И снова Александра призвала на помощь Дыбенко. Его матросы тщетно старались локализовать пожар. Как и Короленко, Дыбенко был уверен, что причиной пожара явился чей-то преступный умысел. Однако проведенное им расследование уперлось в тупик. И Коллонтай пришлось смириться с утратой Дворца защиты материнства, которым она так гордилась.

Впрочем, еще один срочный проект требовал ее внимания. Петроградский совет настоятельно требовал, чтобы комиссариат взял на себя заботу о раненных в бою солдатах. И где же их разместить? Кто-то нашел чудесное решение, ведь религиозное давление в ту пору ослабло: почему бы не использовать для этой цели Александро-Невскую лавру, огромную, великолепную и полупустую? Правда, это было место паломничества, почитаемое всеми русскими.

Поначалу Александра Коллонтай попыталась прийти к согласию с духовенством, которое осталось глухо к ее призывам. С другой стороны, Коллонтай испытывала давление со стороны самих раненых, которые организовали нечто вроде профсоюза, а также некоторых из ее друзей. Все советовали ей воспользоваться своими комиссарскими полномочиями и завладеть территорией лавры. Она последовала совету и отправила вооруженных людей, чтобы подавить сопротивление духовенства. Стычка вышла столь ожесточенной, что Коллонтай, как всегда, воззвала к Дыбенко и его матросам. Итог вторжения получился катастрофическим, один представитель духовенства был убит, а Александру осудил Ленин, упрекнув в том, что она действовала, не посоветовавшись с Совнаркомом, который, узнав о произошедшем, возложил всю вину на Коллонтай. Тогда решили отказаться от этого плана и оставить монахов в покое.

Удостоверение члена Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов на имя А. М. Коллонтай. 1917. [РГАСПИ. Ф. 134. Оп. 1. Д. 4. Л. 6]

Александра Коллонтай испытала разочарование, но предпочла сохранить лицо. Впоследствии она скажет, что это несостоявшееся противостояние имело положительные последствия, поскольку подтолкнуло Совнарком к отделению церкви от государства раньше, чем можно было предвидеть.

Но не только Совнарком осуждал Коллонтай. Церковь организовала против нее манифестацию, в которой приняли участие очень многие верующие, и дело кончилось преданием Коллонтай анафеме. «Прямо как Толстой и Стенька Разин», — заключил Ленин, желая ее утешить. Но, когда она попыталась подвести итоги этого непростого периода, ей пришлось признать, что она проиграла по обоим пунктам. Дворца защиты материнства больше не существовало, а священнослужители и их приверженцы лишили ее всякой надежды на то, что ей удастся предоставить кров раненым ветеранам. Впоследствии их все же разместили в одном старинном благотворительном учреждении, а в Народном комиссариате государственного призрения был образован отдел, ответственный за решение проблем ветеранов.

Удостоверение члена ВЦИК Совета рабочих и солдатских депутатов на имя А. М. Коллонтай. 1918. [РГАСПИ. Ф. 134. Оп. 1. Д. 4. Л. 9 об. — 10]

Одновременно с устройством комиссариата и привлечением на службу наиболее компетентных служащих Коллонтай вернулась к своему извечному проекту — организовать женщин таким образом, чтобы они могли самостоятельно отстаивать свои требования. Наконец, в начале ноября состоялась конференция работниц Петрограда, на проведение которой Александра надеялась еще до Октябрьского переворота. И каков был успех! Более пятисот женщин съехались на это мероприятие не только со всех столичных заводов, но также из Москвы, Тулы и Иваново-Вознесенска. Такого наплыва делегатов не ожидали и не подготовились должным образом к приему. По счастью, Свердлов, всегда внимательный к Коллонтай, частично удовлетворил их потребности в жилье и питании.

