Фанни с надеждой заглянула любимому в глаза, чтобы тот понял, что у неё не было иного выхода. Её глаза были полны искренней печали, прелестные розовые губы дрожали.

Несколько мгновений Савин пронзительно смотрел в лицо девушки и, наконец, сдался. Он стал страстно целовать её лицо и шею. Его разгорячённые руки дерзко блуждали по груди и бёдрам Фанни. Он готов был взять Фанни прямо сейчас, прямо под носом у её супруга. Но в этот момент звук льющейся воды в ванной стих, наступила тишина.

Фанни испуганно отстранилась от Николая и прошептала:

— Подожди. Ярцев сейчас выйдет.

Распалённый Савин совсем потерял голову и пытался вновь прижать любимую к себе, но она быстро вытолкала его на балкон.

— Завтра! В два часа. Я сама приду к тебе в номер, — страстно прошептала Фанни.

Корнет, охваченный безудержным влечением, снова потянулся к её губам, чтобы подарить им последний поцелуй.

Дверь ванной открылась, и вышел распаренный Ярцев, красный, как варёный рак. Савин молниеносно скрылся из вида. Фанни принялась зашторивать окно, тщательно поправляя тяжёлые занавески. К счастью, Ярцев смотрел себе под ноги и устало брёл к кровати. Сейчас, без роскошного цилиндра и модного костюма, стало видно, насколько он жалок и немощен. Трясущиеся колени, скрюченные руки, на лице написано одно желание — поскорее принять горизонтальное положение.

— Да, дорогая, запри балкон. А то ревматизм разыгрался, как бы не продуло, — пробормотал Ярцев.

С этими словами престарелый супруг Фанни улёгся на кровать, повернулся на бок и свернулся калачиком, будто весь день трудился в поте лица.

5.

Наутро Савин проснулся в жутком похмелье, собственная голова казалась ему огромной и пустой, как тыква. Малейшее движение вызывало приступ дурноты. Корнет попытался восстановить в памяти вчерашние события, но успеха не добился. Закрывая глаза, он вспоминал лишь какую-то мешанину из лиц, свечей, вееров, игральных карт… Оглядев комнату, он не понял, который сейчас час, но тут же облегчённо вздохнул — на столике стояла открытая бутылка шампанского. Не вставая с кровати, он протянул к ней руку. На миг в голове помутилось, и Савин громко рыгнул. Затем рывком залил в глотку тёплое шампанское и скривился.

В дверь постучали, и перед Савиным появился долговязый молодой официант. Он толкал перед собой тележку, уставленную всяческими деликатесами — печёными мидиями в сливочном соусе, жареными кольцами кальмаров, омарами и устрицами. Сбоку стояла корзина со спелыми фруктам, в хрустальной вазочке сверкало полупрозрачное желе, покрытое белым творожным кремом. В центре тележки возвышалось серебряное ведёрко с тремя запотевшими бутылками французского коллекционного шампанского. Савин жадно сглотнул слюну и удивлённо посмотрел на официанта.

— А где ягоды? Где ежевика? — сварливо спросил золотопромышленник.

— Так не сезон же, барин, — испуганно отозвался официант, поправляя скатерть на обеденном столе.

— Умник! Так принеси, что поспело! — сердито приказал Савин, стараясь поскорее избавиться от слуги.

— Сию минуту, только вот счёт оплатите, пожалуйста, — учтиво ответил официант и, торопливо порывшись в кармане, протянул барину листок желтоватой бумаги.

Савину не хотелось думать о счетах. Он не помнил, куда подевались его деньги, поэтому стал вести себя, как Ярцев, словно всё здесь принадлежит ему. Он знал, что официанты, привыкшие к придиркам богатых клиентов, не смеют перечить и покорно идут на уступки. Понимая это, Савин действовал ва-банк — так наверняка сработает.

— Там за номер и за ресторан — растерянно произнёс официант, оправдываясь перед барином.

Савин гневно посмотрел на него, словно тот сказал что-то непозволительное.

— Ты что, мальчишка, себе позволяешь? Я что, по-твоему, сбегу отсюда?

Савин взялся рукой за пустую бутылку, собираясь метнуть её в слугу. Официант попятился назад, не желая становиться мишенью.

— Никак нет-с, барин. Но такие правила установил сам господин Ярцев, — виновато пробормотал официант, указывая на соседнюю стену.

