Сведения об оборонительном вооружении весьма скудны. Вероятно, у савроматских воинов были щиты. В археологическом материале имеется лишь одна находка, которую можно с определенной долей вероятия признать умбоном от щита. Это полая, довольно массивная железная бляха в форме усеченного конуса, инкрустированная с наружной стороны золотыми листочками в виде треугольников по периферии и скобочек в центральной части (рис. 42, 2). Она найдена в кургане рубежа VI–V вв. до н. э. у с. Сара. Сам щит был, по-видимому, деревянным или кожаным и поэтому не сохранился.

Богатые савроматские воины V и IV вв. до н. э. иногда носили металлические чешуйчатые панцири, аналогичные панцирям скифов или меотов. Четыре обломка от железного чешуйчатого панциря были найдены в с. Ковыловка близ Аткарска вместе с бронзовыми стрелами V в. до н. э. (рис. 42, 3). Панцирь состоял из плоских чешуек, верх которых был прямоугольным, а низ округлым; в верхней части чешуйки имелись отверстия для скрепления. Длина чешуек 2–2,2 см, ширина 1,5 см. Девять бронзовых чешуек той же формы и размера были найдены П.С. Рыковым на древнем селище у с. Тонкошуровка (бывшая колония Мариенталь) в Саратовской области. Отсюда же происходит бронзовый трехлопастной наконечник стрелы со сводчатой широкой головкой и внутренней втулкой. Наконечник типичен для V в. до н. э., особенно для колчанов Южного Приуралья. Здесь же был найден сарматский железный трехлопастной наконечник стрелы[569]. Наконец, обломки железного панциря обнаружены в богатой ограбленной могиле IV в. до н. э. в кургане I близ 15-го поселка в Астраханской области. В.П. Шилов собрал здесь около 50 обломков чешуйчатого панциря. Форма чешуек такая же, как и у найденных в с. Ковыловка; по размеру они больше: длина 3,7 см, ширина 1,8 см, толщина до 1,5 мм.

Богатым савроматским воинам были известны и металлические шлемы. Скифы обычно носили шлемы греческого производства, но за пределами Скифии — на Кубани, в Поволжье, Сибири, на Алтае и в Средней Азии — в скифское архаическое время были распространены особые бронзовые литые шлемы не греческого производства; они имели горшковидную форму, выемку спереди для верхней части лица и отверстия для нащечников, которые, вероятно, делались из толстой кожи. Этим шлемам посвящена специальная статья Б.З. Рабиновича[570], который изучил девять таких шлемов: пять — с территории Прикубанья (в курганах у Келермесской и Крымской станиц), один — из Поволжья (г. Старый Печеур), один — из Западной Сибири (на Иртыше), два — неизвестного происхождения, хранящиеся в ГИМ. К этой же группе шлемов относится еще ряд находок, описанных в более поздних публикациях: шлем, найденный в горах Алтая[571], шлем с территории Семиречья (городище Кысмычи в Джамбульской области Казахской ССР)[572] и шлем из Самарканда[573]. Все они очень близки между собой, что, вероятно, свидетельствует о едином источнике их происхождения. На основании кубанских находок Б.З. Рабинович эту группу шлемов датировал временем не позднее VI в. до н. э. Местом их производства он считал Северный Кавказ, откуда происходила бо́льшая часть известных исследователю экземпляров. Сходные с ними печеурский и иртышский шлемы он признал за кавказский импорт[574].

