Не буду ходить вокруг да около, начну без вступлений. Случилось это не в каком-то там городе федерального значения, столице региона, или хотя бы просто, в районном центре, а в самом замечательном месте на планете Земля (по мнению местных жителей конечно)… в селе Самосвалово. Это тут, недалеко, в горах Южного Урала. В данном селе, населением в пять тысяч человек (не считая окрестных деревень), до той поры было всё замечательно. Рождались и умирали люди, а между этим они посещали садик и школу, работали, женились-разводились, выходили на пенсию, болели и выздоравливали. Жили и радовались жизни, в общем. Этой самой жизнерадостности сильно старалась поспособствовать местная власть в лице главы администрации Сан Саныча Калинова и двух его помощниц, специалистов сельского совета Клары Родионовны Потютько и Веры Сергеевны Ивановой. Хотя.... жизни радовались не все. Вот например, заведующая фельдшерско-акушерским пунктом, сорокапятилетняя разведëнка Эльвира Альбертовна Родина. Эта видная во всех смыслах дама, была вечно всем не довольна (жизнью в том числе), совершенно не умела разговаривать с людьми и была постоянно занята, что выражалось в её излюбленном выражении – "Я одна, вас много". Люди конечно понимали, что такое поведение фельдшера не с проста, а по причине банального отсутствия у оной нормального мужика, способного всем известным способом, размягчить её каменное сердце.

Была в Самосвалово и почта, какая уж без неё родимой цивилизация? Главенствовал в почтовом отделении отставной прапорщик вооружённых сил Гневнов Сергей Сергеевич, в простонародье просто Серый. Он неоднократно, особенно после танцев в клубе и принятия от ста до пятиста грамм "боевых", пытался оказывать знаки внимания госпоже Родиной, чтобы хоть разок размягчить всем известным способом её чëрствое сердечко. Но серце Эльвиры Альбертовны было занято мечтами о принце на белом коне, а не вот этим вот "солдафоном". Ну не изменяла она своим мечтам. А Сергей Сергеевич являлся прожжëным воякой и в сердечных делах был абсолютно несведущ, да так, что любая женщина шарахалась от его ухаживаний, как чëрт от ладана. Да, да, именно. Обычно он вот так подкатывал, типа: "Мадам, ëпт, я старый солдат и не знаю слов любви, нах. Ха-ха-ха-ха!" И в дальнейшем предлагал всякие глупости типа совместных распитий алкогольной продукции, ночных походов до сеновала и иных мероприятий. Ну не идиот ли, кто так подкатывает? А ещё, находясь под воздействием паров алкоголя, он неоднократно твердил, что любит Родину и всё такое. Вот только понимали это все по разному, в том числе и сама Родина… в смысле Эльвира Альбертовна. Какую именно Родину любил Гневнов, никто не брался утверждать, возможно ту, а может и эту.

Были и другие яркие личности в этом населëнном пункте. Взять например руководителя крестьянско-фермерского хозяйства Гумерова Рашида Анваровича. Этот хитрющий, но в то же время работящий как папа Карло предприниматель, раскрутился так, что обеспечивал рабочими местами добрую половину населения села. Раскрутился он не только благодаря каким-то своим качествам, но ещё и из-за менталитета сельских жителей. Местный народ был на столько трудолюбив и работящ, что денно и нощно вкалывал во благо родного КФХ, множа и прибавляя состояние господина Гумерова. Взять хотя бы конюха Андрюху Матюхина, животновода Марата Гафарова или тракториста Володьку Бачко; эти работяги выкладывались по полной, поэтому их фотографии и висели на доске почëта. Ну или другой пример, доярка Маринка Половинкина. Эта отчаянная девка, будучи на сносях, до последнего продолжала дëргать за сиськи коров Рашида Анваровича, пока одним пасмурным днём, у неё не начались схватки и не отошли воды. Прямо в коровнике. Оперативно прибывшая фельдшер Родина, сумела принять роды прямо там, на глазах коров, изумлённых мужеством доярки, стойко переносившей все тяготы и лишения, связанные с её трудовой деятельностью. Маринка родила двойню, мальчика Рому и девочку Лиду. Замечательные дети, на следующий год в первый класс пойдут.

