Штабное здание представляло собой П-образное, двухэтажное строение, длиной около девяносто метров. Оно располагалось к нам задним фасадом, а передним выходило на плац. Мне удалось разглядеть какое-то движение и редкое мелькание фонариков на первом этаже. Окна второго этажа, располагающиеся ближе к правому крылу были забаррикадированы мебелью, через щели пробивался жидкий, желтоватый свет. Бой внутри стих, но иногда, в правом крыле всë же постреливали, то одиночными, то короткими очередями. Из этого следовало, что наши военные держат второй этаж и не собираются сдавать свои позиции, а те, с первого этажа, не оставляют попытки их оттуда выбить. Интересно сколько и тех, и других засело в здании на обоих этажах? Так, а это что за два типа? Медленно и неуверенно, еле переставляя ноги, в полный рост, двое шли к левому крылу штаба. По ломаным и дёрганым движениям этих людей, можно было принять их за больных церебральным параличом, да простят меня за такое сравнение все страдающие этим недугом, но изначально только эта мысль посетила меня. Вдруг голова одного из них дёрнулась вправо и он упал на колени, а потом повалился ничком. Работал всë тот же снайпер, который и мне успел крови попить. Самое интересное, что спутник этого убиенного, никак не отреагировал на выстрел и смерть товарища, а продолжал идти себе дальше. Но вскоре и его настигла пуля. Я ни черта не понимал, что произошло с людьми. До этого я сталкивался только с теми резвыми и кровожадными, а эти двое, будто контуженные. Ну, прямо зомби какие-то, ей богу.
Галиянов закончил сбор трофеев, присел рядом и положил на пол всю снятую с трупов добычу.
– Вот, товарищ капитан, всë взял, – сказал он и вернул мне фонарь, – дверь в котельную закрыл и лопатой подпёр.
Я похвалил солдата, осветил принесённые им вещи и хотел было приступить к более детальному осмотру трофеев, как вдруг ощутил чье-то присутствие и боковым зрением уловил движение справа у двери. Я повернулся, и луч света выхватил из темноты окровавленное, обглоданное лицо и шею с выдранным куском мяса. Это был труп, который до этого лежал в соседней комнате! Он протянул к нам руки, издал какой-то булькающие-хрипящий звук и шагнул в нашу сторону. Нет, я не испугался, испугом это назвать нельзя – меня охватил ужас, панический ужас, до тошноты и дрожи в конечностях, и вроде бы хотелось уносить ноги, но, похоже, у ног на этот счёт имелось своё мнение. Впрочем, как и у рук, они плетьми висели вдоль туловища и бездействовали. Но, поборов в себе шок и ступор, я крикнул Вадиму: «Ложись!», вскинул автомат и вжал спусковой крючок. Оружие задёргалось в руках, вспышки выстрелов осветили помещение, зазвенели стреляные гильзы. Пули рвали тело мертвеца, попадая в корпус, пробивая его насквозь и уходя дальше, в стены, в пол, в потолок. Завизжали рикошеты. В нос ударила пороховая гарь. Несколько пуль, пробив тело, ушли в соседнюю комнату и выбили оконное стекло. Но мертвец не падал, он продолжал приближаться к нам. Тогда я навёл оружие выше и несколько пуль разворотили ему и без того обезображенное лицо. Щелчок ударно – спускового механизма известил о полном опорожнении магазина. Чудовище упало на спину и лежало, не подавая признаков жизни. Я положил автомат на пол, достал пистолет, подошёл к твари и выстрелил в уже и так изрядно прострелянную голову. Потом я обошёл остальные трупы и тоже выпустил им по пуле в голову. Контроль, так сказать, дело необходимое. Да и спокойнее так. Расстрелянное тело, мы выволокли из здания и оставили у входа. Дверь бойлерной заблокировали лопатой. Нас обоих трясло от пережитого ужаса и, немного переведя дух и придя в себя, мы стали готовиться к прорыву в штаб.
Крови на месте расстрела почти не обнаружилось, странно это всё. Похоже, подтверждались мои предположения по поводу того, что это был труп. Ведь если бы я выпустил целый магазин в живого человека, то кровищи было бы море. Получается стрелял я в существо у которого отсутствовует кровообращение. Да и изначальные повреждения, причинённые ему Максимом и Сергеем, были не совместимы с жизнью. Ну дела! С ожившими мертвяками мне воевать ещё не приходилось.