Новые данные вносят некоторые уточнения в вопрос о месте производства этих шлемов. Вероятно, Б.З. Рабинович был прав, считая кубанские шлемы изделиями местного производства, но признать северокавказскими все известные ныне экземпляры вряд ли будет верно. Так, данные химического анализа металла семиреченского шлема, как отмечает И.И. Копылов, говорят в пользу местного его производства, так как в металле обнаружена характерная, главным образом для Семиречья, примесь молибдена. Кроме того, семиреченский шлем при всем большом сходстве его с кубанскими отличается некоторыми деталями формы: у него отсутствует срединный валик с ушком на вершине шлема, имеющийся у всех кубанских экземпляров[575]. Эта деталь отсутствует и у алтайского[576], и у иртышского шлемов, и у одного из шлемов из коллекции ГИМ[577]. Наиболее вероятно восточное происхождение этой группы горшковидных шлемов, может быть, как предполагает И.И. Копылов в отношении семиреченского шлема, сакское. С предметами сакской культуры Е.Е. Кузьмина убедительно связывает и самаркандский шлем, отличающийся от кубанских волнистым гребнем[578]. Заслуживает также внимания гипотеза Е.Е. Кузьминой о происхождении горшковидного бронзового шлема от войлочных колпаков, характерных преимущественно для древних иранских народов и одинаковых как у среднеазиатских саков, так и у европейских скифов; такие же колпаки, вероятно, носили и многие племена Северного Кавказа. Отсюда понятно большое сходство всех известных бронзовых горшковидных шлемов, вышедших из разных мастерских, но восходящих к единому войлочному прототипу.

С савроматами, если только не с их северными соседями, можно связать лишь один шлем, случайно найденный в 1895 г. близ г. Старый Печеур Хвалынского уезда Саратовской губернии (рис. 42, 4 а и б)[579]. По форме он сходен с прикубанскими, особенно со шлемом из Келермесского кургана, раскопанного Шульцем в 1903 г.[580] Он также имеет узкий гребень, поднимающийся к вершине шлема из выступа посредине передней вырезки для лица и завершающийся небольшим ушком; края выемки сзади шлема грубо обрезаны; по краю шлема расположены девять отверстий: по три с каждого бока и на затылке. Высота шлема 18 см, длина по основанию 22,5 см, ширина 18,5 см; толщина стенок достигает 3–4 см. По способу изготовления он не отличается от кубанских. Все они отлиты одинаковым способом с дополнительной проковкой отдельных частей спереди и по бокам; сглажена и зашлифована лишь наружная часть шлема; с внутренней же стороны дефекты литья, бугорки и жилки не подверглись дальнейшей обработке. Следовательно, внутри эти шлемы имели мягкую матерчатую или войлочную подкладку. Печеурский шлем одновремен келермесским, т. е. относится к VI в. до н. э., и, вероятно, был северокавказского происхождения, как и некоторые другие виды савроматского оружия.

Тяжелое металлическое оборонительное вооружение носили обычно, как свидетельствуют находки из Скифии и Прикубанья, только богатые конные всадники. Савроматы, как мы видим, применяли его очень редко, так как тяжеловооруженная конница еще не составляла основного рода их вооруженных сил. Однако такая конница, снабженная длинными мечами и тяжелыми копьями, уже зарождалась в Поволжье на савроматском этапе. В ней можно видеть один из источников будущих сарматских отрядов катафрактариев, представлявших грозную боевую силу древнего мира.

В VIII в. до н. э. в Северном Причерноморье и на Северном Кавказе появляются бронзовые удила. Введение усовершенствованных бронзовых удил — большой скачок в истории коневодства и военного дела древних племен юга нашей страны. Только оно создало возможность эффективно использовать лошадь в хозяйстве и в военных целях. Первые исторические народы юга Восточной Европы — киммерийцы и скифы — широко использовали конницу в своих военных походах. Вероятно, уже в киммерийское время происходит первая консолидация савроматских племен в Задонье и степях Поволжья. Савроматские всадники в период формирования савроматской культуры начинают применять бронзовые удила и псалии, формы которых не отличаются своеобразием и находят себе аналогии, прежде всего на Северном Кавказе и в Скифии. Генетически они не связаны непосредственно с ранними костяными псалиями эпохи бронзы[581] и были, очевидно, заимствованы из тех же источников, откуда получили скифы первые металлические удила.