Алексей выпросил моток веревки, рюкзак, палатку, «беседку», говоря, что лагерь скаутский и надо взять с собой побольше всякого снаряжения, чтобы не ударить в грязь лицом перед иностранцами. А еще оказалось, что с собой надо иметь фонарь с двойным комплектом батареек, компас, нож, топорик, котелок, кружки, ложки, спальные мешки, соль и спички.

– Ну, вы словно на Эверест собираетесь – с подозрением в голосе сказал отец.

– Там кроме моря и иностранцев больше ничего нет, что ли?

– Пап, ну я же говорю, лагерь скаутский, все с собой брать надо, – аргументировал Алексей.

– А деньги тогда за что платить?

– За обучение.

– Ну, ничего себе, – присвистнул отец, – да я за такие деньги, не выходя из дома, за неделю, без всяких англичан, китайский язык выучу.

– Так китайский язык и мы бы без англичан выучили, тем более под твоим чутким руководством, – съерничал Леха.

– Не груби отцу! За такие слова можно и в бубен получить. Этим коммерсантам лишь бы деньги драть. Ну, смотрите мне, скауты, если по возвращении домой это юное дарование не будет лопотать по-английски как природный немец, то, по древнему русскому обычаю, денежки, без сна и отдыха, на огороде отрабатывать будете, до самого конца каникул. Ты меня понял? – обратился отец к Сергею.

– Понял, понял! – весело отвечал тот.

– А ты понял? – повернулся он к Алеше.

Тот уверенно кивнул.

– Ты, Алексей, смотри там за ним, и вообще, назначаю тебя старшим в группе, за все головой отвечаешь. Вопросы есть?

– Вопросов нет, приказ ясен, есть научить природного немца английскому языку с китайским акцентом, товарищ полковник! – Четко, по-военному отрапортовал Леха.

– Ладно, ладно, юморист ты наш доморощенный. Посмотрим, как ты запоешь, когда вернетесь.

Мама прослезилась, нежно обнимая сыновей. Шутка ли, у младшего последние школьные каникулы, а его несет неизвестно куда. Может хоть при поступлении в институт это поможет.

До райцентра – на автобусе, до деревни – на попутках, в общем, к концу дня братья оказались в совершенно безлюдной, лесисто-болотистой местности, двигаясь в строгом соответствии с имеющейся картой и компасом конечно. Хотя компас был не очень-то нужен. Дорога на местности была одна, на карте она тоже была одна, так что, чтобы заблудиться здесь, нужно было очень постараться.

– т

– Так где заночуем, братуха? – Сергей поднялся с поваленного дерева.

– Где-то через километр, впереди за лесом, должен быть хутор. Видишь, на карте сараи обозначены, туда и пойдем.

– Там и колодец должен быть, а то пить охота, а вода кончилась, – тряся пустой фляжкой, посетовал Сергей.

– Должен быть колодец. Видишь, след от телеги, значит, живет там кто-то.

Они пошли вперед по дороге, вернее она, может быть, когда-то и была дорогой, да полностью заросла травой, и лишь колея напоминала о том, что когда-то ее использовали в этом качестве. Через десять минут ходьбы лес кончился, и сразу за ним показался хутор. Четыре небольших, почерневших от времени деревянных дома расположились по обе стороны дороги, которая, петляя, уходила куда-то дальше, где на горизонте виднелась синяя полоса леса. Дома утопали в зелени садов. Один из домов явно был нежилым. Окна заколочены досками, забор почти весь повалился. В остальных домах, видно, жили. С каждой стороны дороги стояло по колодцу. Один из них был непомерно большой. Над землей возвышалась массивная каменная кладка. Камни казались огромными и было трудно понять, кто и зачем построил такое сооружение. Диаметром около трех метров, он не имел навеса, как все нормальные колодцы. На деревянный, весь в трещинах, вал намотана неимоверно длинная цепь. Тут же висело и ведро. Оно тоже было странным, каким-то не стандартным, не похожим на те ведра, которые выпускает современная промышленность. Колодец больше походил на плод фантазии какого-то местного умельца, который таким способом решил оставить о себе память. Другой колодец был нормальным деревенским колодцем, без всяких странностей. В отличие от своего собрата он имел нормальный навес, вернее маленькую крышу с дверкой. Дверка была распахнута, в темном проеме виднелось обычное ведро, висевшее сбоку на гвозде.

