В тот злополучный день я просто забрала у него конфеты. Новогодний подарок. Мешок, золотой с красным, набитый вкусными разноцветными конфетами разной масти. Он не хотел сделать мне больно, он просто хотел получить их назад. «Плохо» и «хорошо» для моего сына пустой звук. И вы удивитесь, но он любит меня. Я знаю.

Детям нельзя бесконтрольно давать опустошать такие красивые пакетики с конфетками. Но правда в том, что я – неработающая мать больного ребенка. Пенсии по инвалидности не хватает на все. Конфеты не товар первой необходимости, как и колбаса. Бутерброд можно съесть со сливочным маслом, а если хочется сладкого, его можно посыпать сахаром. То бишь в нашей семье конфеты – исключение, а не правило. Но есть социальные службы. Спасибо, что они есть. Мы получали небольшую помощь в виде новых или приличного вида ношеных вещей и на каждый Новый год – небольшой сладкий подарочек. Ходить никуда не требовалось, работники сами посещали нас. Иногда смотрю на вещи и пытаюсь представить людей, которые приносят их в центры для помощи нуждающимся. И ведь есть же добрые люди, безвозмездно отдают вещи, продукты. Свое свободное время тратят на волонтерство, чтобы помочь работникам расфасовать и доставить до адресата продукты и одежду. Таких людей мало. Могу только пожелать им остаться такими же отзывчивыми и не познать страданий, которые выпали на мою долю и подобным мне.

Теперь, когда я осталась одна, можно было бы тоже оказывать помощь людям, поддерживать этих несчастных матерей. Но не буду. Я тянула свою лямку целых двадцать лет – боюсь, при общении с семьями, находящимися в тяжелом положении, буду переживать свою жизнь снова и снова. Кто-нибудь видел пожарника с обожженным лицом, спасающего людей? Думаю, нет. Пережив тяжелый момент или период, меньше всего хочется снова упасть в эту яму. Можно сказать, это проявление слабости, но я слишком долго была сильной. Хочу просто остаться наедине со своим горем и пережить его. Оставить позади этот тяжелый этап жизни. Буду нести горе матери, потерявшей ребенка, по своему жизненному пути.

Социальная служба активно участвовала в нашей жизни круглый год. Под новогодние праздники активность возрастала во много раз. Многие хотят закончить год на хорошей ноте и активно жертвуют для нуждающихся. Также, как я узнала, многие занимаются спонсорством, чтобы не платить налоги. Я не считаю, что это плохо. Человек может преследовать любую цель, главное – помощь дойдет до адресата. Имело ли значение для моего сына, каким образом штаны или кофта ему достались? Или для семей, у которых не хватает средств на скромное пропитание (если начистоту, без помощи социальных работников мы бы тоже голодали), а уж тем более на деликатесы. Да им плевать, откуда взялся этот пакет с крупами, тушенкой и сахаром. Добро, сделанное ненамеренно, тоже является добром.

Мне позвонили из социальной службы накануне, и мы договорились, что я буду их ждать с девяти утра до часу дня максимум. Примерно в одиннадцать раздался звонок в дверь. Я открыла, передо мной стояла одна из волонтеров, улыбчивая женщина, не старше тридцати лет. В тот день я первый раз встречалась с ней, но в будущем мы часто пересекались. Она не бросила волонтерство, но сейчас все больше занимается организацией, привлечением новых людей. Распределяет, кто к кому поедет, или находит людей для какого-то дела. Также виртуозно убеждает людей или организации сделать пожертвования, не всегда материальные. Один раз она уговорила директора консервного завода выделить несколько коробок их продукта для нуждающихся. Такие люди становятся двигателем любой деятельности.

– Здравствуйте, я Людмила. Помогаю разносить подарки детям, вас должны были предупредить о моем приходе. – Она улыбалась, причем достаточно искренне, как мне показалось. Видимо, одна из тех людей, кто идет в волонтеры не из жалости, а от огромного желания помогать людям.

– Да, меня предупредили, заходите. – Я распахнула перед ней дверь, она тут же шагнула в квартиру.

– Вот, возьмите для вашего сынишки, – протягивает она красивый пакет, набитый сладостями. – Счастливого Нового года!

