Они отошли на приблизительно двести метров. Глейц похлопал по плечу товарища, спросив после этого:
— Как ощущения, герой?
Фромгар сохранял хладнокровие, как и при своём ударе ножом по старику. Но после такого вопроса он не сдержался, и улыбка сама по себе вылезла на его невинном выражении лица. Небо было серым, тучи сгущались над великими горами. Находясь здесь, мысли путались. С одной стороны — полное спокойствие, никакой тьмы и нежити. С другой стороны — тьма всё еще не отступила и продолжает обременять святые земли. Однако случай этот крайне абсурден. Как только товарищи прибыли сюда, им приходится сталкиваться с злым старичком, а также глупостью жителей, не желавших как-либо вмешаться в эту возню.
Недолго думая, Фромгар ответил:
— Я сделал то, что должен был. Кто бы осмелился, если не я?
— А я и не говорю, что это плохо. Этот гад скорее всего не в себе. Это уже не наша забота.
Следующие два с половиной часа у героев прошли с истинным счастьем. В тот момент их не волновал факт нападения тьмы, их лишь волновало веселье и наслаждение жизнью. Когда же последняя тарелка супа была отведана, Андрахил предложил Фромгару прогуляться до ближайшей степи. Здесь было вполне уютно, тихо. Ни единой живой души, за исключением пробегающих япу́рей6 и других мелких животных. Рядом со степью находилось озеро, у которого и присели герои. Наблюдая за тихим движением воды, из которой изредка выскакивала рыба, хотелось лишь просто сидеть. Сидеть и смотреть. Наблюдать красивые пейзажи, пока небезызвестная тьма не поглотила их красоту. Облегчало положение и то, что нет никаких неудобных доспехов, в которых нормально было только стоять или идти. Фромгар, через несколько минут после уютного молчания и наблюдения за природой, спросил:
— И как долго наше счастье будет продолжаться?
— Пока мы здесь.
Андрахил привстал и спустился к озеру ещё ближе. Рядом с песком было много различных камней совершенно разных размеров и цветов. Одни красные треугольники, другие фиолетовые овалы. Ему захотелось вынести свои мысли на бумагу, что и неудивительно, как никак смерть ближе, чем будущее. И Глейцу крайне повезло, ибо в кармашке его штанины оказалась небольшая записная книжка.
Сев на достаточно большой круглый камень, похожий на сверкающий сапфир, темнеющий с каждым прикосновением воды, Андрахил принялся писать первые мысли. Пишущих приборов не было, лишь небольшая записная книжка в мягком бордовом переплёте. Рядом с камнями можно было найти что-то интересное, чем можно писать. Это и получилось. Андрахилу и не пришлось идти на тяжелые поиски, под соседним камнем лежал небольшой овальный слегка заострённый уголёк. Светило уже почти исчезло, шум озера полностью заглушил треск сверчков. Озеро преграждало Андрахилу добраться до леса, хотя с виду он был крайне близок. Теперь ему хотелось лишь размышлять и мечтать. Он всегда хотел иметь человека, на которого можно положиться, любимого человека. Жаль, что теперь ему приходится мечтать о хотя-бы одном спокойном дне без тревог и битв. С виду он простой пехотинец, что служит командиру, а этот командир служит адмиралу, адмирал же служит королю, король служит кому-то побольше. Написав всего лишь одно предложение с датой в самом начале, он решил, что пора бы и отойти к дому.
«13 ма, 1463 ПБПА. Сегодня в таверне вместо крови и смерти подавали вино да пиво»
Поднявшись в горку, Андрахил увидел заснувшего на траве Фромгара. Тот явно не хотел спать в обычной кровати в тепле. Было итак достаточно тепло, никаких намёков на дождь не было. Закинув руку за голову, юнец открыл свои кристально-голубые глаза и просто молчал. Молчал и молчал. Каждая секунда здесь проходит с таким наслаждением, словно волчонок вернулся к своей семье, убегая от злых охотников. Становилось всё темнее. Ночное светило показалось полностью в своей красе, и зелёная травка стала куда светлее, нежели без него. Прошлой ночью её затмили тёмные облака тьмы. Это говорило о том, что бояться нечего. Андрахил прилёг рядом со своим приятелем. Его уже клонило в сон, однако сейчас это не имело такого важного значения.