Ребят почему-то потянуло к старому колодцу. Может это от любви к старине, ко всему настоящему, как говорил отец. А может, просто из любопытства. Они подошли ближе.

– Леха, ты посмотри, сколько цепи тут намотано. Да здесь глубина метров двести будет, а может и все триста, – удивленно сказал Сергей.

– Да откуда двести-то? – недовольно пробормотал Леха, – места здесь болотистые, вода должна близко к поверхности подходить. Видишь, колодец явно старый, даже старинный, древний. В те времена все по-хозяйски делали, с запасом, на века. Оборвется цепь – и новой не надо, отматывай себе, сколько хочешь.

– И ведро какое-то странное, – задумчиво бормотал Сергей, подходя вплотную.

– Да что у тебя все сегодня странное!? Сам ты странный. Не нравится, так чеши к другому колодцу, а я из этого, настоящего, хочу водицы испить.

С этими словами Леха подошел к колодцу и заглянул в него. Несмотря на огромный диаметр, воды внизу видно не было. Стены колодца, выложенные огромными, поросшими мхом каменными плитами, уходили куда-то далеко вниз, а дальше была темнота. Алексей отшатнулся от пахнувшего ему в лицо лютого холода.

– Кока-кола будет со льдом! – весело подзадорил он брата. Сняв с ржавого крюка ведро и опустив его в колодец, Леша начал разматывать цепь. Крутил он долго, даже вспотел, но, к своему удивлению, не почувствовал, как это обычно бывает, что ведро достигло воды. Юноша отпустил рукоятку вала, позволив цепи разматываться самостоятельно. Под тяжестью ведра и размотанной цепи, вал начал вращаться. Сначала он вращался медленно, потом быстрее, еще быстрее и наконец, скорость вращения стала пугающей. В какой-то момент стало казаться, что цепь размотается вся, а ведро так и не упадет в воду, и тогда оно просто оборвется. Они не слышали всплеска, но почувствовали, что ведро, все-таки, достигло желанной цели. Цепь размоталась почти вся. Вал стал вращаться медленнее, а потом и вовсе остановился. Алексей с ошарашенным видом взялся за рукоятку.

– Леха, да брось ты это! – взмолился Сергей, – ты ж до утра это ведро вытаскивать будешь. Пить же охота. Давай из того колодца воды наберем, напьемся всласть, а потом крути ты эту ручку хоть до морковкиного заговения. А, Леха, братец мой упертый, ну, давай, ну, пожалуйста.

В глазах Лехи светилась твердая решимость, он был непоколебим. С видом человека, решившегося на подвиг, он начал крутить рукоятку.

– Так, ну все, приплыли, – Сергей был в отчаянии, – вся жизнь состоит из парадоксов. Это ж надо, умереть от жажды между двух колодцев!

– Ты, чем базар разводить, лучше помог бы, – кряхтя и обливаясь потом посоветовал Леха. – И потом, тебя ж никто не держит, иди к тому колодцу и пей, сколько влезет.

– Может и тебе принести? – осенило Сергея.

– Ты не дерзи, я ведь из принципа кручу, а не потому, что я чукча. Да и вода с такой глубины должна быть предельно вкусной и беспредельно холодной. Мне даже интересно.

– Ладно брат, я из солидарности с тобой, пить из другого колодца не буду, – Сергей тоже пристроился крутить рукоятку. Дело пошло быстрее, но крутить пришлось еще очень долго. Наконец совсем измотанные, они увидели ведро до краев, наполненное водой. Победный клич разнесся по всей округе. Вдвоем они вытащили ведро и поставили на край колодца.

– Ну, кто первый? – вытирая мокрое от пота лицо, поинтересовался Леха.

– Давай уж ты, страдалец, – уступил ему Сергей.

Взяв ведро двумя руками, как кубок «УЕФА», Алексей наклонился и жадно припал к воде, опустив туда лицо. Он сделал жадный глоток и тут же отпрянул, вытаращив глаза, и схватившись одной рукой за горло, а другой прикрыв рот. Сергей удивленно уставился на брата. Алексей долго не мог вымолвить ни слова, жестокий спазм сковал горло. Алексей сел, прислонясь спиной к колодцу. Наконец, способность разговаривать вернулась к нему.