Одним из важнейших и ярких открытий мезолитической эпохи явились красочные монохромные росписи, обнаруженные в высокогорных районах Средней Азии в навесе Зараут-Камар и гроте Шахты. Из них первый расположен на юге Узбекистана в ущелье Зараут-Сай, на правом берегу Амударьи, в 100 км к северу от г. Термеза, второй — в долине р. Куртеке-сай на Восточном Памире, в 40 км к юго-западу от райцентра Мургаб.

Исследования грота Зараут-Камар, проведенные в 1940, 1943–1945 гг. Г.В. Парфеновым, выявили основную группу рисунков (табл. 102), позднее опубликованных художницей А.Ю. Рогинской (Рогинская, 1950). В 1964 г. наскальные изображения были осмотрены А.А. Формозовым, который уточнил число и характер рисунков, оставленных первобытными охотниками, и их датировку (Формозов, 1969, с. 60–81; 1980, с. 44, 47, 48, 50, 57, 58, 62). Изображения сконцентрированы в скальном навесе длиной 5,2 м, шириной 1,4–2,5 м, высотой 3,97 м, не содержащем культурные остатки. По справедливому замечанию А.А. Формозова (Формозов, 1969, с. 64), рисунки не являлись украшением стен жилищ. Об этом свидетельствует их особое расположение на отвесной скале, на высоте 8,2 м. Росписи выполнены красной краской и нанесены по известковому натеку, покрытому пустынным загаром желтовато-бежевого цвета. По мнению исследователей, среди ранних наскальных изображений Зараут-Камара выделяются три композиции, связанные с охотничьими сценами, из которых две размещены на северной стене, одна — на западной (Окладников, 1966а, с. 69–71; Формозов, 1969, с. 66). Первая роспись воссоздает картину охоты на диких быков целого коллектива. В ней участвуют 19 охотников, окруживших кольцом свою жертву, двое других быков спасаются бегством. Во второй сцене рядом с охотниками бегут джейраны, один из них поражен стрелой или дротиком (табл. 102). На третьей композиции изображена охота на винторогих козлов (табл. 104). Поражает яркая реалистическая манера изображения животных, отображающая динамический стиль первобытных анималистов, характерный для эпохи позднего палеолита. Фигурки же людей стилизованы, условны и статичны. Охотники изображены в виде колоколовидных фигур, некоторые с птичьими головами, животные воспроизведены в профиль как бы с двумя, реже с тремя ногами. Краской закрашена вся поверхность изображений. Помимо композиций, встречаются и отдельные рисунки, выполненные в аналогичном стиле. Это фигура человека колоколовидной формы, ниже которого помещены круг с отходящей от него прямой линией и два рисунка собак с повернутыми назад головами (Формозов, 1969, с. 66–70).

Отсутствие культурного слоя и размещение изображений в труднодоступных местах позволили предположить, что в композициях воссозданы сцены облавной охоты, действующими лицами которой являлись замаскированные охотники, бегущие и пораженные стрелами животные, отражающие промысловые охотничьи культы в целях способствования удаче охоты (Формозов, 1969, с. 64). Эти дошедшие до нас древние фрески являются отражением «религиозных церемоний, без которых первобытный человек не мыслил благополучия своей общины» (Формозов, 1980, с. 57).

По данным стилистического анализа рисунков, комплекса сопоставлений с ранними и поздними наскальными изображениями Европы, Сибири и Средней Азии, росписи Зараут-Камара датированы эпохой мезолита (Окладников, 1966а, с. 72) или мезолита-неолита (Формозов, 1951, с. 213–216; 1969, с. 75; 1980, с. 50).

В аналогичном стиле выполнены рисунки грота Шахты, открытые В.А. Рановым в 1958 г. (Ранов, 1961а). Пещера расположена на высоте 4200 м над уровнем моря. Ширина ее у входа 7,5 м, глубина 6 м, высота не менее 25–30 м. Наскальные изображения размещены на южной, наклонной к плоскости пола на 50° стене и занимают площадь 20–25 кв. м. Из семи прослеживаемых рисунков сохранились только четыре, воспроизводящие фигуры человека, кабанов и медведей. Фрески расположены на высоте 1,6–2 м от уровня пола и выполнены красной краской с использованием контурной техники и в одном случае — техники сплошной заливки. Залежи минеральной охры обнаружены здесь же, в трещинах стены грота. Применялась светлая, кирпичного цвета и более насыщенная бордовая краска. Последняя использовалась в основном для прорисовки деталей и в одном случае перекрывала изображения, нанесенные кирпичной охрой. На первобытной фреске (табл. 98) изображена стилизованная фигура человека в виде птицы типа зараут-камарской с полностью раскрашенной поверхностью, ниже и выше ее — два плохо сохранившихся рисунка. Рядом воспроизведены пораженные стрелами дикий кабан с тремя расположенными ниже замаскированными охотниками (?), залитыми, как и первая фигура человека, сплошной краской, и медведь. Великолепно изображение крупного медведя или «яка» с вонзившимися в него двумя стрелами и третьей, летящей навстречу. Фигуры животных, как и зараут-камарские, переданы в реалистическом стиле, подчеркивающем экспрессию и динамизм попавших в облаву зверей. Но в отличие от Зараут-Камара они выполнены контурной техникой (Ранов, 1961б; 1962, с. 16; 1964, с. 46; Окладников, Ранов, 1963, с. 78–80).

