Два дня они просто наслаждались покоем. И близостью. Сидели у костра, болтали ни о чем, ловили рыбу, парились в баньке. Даже отважились на семейные заплывы в быстром холодном течении реки.

– А знаешь, что эта красавица, – стуча зубами, Осман бежал впереди жены по направлению к бане, – названа в твою честь!

– О какой красавице ты говоришь? – смеялась Валентина, пытаясь опередить мужа – слишком уж холодной была вода в своенравной речушке!

– Об этой! – супруг махнул рукой назад. – О речке, конечно. А ты успела уже приревновать?

– Еще бы! С таким мачо следует держать ухо востро! Стоит лишь на миг отвернуться – уведут!

– Глупенькая моя, – Осман прижал жену к теплой стене парилки, приник к посиневшим от холода губам, – глупенькая… Никто мне не нужен, кроме тебя! А за мачо – отдельное спасибо!

И окатил любимую ядреным хвойным настоем.

– Я тоже так хочу! – дверь распахнулась, и на пороге появился запыхавшийся и дрожащий всем своим худеньким детским тельцем Алик. – Меня полейте!

И снова банька заходила ходуном – смех, счастливая дурашливая возня, стук тазов и ведер, клубы пара, плеск воды…

Она вернулась к разговору после того как выставила на стол ужин. Непременный самовар, миску с политым медом творогом, плюшки…

– Так кого это назвали в мою честь?

– Да речушку эту. Валюшина. Так и называется. Честное слово! И поселок к нам ближайший тоже. Думаешь, я просто так сюда приехал? А вот и нет! С умыслом!

– Знаем мы твои умыслы, – подмигнула Валентина сыну. – Лишь бы по-твоему.

– А вот и нет! – перешел на сторону отца Алик. – Папа для всех старался. Тут вообще – суперски! И банька, и речка, и ягоды! Разве у нас такие водятся? Во – как табуретки из травы выглядывают!

– Ягоды не водятся, а растут, – улыбнулась сыну Валентина. – Это звери водятся. И рыбы, наверное…

– Кстати, о зверях, – воодушевился Осман, – на охоту пойдем?

– Вау!

– Я тебе покажу: вау! Никакой охоты. Нечего на глазах у ребенка над животными издеваться! А еще биолог!

– Милая! Я про фотоохоту. Я же Алику накануне фотоаппарат купил. Забыла?

– Вау!!! Точно! Я сейчас вас щелкну! Надо же! Забыл! А столько снимков можно было уже сделать! Па, завтра опять баньку натопим. Хочу поснимать, как мы там бесимся… – Алик взлетел на лестницу, ведущую в его комнату, и исчез за дверью.

– Вот это местечко! Сын напрочь позабыл о всех своих новомодных штучках! О приставке даже не вспоминает. Телефон как оставил в чемодане, так до сих пор не вытаскивал. Теперь вот фотоаппарат…

– Чему удивляться – парень весь день на свежем воздухе. Потом поест и сразу засыпает. А ты говорила: зачем ехать? Да тут от одного воздуха долгожителем станешь!

– Если бы время жизни зависело только от воздуха… – пожала плечами Валентина, разливая по чашкам чай, – а вообще-то мне здесь нравится. Но, учти, Индию никто не отменял!

Осман поднял руки вверх:

– Сдаюсь! А если честно, то и в мыслях не было! Слово свое я держать привык…

– Да, знаю, знаю! Просто вредничаю немножко…

Женщина прижалась к мужу. Так бы сидеть и сидеть. Всю жизнь! Слушать, как поет в углу сверчок, как накрапывает по крыше дождь, как возится наверху сын. Ощущать тепло любимого тела под тонкой мягкостью фланели. Чувствовать биение любимого сердца. Видеть волнующее свечение любимых глаз…

– А вот и я! Ну-ка, все вместе: чиззз! Готово! Ой, нет, самовар не вместился! А надо бы с самоваром! Мам, левей давай. И сушки повесь на грудь. Для куража. Суперски! А теперь меня! Вот тут, под рогами…

Фотосессия затянулась до позднего вечера. Алика будто прорвало: и здесь давайте сфоткаемся, и там. И в родительской спальне, на огромной, застеленной вязаным пестрым покрывалом кровати. С горой подушек и настоящей медвежьей шкурой в изголовье. На чердаке, среди душистых связок сухих трав, старинной утвари и слюдяных окошек под самым потолком.

