– Кажется, мягкого способа сообщить тебе об этом просто нет, – тянет с прямым ответом брат, и от того, как он это говорит, мой желудок словно превращается в камень. Мика тоже отпивает немного колы, а потом откидывается на спинку стула. – Думаю, Аллегра вляпалась в какое-то дерьмо.

К горлу тут же подкатывает тошнота. Я боялся, что речь прежде всего пойдет о нашей сестре. Папа как-нибудь справится, и Мика, похоже, тоже хорошо себя чувствует, он ведь работает в пожарной части и больше не ест мяса. Теперь ему осталось только поработать над тем, чтобы не здороваться с людьми кулаками по лицу.

– Почему ты так считаешь? – осторожно спрашиваю я.

– Она связалась не с тем парнем. – Мика проводит рукой по коротким волосам. Его взгляд мрачнеет, челюсть напряжена. – Примерно две недели назад взорвалась плантация каннабиса банды Crips. Бен участвует в расследовании и рассказал мне, что они допрашивали Логана Цампиано. Это брат Белинды, соседки Аллегры, – вздохнув, продолжает он. – Аллегра утверждает, что она почти не общается с Логаном, но…

– Ты ей не веришь?

– Ее как будто подменили. На самом деле, с тех пор как умерла мама, она приходит, только когда ей нужны деньги. У меня такое ощущение, что я больше ее не знаю. – Брат сжимает губы. – Я переживаю за Аллегру. Я звонил ее психотерапевту, но она даже не вспомнила нашу фамилию. И только когда я углубился в подробности, поняла, о ком речь. Судя по всему, Аллегра уже давно там не появлялась. Мне правда не хочется обвинять нашу сестру в чем-то плохом, но… И что она делает с деньгами, которые берет у меня на сеансы психотерапии?

– Мика, она должна понимать, что правильно, а что нет. Аллегра же не дура, – пытаюсь я успокоить его, однако то, что он сейчас рассказал, звучит совсем нехорошо. – Я с ней поговорю, о’кей? – предлагаю я. – Думаю, что смогу остаться как минимум на несколько дней. Наверняка подвернется какая-нибудь возможность.

– А папа? – осторожно спрашивает брат.

Я вздыхаю.

– Ему ты тоже нужен. Ты обещал.

– Не обещал, – возмущаюсь я, но вижу проблеск надежды в его глазах. Черт! Не могу же я опять вот так оставить его одного?

– Ладно, с папой тоже поговорю, – в конце концов сдаюсь я, хоть и не представляю, во что ввязываюсь. – Но если я это сделаю, то не хочу больше никогда слышать упреков в свой адрес.

Мика приподнимает бровь и делает еще один глоток.

– Поживем – увидим.

Только я поставила в духовку картофель по-деревенски, как раздается звонок в дверь. У меня замирает сердце, и я быстро бросаю взгляд на часы. Пунктуален до минуты. Боже мой! Перед дверью еще раз мельком смотрюсь в зеркало, чтобы удостовериться, что волосы лежат более-менее нормально и у меня волшебным образом не вырос длинный нос. Никогда ведь не знаешь наверняка. Затем делаю глубокий вдох и выдох и открываю дверь.

Паскаль переоделся, сменил серые джинсы и черную футболку на синие джинсы и белую рубашку и расстегнул две верхние пуговицы. Рукава закатаны, так что видны его мускулистые загорелые руки. В левой у него упаковка из шести бутылок пива, в правой – бутылка вина. Но что сильнее всего сбивает меня с толку, так это синяк у него на лбу.

– Что за вид? – выпаливаю я и тут же зажимаю рот рукой. Лучшее приветствие всех времен и народов. Супер, Холли!

Поморщившись, Паскаль пожимает плечами:

– Ударился головой. Фургон иногда оказывается намного уже, чем ты думаешь.

Что-то мне не верится в это объяснение, но допытываться я не рискую, потому что Паскаль явно не горит желанием это обсуждать. С очаровательной улыбкой он поднимает руки с выпивкой:

– Я не знал, что ты предпочитаешь: хорошее немецкое пиво или лучшее на свете итальянское вино. О нет… – Похоже, его осенило. – Ты вообще пьешь алкоголь?

– Иногда да. Когда настроение подходящее. – Я впускаю его и беру у него из рук пиво и вино, чтобы он мог разуться. Паскаль следует за мной в гостиную, а я решаю, что лучше поскорее отнесу бутылки на кухню, вместо того чтобы наблюдать, как он осматривается у меня в квартире. Я пока не готова к разгромной критике.