Так можно останавливаться на каждом жителе Самосвалово, любой из них не лишëн индивидуальности и ярких страниц жизни, но это "А" – долго и "Б" – муторно. Ну и теряется основная суть повествования. Так вот, с недавних пор участились случаи хищений скота из вотчины предпринимателя Гумерова. Что только не делали, чтоб прекратить это безобразие и обезвредить преступников. Наняли дополнительных сторожей, установили системы видеонаблюдения, обнесли территорию КФХ хорошим забором с колючей проволокой, а на пастбищах установили системы "электропастух". Но бесполезно. Скотина продолжала пропадать. Заявления с требованиями пресечь преступные деяния, покарать виновных, восстановить справедливость и вообще, не допустить подобного впредь, на регулярной основе ложились на стол местного участкового уполномоченного полиции Фëдора Ожогина. Он, необходимые меры всё же принимал, в силу своих возможностей, конечно. Сидел в засадах, устраивал ночные патрулирования, просил помощи у районного центра. Но всё тщетно, из районного центра приезжала лишь следственная группа, которая документировала очередное хищение и отваливала восвояси; дальнейшее же разбирательство ложилось на плечи Ожогина в скромных погонах капитана полиции. Сумма ущерба, видите ли маловата, чтоб задействовать уголовный розыск и проводить иные, оперативно-разыскные мероприятия.

Вот и боролся Ожогин с преступностью на вверенном административном участке один одинëшенек. Слал запросы в райотдел, жаловался начальству, но как обычно бывает, виноватым в произошедшем, назначали его самого. Всё потому, что во все времена и в любой структуре, руководство придерживается принципа: "чем больше виноватых вокруг, тем меньше виноват сам". Вот и обрастал бедолага-участковый "строгачами" да "выговорëшниками" всё больше и больше; лепили их ему с формулировкой: "за отрицательные показатели в профилактической работе по недопущению преступлений". Но капитан сдаваться не собирался, он пообещал сам себе, что будет рыть носом землю, но найдёт зацепку в этом сложном и запутанном деле. В принципе, про рытьë земли носом, так оно и получилось.

Третьего дня, около девятнадцати ноль-ноль, капитан Ожогин, держа подмышкой папку с документами, неторопливой походкой шёл с вызова, где произошёл семейный дебош четы Борискиных. Там пьяный муж, загнал свою благоверную на чердак и убрал лестницу, дабы она, ведьма такая, не мешала ему злоупотреблять алкоголем. Нетрезвый мужчина был неумолимо уложен спать, а его перепуганной супруге подставлена спасительная лестница, по которой она благополучно спустилась вниз. Короче, конфликт был выявлен, запротоколирован, а потом полностью исчерпан. Значит, шёл себе участковый в участковый пункт полиции и дабы не давать большого крюка, решил срезать напрямки, через лесок. Почти проследовав этот самый лесок, Фëдор обо что-то запнулся и плашмя растянулся на земле, что называется – куда фуражка, куда сам. Наспех отряхнувшись и подобрав головной убор, он обратил внимание, что виновником его "незапланированного приземления", являлся банальный коровий хвост, почему-то торчащий из-под земли.

Каптан Ожогин в сердцах дёрнул за коровий хвост, так подло торчащий из-под земли. И ничего. Хвост не сдавался. Участковый взялся за него двумя руками, хорошенько упёрся ногами в грунт и что есть мочи потянул. Хвост поддался с трудом, сдвигая за собой метровый пласт земли и являя свету целиковую шкуру коровы. В неё были завëрнуты кишки и белые коровьи же кости. Полицейский опешил. Подошёл ближе, пригляделся, поворошил ногой землю. Мама дорогая! Шкура тут была ни одна, их было несколько. Много костей и кишок. В этой мешанине земли, травяных корешков, жучков-червячков, шкур разной степени разложенности, костей и прочей дряни, Фëдор разглядел что-то маленькое и яркое. Сморщив нос и задержав дыхание, капитан выудил из этой разлагающейся мерзости пластмассовый овал салатового цвета. Это была бирка, какие вешают на уши скоту и на ней было написано "КФХ Гумеров Р.А."