— Ладно, различие между градациями я поняла. Но тело-то здесь причем?

— Кровь! — И замолчал, будто это слово объясняло все.

Элоранта с удивлением заметила, что неведомый прямо-таки воодушевился. Даже сложные обороты в речи употреблять перестал, говорит понятно. Доволен, что ли, чем-то. "Видать, спал и видел, как бы меня заставить добровольно все это выслушать", — принцесса в очередной раз почувствовала, что может прикоснуться к замыслам неведомого. Это ей понравилось, и Элора решила продолжить беседу, несмотря на то, что промокшее тело уже начало знобить от холода. Байку про кровь она не поняла, но расспрашивать не стала — подумает еще, что она совсем дурочка и очевидного не улавливает. Уж как-нибудь сама дойдет…

— Ладно уж, не буду тебя про бессмертие сейчас расспрашивать, — Высокомерно объявила принцесса. Собеседник хмыкнул, пробормотав что-то, подозрительно напоминающее "наглую девчонку", — У меня к тебе в таком случае есть еще более интересный вопрос. Что такое мрак?

В воздухе повеяло ощутимым удивлением. Это чем же она неведомого так поразила? Впрочем, странный учитель не стал утаивать от нее причин своей реакции:

— А где ты умудрилась вообще о нем услышать?

— Не знаю, само в голову пришло, — Удивилась Элоранта в свою очередь. Она-то думала, что слово очевидное, оказывается, здесь еще что-то скрыто. Сколько же этих гребаных загадок у нее в голове? И как с ними вообще можно жить?!

— Допустим, но над этим надо бы подумать, — "Это он сам с собой" — догадалась принцесса, — Ну ладно, пока не важно, откуда ты узнала — выясним со временем. Мрак — это изменчивое свечение, сопрягающее несколько начал и перестраивающее само себя в зависимости от цели. Плетение из «светлых» и «темных» лучей, каким-то образом удерживаемых от смешения. Это важно! — Вдруг повысил голос неведомый, когда Элоранта зевнула.

— А почему?

— Смешаешь — очень сильно пожалеешь. Помнишь, Кайлит ведь говорила, — Ну вот, опять эта особенная укоризна, — предназначенное для разрушения нельзя использовать для создания и наоборот. А после смешения получишь серо-бурый комок, вообще ни для чего не годный, но применяемый при этом в любых целях. Ты ведь умная девочка, догадываешься, какие выйдут последствия?

Что-то последние слова он произнес угрожающим тоном. Запугивает еще, дух несчастный. Да уж не совсем дура, поди…

— Буду много кричать, топать ногами и вредить, ничего в конечном счете не добиваясь?

— Примерно. Еще почему-то такие «серые» стремятся залезть повыше на пирамиду власти и все регламентировать, чтоб от установленных законов и шагу в сторону никто сделать не мог.

— Да поняла я, поняла. Скажи лучше, чем мрак отличается?

— Мрак — начало, обладание которым дает право менять. Правда, делать это надо осторожно и понимать много.

— А чего понимать-то? Оно же все перед глазами лежит?!

Неведомый вроде бы задумался. Потом неожиданно жестко продолжил мысль:

— Понимать нужно, из чего состоит то, что у тебя перед глазами находится. Менять целое, к сожалению, можно, лишь меняя его составные части. А с причинно-следственными связями у тебя, принцесса, не обижайся, но пока сложновато. Когда касается непосредственно тебя — понимаешь, а в остальных случаях — притормаживаешь.

— Ну знаешь ли, это уже оскорбление.

— Я только обрисовал факты, — Холодно отозвался на возмущение принцессы голос. Элоранта фыркнула.

— Но, в первую очередь, тебе, принцесса, нужен четкий, целостный образ того, что видишь. Не только глаза важны — ты должна воспринимать его целиком, как он есть. Проще говоря, ты должна увидеть гармоничное сплетение. Как полностью выглядит плетение-дерево, как — человеческое тело, как — море или небо. Кстати, у тебя есть личная заинтересованность, чтобы научиться этому…

— Почему еще? — Голос принцессы прозвучал немного рассеянно, потому что в этот момент она расчесывала волосы. На секунду Элоранте показалось, что неведомый только что поднял глаза куда-то вверх, будто умоляя небеса избавить его от наказания в ее лице. И все же он соизволил дать подсказку:

— Тебе что больше всего мешает поступать верно? Принцесса, ну говорили же уже об этом! Ты, кажется, запоминаешь только последнюю фразу, забывая все предыдущие. Толку-то тогда тебя чему-то учить. Что именно тебе мешает? Ответь мне, пожалуйста, правильно!