– И? Сегодня у тебя подходящее настроение?

Я вздрагиваю, услышав его голос так близко, и оборачиваюсь. Паскаль стоит на пороге кухни, прислонившись к дверному косяку, абсолютно расслабленный, только синяк на лице нарушает сногсшибательную общую картину. Так странно видеть его здесь, у меня в квартире. Как инородное тело в моих четырех стенах, и тем не менее от волнения из-за его присутствия у меня трепещет сердце.

– Думаю, да, – подчеркнуто небрежно откликаюсь я и отворачиваюсь, чтобы найти открывалку для бутылок в ящике для столовых приборов. – Я за пиво. Оно больше подойдет к бургерам.

– Будут бургеры? – В его голосе звучат ноты удивления, и у меня возникает подозрение, что за время путешествий он, вероятно, съел сотни бургеров.

Зажмурившись и прикусив губу, смущенно поворачиваюсь к нему:

– Это была идиотская идея, да? В дороге ты, наверное, постоянно ешь гамбургеры. – Я робко смотрю на него. Паскаль отвечает мне веселым взглядом. – Извини, пожалуйста, надо было выбрать что-нибудь, что не продается на каждом углу. Я…

– Холли! – смеясь, перебивает меня он. У него в глазах по-прежнему светится веселье. – Если проводишь в дороге столько времени, сколько я, то главной миссией твоей жизни становится поиск лучшего бургера во всей стране. Я люблю бургеры, о’кей?

– Даже веганские? – неуверенно спрашиваю я.

– Ты правда чересчур забиваешь себе голову. – Паскаль подходит ко мне, забирает у меня из рук открывалку и снимает крышки с двух бутылок пива. – Я почти все люблю… а веганские бургеры мне действительно нечасто доводилось пробовать. Так что ты можешь удивить меня только в позитивном смысле.

Когда он протягивает мне прохладную бутылку, наши пальцы на мгновение соприкасаются, и я слегка вздрагиваю от неожиданного покалывания под кожей.

– Спасибо, – вдруг осипшим голосом говорю я, сама точно не зная, что имею в виду: пиво или ободряющие слова.

Фоном играет один из моих спокойных плейлистов. Паскаль как ни в чем не бывало стоит рядом со мной и режет зелень, пока я достаю из морозилки домашние котлеты для гамбургеров, чтобы их поджарить. Смесь из красной фасоли, овсяных хлопьев и специй я сделала еще сегодня днем, потому что охлажденные котлеты не так быстро разваливаются при жарке, как свежеприготовленные.

– Если это хотя бы наполовину так вкусно, как выглядит, то ты просто обязана дать мне рецепт. – Паскаль кивает подбородком в сторону тарелки, на которой лежат котлеты, и не успеваю я опомниться, как у нас завязывается разговор о лучшей начинке для бургеров. У Паскаля душа больше лежит к классике: гамбургерам, чизбургерам, чикенбургерам и всему такому, а я люблю пробовать сумасшедшие комбинации. Ломтики киви вместо соленых огурцов с котлетой из шампиньонов, например.

– Они реально были вкусными, – сквозь смех уверяю я, пока иду на балкон следом за Паскалем, который несет две бутылки пива в одной руке и картофель по-деревенски – в другой.

– Не могут такие вещи быть вкусными. – Кажется, он все еще в ужасе, и это лишь сильнее меня смешит.

У меня появляется желание доказать, что это хорошее блюдо, снова пригласив его на ужин, а ведь я даже не знаю, как закончится этот вечер. Впрочем, пока можно сказать, что все могло быть и хуже. Во всяком случае, он до сих пор не сделал ни одного замечания о моей квартире, а я еще не превратилась в говорящий водопад, из которого вместо воды льются слова.

Я переключаю музыку на портативную колонку и немного уменьшаю громкость, чтобы не злить соседей. В маленьком внутреннем дворе шум часто звучит гораздо громче, так что некоторые вечеринки не давали мне спать всю ночь. И какими бы понимающими ни были соседи, не стоит бесить их без крайней необходимости.

– А у тебя тут очень уютно. – Паскаль опускается на диван из деревянных поддонов и устраивается поудобнее. Его белая рубашка так резко контрастирует с розово-оранжевыми подушками в богемном стиле, что у меня невольно возникает вопрос, не говорит ли он это только из вежливости. Человеку с таким… чистым внешним видом точно не может нравиться вся эта разноцветная мишура. – Мне тоже нужно купить в фургон гирлянду, – вслух рассуждает он и расстилает салфетку на синих джинсах.