Добыча с трупов оказалась приличной. Мы разжились автоматическим карабином М4А1 с глушителем и подствольным гранатомётом М206, пятью полными магазинами к нему и пятьюстами патронами калибра пять пятьдесят шесть миллиметров ещё в упаковке. К подствольнику прилагался патронташ с пятнадцатью гранатами разного назначения, от осколочных до фугасных. Кроме того, нам досталось: тактический разгрузочный жилет, пистолет Walter P-22 с четырьмя магазинами и тремя упаковками патронов 9х19 мм; пистолет Соlt 1911 с тремя магазинами и двумя пачками патронов к нему. Ещё Галиянов снял с трупа пулемёт М60 новейшей модификации, с оптическим прицелом, в котором имелась опция ночного видения. К пулемёту прилагалось четыре короба по сто патронов. Наверное, это было оружие того мужика, который лежал у двери со сломанной шеей. В разгрузочном жилете обнаружились две светозвуковые и две осколочные гранаты, бинокль и две радиостанции. К сожалению рации не функционировали – не передавали и не принимали сигналы, скорее всего по той же причине, что и телефонная связь. Своё оружие я решил оставить, потому что патронов к автомату уже нет, а к ПМ осталось всего полтора магазина, а это очень мало для проведения задуманной операции.
Натянул на себя разгрузочный жилет, распределил ручные гранаты и магазины к карабину и пистолету по карманам. Проверил исправность оружия и зарядил его, пистолет поместил в кобуру разгрузки, а патронташ с гранатами для подствольника прицепил на поясной ремень. Так, теперь вооружим Вадима. Я вручил ему пистолет, который он засунул за ремень, магазины к нему разложил по нагрудным карманам. Потом объяснил товарищу боевую задачу и показал как пользоваться американским пулемётом, и прибором ночного видения.
План был прост. До штаба метров шестьдесят – семьдесят. Благо, что на этом участке местности имеются холмики и ухабы. В общем укрыться в случае чего есть где. Кроме того, тут растут несколько елей, не считая кустарниковых насаждений. Основные силы противника располагаются на первом этаже в правом крыле, поэтому я не придумал ничего лучше, чем зайти через левое крыло. То есть, им в тыл. Галиянов же должен оставаться в котельной и прикрывать меня из пулемёта, поддерживать огнём, подавлять огневые точки и прижимать противника к полу. Потом я подаю ему сигнал, куском перевязочного материала и он бежит ко мне. Я же из штаба, прикрываю его передвижение. Рядовой конечно понял и даже несколько раз пересказал мне, что и как он должен делать, однако, меня всё же точил червь сомнения – а получится ли? Я опасался, что мой союзник не справиться, запаникует или струсит, совсем ведь ещё мальчишка и не знает, как себя вести в бою. Но тем не менее, деваться мне некуда, какая ни какая, а всё же поддержка. Даже с таким прикрытием шанс есть, маленький но есть. Ну да ладно, оставим переживания и приступим к осуществлению задуманного.
Около половины пути я проделал без происшествий. Потом по мне открыли огонь. Стреляли сразу с трёх позиций на первом этаже. Две огневые точки находились в правом крыле, а одна в левом. Я вжался в землю, укрываясь в складках и неровностях местности. Всё вокруг засвистело и зажужжало, пули рыли землю рядом со мной, закидывая меня грунтом, с треском впивались в стволы деревьев, срезали сучья и кусты. Где же ты Вадим, ёшкин корень! Уснул что ли! Меня сейчас завалят! И тут, будто услышав мои матюги, заработал М60. Галиянов бил длинными очередями по огневой точке, располагавшейся в правом крыле. Скорее всего, вражеский стрелок не ожидал, что у меня имеется огневая поддержка, ещё и из здания котельной – оттуда, где должны находятся его соратники. О том, что рядовой попал во врага, меня известил громкий стон, переросший в гортанный хрип. Воспользовавшись тем, что бойцы с двух других вражеских огневых точек теперь стреляли не в меня, а по позиции Галиянова, я прицелился и выпустил гранату из подствольника в окно. Прогремел взрыв, наружу вырвались клубы дыма и пыли. Вадим, поняв, что к этой точке подкрался пушистый зверёк – песец, перенёс огонь в левое крыло здания. Противник укрылся. Я воспользовался этим и выпустил по ним одну за одной три гранаты, одна из которых попала в стену над окном, а две взорвались внутри помещения. Раздался душераздирающий вопль, но через мгновение он оборвался. Вадим перестал стрелять. «Черт не подстрелили бы пацана…» – подумалось мне, но в опровержение моих мыслей, военный выпустил несколько очередей в сторону. Что он делает, куда стреляет? А-а-а, ясно. Он расстреливал троих, медленных, похожих на зомби людей, которые ломаными движениями шли к месту боя.