– Спасибо большое, с такими людьми, которые, вместо того чтобы нарезать салат, ходят к незнакомым людям, все больше верится в чудо. – Я взяла у нее пакет и жестом пригласила пройти. – Знаю, что вам некогда, но все же обязана пригласить вас на чай.

– Нет, благодарю, но, если честно, не отказалось бы от посещения туалета, если можно, – она одарила меня извиняющейся улыбкой, – мне еще несколько адресов надо посетить, так что домой пока не скоро.

– Конечно, проходите, туалет вон там, – я протянула руку и указала на правую из двух дверей, – ванная комната – соседняя дверь, полотенце для рук висит на крючке возле раковины.

– Спасибо вам огромное. – Она раздевалась на ходу. – Мне жутко неудобно, но, честно сказать, если бы вы не предложили, я бы напросилась. – Она бросила куртку на полу возле входа в туалет, смеясь сама над собой.

– Не переживайте, все мы люди. – Я чуть повысила голос, чтобы ей было слышно, и улыбалась: – Вот и я помогла нуждающемуся.

Послышался звук туалетного бачка, и наша гостья вышла из одной двери и зашла в другую.

– Ой, спасибо вам большое! – сказал она, выходя из ванной. – Вон как хотела, даже куртку бросила. – Подняла и начала одеваться.

– У нас полы чистые, вы вроде тоже в грязи не валялись, так что переживем.

– Еще раз счастливого Нового года! – Она обулась и уже выходила в подъезд. – Я подниму сегодня за вас бокал, – и залилась смехом.

Я закрыла за ней дверь и пошла в комнату к сыну. Развязала подарочный бант, поставила перед ним пакет и вышла в кухню. Подумала, что можно поставить чайник и позаимствовать у сына одну конфетку.

Пока мыла посуду, чайник вскипел, я налила себе чай и пошла к сыну. Настроение было чудесным. Разве много нужно человеку для счастья? Иногда достаточно просто встретить хорошего человека и перекинуться с ним парой слов. Да и вообще, день был прекрасным. Почти целую неделю на улице все было серым и завывал жуткий ветер, но сегодняшний предновогодний день был похож на зимнюю сказку. У нас обычные деревянные рамы, зимой на стеклах проступают узоры. Идеально составленные морозные завихрения украшали все окна в нашей квартире. Они нарастали по краям стекла, создавая морозную рамку. Через нее и без того прекрасная погода казалась еще краше. Наконец-то выглянуло солнце, от его лучей все сугробы блестели, как драгоценные камни. В детстве в такую погоду родители водили меня кататься на санках с горки возле дома культуры. Администрация города выпавший снег сгребала в одну кучу возле летней сцены. С каждым снегопадом гора становилась шире и выше, могла вместить большее количество детей. Жаль, что мой ребенок не может ощутить этого детского удовольствия. С рождения сына я ни разу не была там, может, горку теперь не делают.

Сын сидел уплетал конфеты без остановки, мне это не понравилось. Дело не в жадности, сыну я готова отдать все, что у меня есть, с условием, если это пойдет на благо. К тому моменту, как я забрала пакет, там не было уже половины. Несколько раз я подходила и мягко говорила: «Эта конфетка последняя, завтра ты сможешь съесть еще». Заглянула в комнату – слова мои не были услышаны и поняты. Честно сказать, ожидать другого и не следовало. Врачи советуют все равно пытаться общаться с ребенком. Ребенок не понимает речь – это факт; он, возможно, будет действовать интуитивно в похожих ситуациях. Сначала я прислушивалась к мнению специалистов. Это не приносило результатов, но приносило немало неудобств. Можно сделать вывод: близко доктора не общались с такими пациентами, все, что они могут, это предполагать. Один раз на приеме я начала выслушивать тираду о том, как надо и почему я не делаю этого. Ответ был один на все претензии. Приезжайте поживите с нами недельку, покажите, как надо. И советы тут же испарились. Наши приемы перестали длиться дольше пары минут. Мы заходили в кабинет, получали рецепт на лекарства и уходили. Желающих принять активное участие в нашей жизни не нашлось.