Потом он буквально выволок родителей на резное крыльцо, заставил зажечь керосиновую лампу, взять в руки вилы…

Первым не выдержал отец, наотрез отказавшийся позировать под проливным дождем, сидя на облучке старой повозки:

– Уволь, любимый, все остальное – завтра. Или послезавтра.

– Ну, папа!

– Уволь, сказал. И потом, завтра мы идем в лес, потом катаемся на моторке по реке. Вдруг не хватит памяти у твоего аппарата?

– Ты что, флешку запасную не взял? – брови Алика сложились смешным домиком, губы задрожали, мальчик подозрительно зашмыгал носом. – Как ты мог?!

– Кто же знал, что тебя так понесет? А флешку я в багаж запаковал. У нас Индия впереди…

– Вот и славно, – Валентина прижала ребенка к груди. – Завтра в лесу получатся замечательные снимки. Потом их все пересмотрим и неудачные удалим.

– Точно! – обрадовался Алик. – А ты говоришь: места не хватит! У нас с мамой все схвачено! Давайте, последний кадр, что ли! У туалета! Мои в классе обзавидуются – такой раритет!

Последний кадр плавно перешел в десяток дублей.

– Мам, а чай остыл давно! – поморщился Алик, отпивая глоток. – Погреешь?

– Как я могу отказать своему любимому мужчине? Тем более, поужинать-то мы так и не успели с твоей фотосессией.

– Не с моей, а нашей! – резонно возразил сын, принимаясь лакомиться творогом всухомятку.

И с аппетитом в этих местах полный порядок.

Потом они долго сидели у огня – ночь выдалась прохладной. Алик читал вслух стихи Пушкина – на лето будущему третьекласснику задали прочесть гору книг. А Валентина наслаждалась тихим семейным вечером. И отгоняла непонятную тревогу, засевшую в сердце с полудня. С чего бы? Вроде бы все хорошо. И впереди маячило пять дней такой понятной и простой жизни.

«Может, плюнуть на эту Индию и остаться на весь отпуск на крутых Валюшинских берегах? Ничего не выдумывать, ничего не ждать, просто жить и быть счастливой? И пускай себе тянется эта неспешная жизнь до бесконечности! А что? Подумаю над этим на досуге», – Валентина улыбнулась Алику и своим мыслям.

– А, нравится? – прошептал ей на ухо всевидящий и всеслышащий господин академик. – А я говорил…

– Тсс… пусть читает, – ответила она, плавясь в тепле любимого взгляда.

Потом читал Осман, мерно почесывая засыпающему Алику спинку. Валентина убирала со стола, покачивая головой в такт пушкинским строкам.

Потом они долго стояли на крыльце. Слушали дождь. Смотрели на небо. Целовались до головокружения. Снова слушали. Снова смотрели. Снова целовались…

– Звезды… – удивилась Валентина, запрокидывая голову. – И много как! Целые россыпи! Откуда?

– Так дождь прошел… – дыхание Османа щекотало ей ухо.

Такого томления Валентина, кажется, не испытывала ни разу в жизни! Только бы он не прекращал. Говори же! Говори…

– Смотри, видишь?

– Ммммм…

– Не там, чуть левее…

– Ммммм…

– Это Сатурн… а чуть ниже – Меркурий. Скоро начинается парад планет. Хотелось бы полюбоваться.

– И что это за ерунда? Они что, выстроятся по прямой? Но где та прямая?

– Зришь в корень, моя радость, – Осман прижал жену покрепче, отчего у той сразу пропал интерес к теме разговора.

Да пусть хоть пирамидой Хеопса выстраиваются – ей-то что за дело? Если рядом… мммм… господи, как хорошо! И безо всяких парадов!

Но муж увлекся, и Валентине не хотелось его прерывать. Впрочем, она могла слушать и получать удовольствие одновременно…

– Так вот, с данным явлением человечество связывает сотни фактов и тенденций. Как научных, так и псевдонаучных. Считается, что скопление планет в определенном порядке влечет за собой сбой иммунитета живых существ, серьезные природные катаклизмы, повышение уровня радиоактивности. И прочие радости. Даже ось земли может изменить свое положение.

– И на здоровье, – прохрипела Валентина, зарываясь поглубже в ворот мужниной рубашки. – Лишь бы нас не тронула.

– Не скажи. Если верить астрофизикам и астрологам, то порой за таким парадом следуют цунами высотой с километр, способные утопить почти все живое на планете. Активизируется вулканическая деятельность, могут проснуться сверхвулканы…