Анализ древних фресок грота Шахты показывает, что они служат отображением культовых охотничьих сцен, воссоздающих церемонию облавной охоты в целях ее успешного завершения. Данные сравнительных характеристик и кремневый инвентарь, добытый из сохранившегося культурного слоя грота, позволяют датировать наскальные изображения Шахты мезолитическим или мезолито-неолитическим временем (Ранов, 1959а, с. 185–190; 1961б, с. 81; Окладников, Ранов, 1963, с. 79; Окладников, 1966а, с. 73; Формозов, 1969, с. 72; 1980, с. 50).

Охарактеризованные выше росписи Зараут-Камара и грота Шахты служат ярким отображением идеологии мезолитических охотников гор, переданной с помощью художественных средств. В обоих памятниках древнего искусства Средней Азии воспроизведены ритуальные действия, картины культовых обрядов, связанных с охотничьей магией.

Эпоха мезолита является одним из наиболее слабоизучеиных периодов в первобытной истории Казахстана. Первые мезолитические памятники были открыты в 1960–1970 гг. благодаря планомерным и систематическим исследованиям Южно-казахстанской и Северо-казахстанской археологических экспедиций. В результате этих работ, осуществленных Х.А. Алпысбаевым в Южном, А.Г. Медоевым в Западном, Г.Б. Здановичем, B. Ф. Зайбертом, В.Н. Логвиным в Северном Казахстане, обнаружено и изучено около 30 памятников эпохи мезолита (карта 12). Однако по своему характеру и содержащейся в них информации найденные комплексы неравноценны (табл. 101). Здесь имеются хорошо стратифицированные стоянки открытого типа и отдельные местонахождения с разрушенным культурным слоем и малым количеством находок. К числу первых относятся однослойные и многослойные памятники Северного Казахстана: Виноградовка II, VII, XII, Куропаткино I, Тельмана VII, VIIIa, IXa, XIVa (Зданович Г.Б., Зданович С.Я., Зайберт, 1972; Зайберт, 1977, 1979а; Зайберт, Татаринцева, Заитов, 1979; Зайберт, Потемкина, 1981), к числу вторых — группы стоянок и местонахождений с подъемным материалом. Это стоянка у оз. Сары-Айдан в Западном Казахстане (История Казахской ССР, 1977, с. 86), местонахождения в районе хребта Каратау (Алпысбаев, 1977б, с. 89), Жанагилик 1, 2, 3, Маятас в Южном (Алпысбаев, 1975, 1977а), Явленка II, Мичуринская I, Евгеньевка в Северном (Логвин, 1977; Зайберт, 1979а, б) Казахстане. Характеристика мезолита Казахстана была бы неполной, если не привлечь выразительные близкие комплексы этого времени с пограничной территории Притоболья (Потемкина, 1978, 1979; Зайберт, Потемкина, 1981). В ряде микрорайонов отмечается заметная концентрация стоянок. Так, четко выделяется явленская группа памятников в Петропавловском Приишимье, Виноградовская в долине р. Чаглинки, Тельманская в Атбасарском Приишимье (Зайберт, 1979а, с. 7), Убаганская в Притоболье (Потемкина, 1978, 1979; Зайберт, Потемкина, 1981). Вместе с тем большая часть рассматриваемой территории остается практически неисследованной. Особенно это относится к Западному, Восточному, Центральному и Южному Казахстану, где известны отдельные разрозненные памятники мезолитического времени, да и те без сохранившегося культурного слоя. Это три местонахождения в районе хребта Каратау, расположенные на береговых террасах р. Беркутты, к северу от уроч. Котас и у родника Утбулак, содержавшие незначительное количество находок (Алпысбаев, 1962, 1977а, б). Более крупные комплексы получены с четырех стоянок Южного Казахстана: Жаначилик 1, 2, 3 и Маятас (Алпысбаев, 1975, 1977а), обнаруженных на второй надпойменной террасе правого берега р. Чаян. О каратауских местонахождениях в археологической литературе имеется небольшая информация, в которой отмечается характер местного сырья и дается краткий перечень собранных находок. Среди нуклеусов упоминаются призматические, подконические и «карандашевидные» ядрища, среди других изделий — ножевидные пластины, их обломки, микропластинки, единичные трапеции с ретушью по боковым и верхнему краям, скребки, острия. Однако рисунки перечисленных предметов так же, как и их подробная характеристика, отсутствуют, что, естественно, затрудняет интерпретацию техники расщепления, вторичной обработки, набора типов изделий, собранных с каратауских памятников. Материал последних недостаточно ясен, и отнесение его к мезолитическому возрасту условно.