Коллонтай представила на рассмотрение участниц конференции список требований, которые должны быть приняты правительством, чтобы женщины смогли вести активную социальную жизнь и одновременно производить на свет детей, в какой-то момент перепоручая заботу о них государству. Нужно было составить тексты законов, гарантировавших предоставление восьминедельного отпуска без потери заработной платы в период беременности и отсутствие препятствий для занятия профессией в дальнейшем. Государству надлежало позаботиться о лечении и питании детей, обеспечении их одеждой. Также требовалось принять законы, защищавшие женщин и детей на работе. Коллонтай дополнила эту программу точными указаниями на финансирование указанных мер (за счет налога на заработную плату) и порядок их реализации, которому женщины должны неотступно следовать.

Кроме того, съезд занимался вопросом о политической роли женщин. Клавдия Николаева заявила, что на выборах в Учредительное собрание им следует голосовать за большевиков и тем самым присоединиться к пролетариату в борьбе за свои права. В очередной раз был поставлен ключевой вопрос: допустимо ли создание женских организаций внутри партии? Большинство делегаток не могли договориться о том, какой нужно дать ответ. Александра Коллонтай энергично выступила с требованием, чтобы женщины направляли в Учредительное собрание собственных представителей и голосовали за женщин, способных донести их требования. Более того, она снова заговорила о необходимости создания внутри партийных городских комитетов небольших подразделений, ответственных за работу с женщинами. Коллонтай осталась в меньшинстве, поскольку большинство женщин, как всегда, опасалось вызвать недовольство у большевиков своими предложениями, которые те могли бы счесть «феминистскими». Не вносить раскол в пролетариат — такой лозунг поддержало большинство участниц.

Пока женщины спорили о своей судьбе, на первый план в дискуссии вышел мир, обещанный Лениным. Издав декрет о мире в час своего триумфа, Ленин пошатнул основы ведения международной деятельности. Он не просто попросил мира у врага, как это делалось обычно, но поверх голов правительств Центральных держав обратился к их народам с призывом к восстанию ради завершения революции, исходом которой и должен стать мир. Однако народы остались глухи к его призыву, тогда как их правительства, которые большевики намеревались игнорировать, напротив, откликнулись, тотчас согласившись начать переговоры. Прагматичный Ленин подстроился под ситуацию и поручил Троцкому ведение переговоров, которые начались в Брест-Литовске в декабре. Троцкий знал, что русская армия больше не может сражаться и поэтому необходимо договариваться любой ценой. Но принять требования Германии об аннексии территорий, занятых германской армией, означало усилить Германию, которая в этом случае могла бы выиграть войну и похоронить шансы повсеместно зарождавшейся революции на успех.

А. М. Коллонтай, В. И. Ленин и другие на заседании Совета народных комиссаров. Петроград, Смольный институт, 1 января — 10 марта 1918. [РГАСПИ. Ф. 134. Оп. 1. Д. 31. Л. 46]

Ленин хотел добиться успеха на переговорах любой ценой, уверяя, что ему это нужно для спасения революции. Бухарин в противовес предлагал иное решение: воззвание к революционной сознательности русских подтолкнуло бы пролетариат начать против немцев революционную войну, вместо того чтобы бороться с ними как с врагом в традиционном понимании этого слова. Троцкий занимал промежуточное положение между двумя непримиримыми позициями, предлагал ЦК партии вести переговоры по принципу «ни войны, ни мира» и получил на это согласие.

Ответ был недвусмысленным: германские войска возобновили наступление, продвигаясь вглубь территории России форсированными маршами, расширяя пространство, которое Центральные державы рассчитывали аннексировать. К тому же Украина заключила тогда сепаратный мир с Германией. Петрограду, столице революции, угрожали вражеские войска, и революция рисковала захлебнуться. Обескураженный провалом своей миссии Троцкий отошел в сторону, а его место занял Чичерин — старый друг Коллонтай. Ему удалось убедить ЦК партии в том, что в столь безнадежном положении нужно срочно заключить сепаратный мир, чтобы избежать краха всей системы Советов.