— Те звезды… — пробормотал из-под носа Фромгар, уставившись на прекрасное небо, усеянное яркими частичками.
— Что?
— Они такие красивые… За всю жизнь так и мне не приходилось наблюдать за такой красотой. — тембр голоса сменился с спокойного до более сентиментального; наполненного печалью, исчезающей от совершения одной из его целей — лежать и размышлять вдали от дома.
— Я давно служу в войсках, видал и горы, и вулканы, и каньоны глубиной до несколько миль. — начал автобиографический рассказ Андрахил, пытаясь вспомнить детали из юности. — когда в первый раз перед тобой предстаёт такая картина, кажется, что ты свободен. Правда, когда я впервые наблюдал за ночью, орионы решили напасть на наш лагерь и…
— И всё наслаждение исчезло под гнётом войны? — не дождавшись утомительного рассказа, перебил Фромгар.
— Да…
Тёплая капля слезы пустилась по левой щеке Андрахила, медленно спускаясь к земле. Они были солдатами в пехоте, чьи имена не вспомнили бы после гибели. Теперь от их старого звания осталось лишь название. Лежа в удобной светло-коричневой рубахе и тёмно-синих широких штанах, Андрахил вспоминал молодость. Он устроился в добровольцы, о чем явно пожалел. Когда ты совсем юн и даже молоко не обсохло на губах, ты познаешь ужас войны, думая, что это великий поступок — вступить в армию. Любовь и страсти уходят из твоей жизни. Тебе дают снаряжение, меч с щитом и иди бейся. За всю историю этих земель, каждый год велась своя отдельная война. Каждый год погибало множество людей и не людей, но нелюди всегда выживали.
Поковырявшись в носу, он уснул. Фромгар же продолжал думать. «Есть белая полоса жизни, а есть чёрная. После чёрной, как правило, всегда идёт белая. А после белой, неужели всегда черная? Или это просто выдуманные кем-то правила, чтобы замотивировать разумы печальных существ?» — не прекращался поток его мыслей. Возможно теперь, он получил ту свободу, о которой так давно мечтал. Наконец, и он мирно уснул, под шум озера и копошащихся в кустах зверях.
Тихое журчание воды никак не мешало сну, даже наоборот, дополняло его. Спустя некоторое время, Андрахил приподнялся. Его дух был полон решимости и счастья. Но подозрение всё никак не покидало его. Неужели такое везение в жизни бывает? Как только он подумал об этом, ветер стал порывистым, сильным. «О да, это знак» — проскочила идея у мужчины. Встав над своим напарником, он недолго думал — будить или не будить? Приняв однозначное решение, Андрахил несколько раз проговорил имя приятеля, время от времени пиная его. Спустя множество попыток, Фромгар ели встал и как в том лесу, он, опираясь на Андрахила, шёл к новому дому.
Зайдя в башню, они обнаружили еще не спящего лекаря, одиноко сидящего за бумагами и едой в придачу. Он решил сменить свой костюм на светло-красный плащ с капюшоном того же цвета. Его длинные серебристые волосы аккуратно вылезали из капюшона. Он вежливо поприветствовал приятелей, ничуть не удивляясь позднему приходу. Убрав все важные бумаги с записями со стола, он предложил выпить его новый чай — «Маргарет» с особыми добавками в виде сушёного апельсина и горсти сока винограда. От чая отказался лишь Андрахил, решивший без лишних разговоров лечь спать.
Сев за уютный стол, за которым они уютно завтракали утром, начался непродолжительный разговор.
— Помнишь старика в таверне? — с научным тоном выдал врач, разглядывая бумаги и попивая свой новый продукт.
— Тот, кому я руку порезал? — отвечал сонный Фромгар. Чай, что он пил, согревал его изнутри и снаружи. Кислинка лимона слегка взбудоражила его, а сок винограда добавил энергии.
— Мефендий Уль Рих Таг. Он жив и сейчас на так называемом домашнем аресте. Напал на тебя без причины, что у нас является большой редкостью, вследствие чего и была такая неоднозначная реакция народа.
— А девушка?
— Теперь она живёт с небольшим шрамом, но глаз в порядке. Понятия не имею как, но у меня получилось его сохранить!