Савин демонстративно вздохнул и нехотя сбросил одеяло, оставшись перед официантом совершенно голым. Тот смущённо отвернулся и устремил взгляд в окно.

— Я хочу продлить номер на неделю, — заявил Савин.

Подойдя к столику, он налил себе прохладного шампанского, которое пришлось как нельзя кстати. Затем озабоченно порылся в карманах одежды, валявшейся на полу, но обнаружил лишь купюру номиналом в двадцать пять рублей да пару фишек из казино.

Шампанское понемногу восстановило ясность его ума, и Савин вспомнил события минувшего дня. Он проверил сюртук, в котором был вчера, но денег, как назло, не оказалось. Разозлённый бесплодными поисками, Савин понял, что ночью просадил в казино всё, что недавно выиграл.

«Чёрт, надо же было так нарезаться! Ну, что-нибудь скумекаю, главное, чтобы ничего пока не заподозрили!» — сказал себе Савин.

Корнет беспечно протянул официанту единственную оставшуюся купюру:

— На, это тебе. А администратору передай, что оплачу все счета вечером, когда приедет мой багаж.

Официант, уставший от длительного напряжения, быстро положил деньги к себе в карман.

— Про ягоды не забудь! — крикнул Савин, чтобы выглядеть убедительнее в глазах слуги.

«Загулял барин, чудит…» — промелькнуло в голове у паренька. Прислуга в дорогих гостиницах привыкла каждый день общаться с такими господами.

Официант скрылся за дверью. Савин устало сел на кровать рядом со столиком, на котором его ожидали вкуснейшие лакомства. Первым делом он схватил омара и с треском разломал его пополам.

«Жизнь — непростая штука и может повернуться любой стороной, — думал корнет, тщательно пережёвывая сочное мясо, — деньги приходят так же быстро, как и уходят».

Теперь всё, что ему было нужно — Фанни. Второй раз он не упустит из рук это сокровище, сделает всё, чтобы отобрать её у ничтожного старикана Ярцева!

Днём просторное помещение казино почти всегда пустовало. Савин ввалился в него с бутылкой шампанского в руке, глазами выискивая Фанни и её престарелого мужа. Не найдя их, он с надменным видом подсел к дилеру, который вчера, по всей видимости, ловко прибрал его деньги. Савин прямо из горлышка отхлебнул холодного шампанского и погрузился в задумчивость. Он изображал полную отстранённость, краем глаза наблюдая за дилером. Достаточно ли умён этот малый? Удастся ли провести его, чтобы вернуть себе деньги?

— Как самочувствие? — вежливо поинтересовался дилер, чтобы завязать непринужденный разговор.

— Ужасно, — медленно протянул Савин и отпил ещё шампанского. — В котором часу я вчера ушёл?

Дилер улыбнулся.

— Не вчера, а сегодня, когда начали подавать завтрак, — учтиво проговорил он и перевёл взгляд на фишки на столе. — Играть будете?

— Буду, — равнодушно ответил Савин, словно делая одолжение, и кинул на стол оставшуюся пару фишек.

— О, вот они! — с широкой улыбкой воскликнул дилер, перекладывая фишки к себе поближе.

— Что это значит? — непонимающе спросил Савин.

— Вы что, ничего не помните? — засмеялся дилер. — Это мои фишки. Вы отобрали их у меня и ещё заставили дать вам двадцать пять рублей. Кстати, где они?

Дилер выразительно посмотрел на карман барина. Савин выдержал паузу, сохраняя задумчивый вид. Он держался так, будто ничего не слышал и не видел. Смотрел на стены, украшенные лепниной, и лениво потягивал шампанское.

Подождав, дилер убрал фишки и повернулся к нему спиной.

— Значит, облапошил меня? — с ледяным спокойствием спросил Савин.

Улыбка слетела с лица парня, он испуганно вытянулся в струнку.

— Ещё и радуешься, щенок? — угрожающе процедил сквозь зубы Савин и сжал кулаки.

Дилер явно растерялся и выглядел глуповато. Савин помнил, как вели себя сибирские золотопромышленники в петербуржских казино — проиграв всё до копейки, они устраивали наутро дикие сцены. Скандалили, крушили в казино мебель, разбивали зеркала и люстры.