"Ого, да в его голосе уже слышится мольба. Ишь, как я его задела — прямо приятно. Ходят тут всякие невидимые задаваки, много о себе мнят. А я как-никак принцесса, у меня тоже чувство личного достоинства есть, которое топтать не позволю!".

— Ну, как ты там говорил? То что я пребываю в постоянном метании от логичности до эмоций. И все по крайностям.

Неведомый облегченно вздохнул. Про себя Элоранта домыслила, как человек с закрытым капюшоном лицом вознес глаза к небу и поблагодарил его хотя бы за такой подарок. Она уже даже привыкла, что может ощущать собеседника на расстоянии. Хотя, быть может, просто разыгралась богатая фантазия.

— Да, принцесса, верно. Научишься видеть целостный образ — научишься и удерживаться в одном состоянии долгое время. Кстати, этот разговор — тому пример. Уже полтора часа — и ни одной серьезной истерики.

— Да уж ладно, просто я сегодня добрая, — Кокетливо отозвалась девушка. Естественно, в ответ услышав хмыканье.

— А за старание, ответь мне еще на вопрос. Можно? — Последнее слово она сказала просто для порядка — все равно спросила бы. Неведомый, кажется, кивнул, но не ответил.

— Все равно спрошу. А есть те, кому надо еще больше понимать? Ну, вообще все — абсолютно. Вернее, чем больше — тем лучше? Такие есть? — Этот вопрос ее тоже издавна интересовал. Навязчивая идея: сколько вообще можно в мире понимать и принимать?

— Есть, пожалуй. Но мало. Больше понимать надо разве что тем, кого называют судьями или уравновешивающими крайности. Но такие чаще всего выкручиваются проще: сводят все проявления до темных и светлых, а потом их между собой регулируют. Из них способных работать со всеми силами по отдельности — единицы, и они отсюда ох как далеко теперь. Таких уже даже не судьями называют, а стабилизирующими или… Не важно! — Вдруг осекся неведомый. У Элоранты возникло стойкое ощущение, что собеседник чуть не сболтнул что-то совершенно лишнее и сидит где-то с потрясенным лицом. Видимо, не ожидал, что станет это рассказывать. Интересно…

— Может…

— Нет, не скажу. Вообще, зря я этот разговор затеял. Давай-ка дальше ты сама подумаешь над всем, а у меня еще дела есть. Счастливо, принцесса!

И неведомый просто сбежал. Зараза! И ничего-то из него лишнего не вытянешь: на все один ответ — думай сама. Придется ведь мозги напрягать — иначе опять злость придет. Да и как-то же надо определить, кто он такой на самом деле.

Что бы там ни говорил странный гость, свет оставлял у нее в душе неприятный осадок. Весь такой пушистый, подтянутый, аляпистый. Фу! С другой стороны, и к тьме особо не тянуло — радости-то, ходить и разрушать, что под руку попало. Так недолго и голову потерять, а голову свою Элоранта любила. Такую умную головенку еще поискать! Значит, остается либо мрак, либо вот это самое, которое он побоялся объяснять. А что! Мрак ей вполне подходит: менять по своему усмотрению все вокруг, подстраивать и подгребать под себя — приятно все-таки.

В этом месте размышлений ей стало как-то неуютно. Ну да, он, конечно, не это имел в виду и предостерегал по поводу смешения, пирамиды власти и прочих вещей. Но она же все-таки умная, уж удержится как-нибудь от большой глупости! А под себя что-нибудь перестроить… От такой идеи трудно отказаться. Должна же она получить что-то взамен утерянной империи.

— Значит, буду учиться менять! — Смело высказала итог размышлений принцесса. Ветер остался к ее раздумьям безучастным, продолжая трепать перепутанные на голове волосы. Стало еще холоднее, Элору даже разобрала дрожь, несмотря на теплую одежду, которую она незаметно стащила в какой-то из посещенных деревень. Что-то происходило не совсем так…