Я. Воспоминания. М.: Книга, 1989. 480 с.
Мандельштам, 1994 – Мандельштам О. Собрание сочинений: В 4 т. Сост.: П. Нерлер, А. Никитаев. М.: Арт-бизнес-центр, 1994. Т. 3. 528 с.
Мандельштам, 1995 – Мандельштам О. Полное собрание стихотворений. Сост., подг. текста и примечания А. Г. Меца. СПб.: Академический проект, 1995. 720 с.
Мечковская, 1998 – Мечковская Н. Б. Язык и религия: Пособие для студентов гуманитарных вузов. М.: Агентство «ФАИР», 1998. 352 с.
Мец, 1995 – Мец А. Г. Комментарий // Мандельштам О. Полное собрание стихотворений. СПб.: Академический проект, 1995. С. 515–681.
Ораич-Толич, 1987 – Oraic-Tolic D. Авангард и постмодерн // Russian Literature. Amsterdam, 1987. Vol. XXI–I. С. 95–114.
Рейнолдс, 1995 – Рейнолдс Э. Смерть автора или смерть поэта? Интертекстуальность в стихотворении «Куда мне деться в этом январе?..» // «Отдай меня, Воронеж…»: Третьи международные мандельштамовские чтения: Сборник статей. Под ред. О. Е. Макаровой. Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1995. С. 200–214.
Седакова, 1984 – Седакова О. А. Шкатулка с зеркалом. Об одном глубинном мотиве А. А. Ахматовой // Труды по знаковым системам, XXVII, 1984. Ученые записки Тартус. гос. ун-та. Вып. 641. С. 93–108.
Скляревская, 1993 – Скляревская Г. Н. Метафора в системе языка. СПб.: Наука, 1993. 151 с.
Словарь русского языка, 1983 – Словарь русского языка: В 4 т. Гл. ред. А. П. Евгеньева. Т. III. М.: Русский язык, 1983. 752 с.
Топильская, 1995 – Топильская Е. Е. Фольклорная аллюзия в лирике Мандельштама воронежского периода // «Отдай меня, Воронеж…»: Третьи международные мандельштамовские чтения: Сборник статей. Под ред. О. Е. Макаровой. Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1995. С. 265–276.
Успенский, 1988 – Успенский Б. А. Анатомия метафоры у Мандельштама // Успенский Б. А. Избранные труды. Том II. Язык и культура. М.: Гнозис, 1994. С. 246–274.
Эпштейн, 1988 – Эпштейн М. Н. Парадоксы новизны. О литературном развитии XIX–XX веков. М.: Сов. пис., 1988. 416 с.
Фарыно, 1985 – Faryno J. «Я помню (чудное мгновенье…)…» и «Я (слово…) позабыл…» // Wiener Slawistischer Almanach. Band. 16. Wien, 1985. С. 29–36.
Фарыно, 1987 – Faryno J. «Золотистого меда струя…» Мандельштама // Text and context. Essays to honor Nils Ake Nilsson. Ed. by Peter Alberg Jensen. Stockholm. Stockholm’s universitet, 1987. С. 111–121.
Цивьян, 1979 – Цивьян Т. В. Наблюдения над категорией определенности – неопределенности в поэтическом тексте: (Поэтика А. Ахматовой) // Категория определенности и неопределенности в славянских и балканских языках. Отв. ред. Т. М. Николаева. М.: Наука, 1979. С. 348–363.
Шталь, 1978 – Шталь И. В. «Одиссея» – героическая поэма странствий. М.: Наука, 1978. 168 с.
Юхт, 1994 – Юхт В. В. «Я стал строками книги». К вопросу о рецепции мандельштамовских цитат современным общественным сознанием // Мандельштамовские дни в Воронеже. Материалы. Под ред. В. М. Акаткина и др. Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1994. С. 93–95
Соперничество языка со временем: клише как объект внимания в стихах Бродского[50]
Мотив языка, противостоящего времени, постоянен у Бродского, что отражено во многих исследованиях, так как это и есть философская основа его поэтики, доминанта поэтической эволюции (Куллэ, 1996)[51].
Однако и язык подвержен действию времени. Из многочисленных высказываний Бродского о превосходстве языка над временем приведу слова из интервью Дэвиду Монтенегро:
Во-первых, я думаю, что какие бы разрушения ни причинили государства друг другу, что-то выживет. И язык, конечно, выживет, потому что это забавное свойство языка: он лучше всего и всех знает, что такое мутация. Способность языка мутировать чудовищна. Ну прямо как у таракана (Бродский, 2000-б:272)[52].
Естественно, поэзия Бродского, чутко реагирует на изменения в языке, особенно на потери.
Если «язык – мощнейший катализатор процесса познания» («Искусство поэзии». Интервью Свену Биркертсу – Бродский, 2000-б:96), то опасны для него прежде всего многочисленные стереотипы: устойчивые словосочетания, идиомы, банальные образы, постоянно воспроизводимые символы и тому подобные явления.
Бродский воспринимал всякое клише в искусстве как форму смерти[53].
Говоря о словесном стандарте, необходимо иметь в виду, что это явление противоречивое. Языку вредит именно то, что делает его удобным для общения.
В современной лингвистике установлено:
…именно коммуникативные фрагменты, то есть целые готовые выражения, являются первичными, целостными, непосредственно узнаваемыми частицами языковой материи ‹…›, а не отдельные слова в составе этих выражений и тем более не компоненты их морфемной или фонемной структуры (Гаспаров, 1996: 123–124).
Объединение языковых элементов в готовые словесные блоки приводит к автоматизации, а затем и к обессмысливанию речи, поскольку слово в ней перестает быть заметным.
Бродский видел насилие государства над человеком в том, что государство навязывало человеку казенный язык:
Язык оказывается в состоянии противоречия и противоборства с системой и ее языковой идиоматикой, которой пользуется система. ‹…› Власть хочет установить некоторую языковую доминанту, иначе все выйдет из-под контроля («Самое святое наш язык…». Интервью Н. Горбаневской – Бродский, 2000-б: 236).
Апофеоз абсурда – слово «нецелесообразно», которое фигурировало при отказе в выездной визе родителям Бродского.
Но и без государственного насилия язык в своей инертности стремится произвести и сохранить клише. Абсурдом, порожденным постоянными эпитетами, наполнен, например, фольклор с такими текстами, в которых у арапа руки белые, а про красивый цветок говорится аленький мой беленький цветочек, розовый лазоревый василечек (см.: Никитина, 1993:140). Алогичны обиходные выражения типа повторить трижды, красные чернила, рекламная и журналистская риторика (Альпенгольд – настоящее золото Альп – о шоколадке; Репортаж об этом смотрите в наших ближайших эфирах).
Б. Ю. Норман показывает, что выбор слова в разговорной речи часто мотивируется не потребностью сообщения, а устойчивыми вербальными связями: если говорящий, рассказывая о своем дяде, прибавляет слова самых честных правил, то это обычно не имеет никакого отношения ни к Пушкину, ни к дяде (Норман, 1998: 68).
Поэзия в разные времена относилась к банальности по-разному. Фольклорная формульность, жанровое слово в классицизме, образные и символические стереотипы в романтизме, символизме становились достоянием культуры и мишенью для пародистов. Но и во времена высокой авторитетности канонов поэзия стремилась к выразительности. А установка на выразительность препятствует воспроизведению словесных блоков. Задачи поэзии часто противоречат задачам коммуникации: читатель не понимает поэта, поэт перестает ориентироваться на читателя.
