— К чему был этот хитроумный взгляд? — слегка агрессивно спросил Андрахил.
— Никакой нежити нет, мы в глухой деревушке, нас окружают прекрасные условия! Это ли не повод для хорошего времяпровождения? — отвечал Фромгар, при этом не убирая свою улыбку.
— Однажды в юности я напился. По моей вине умер мой любимый кабан — Селя. Я любил его, игрался с ним с детства. Но пьяная тварь во мне убила несчастное животное. — с хладнокровием сказал Андрахил.
— Какая же досада, а я напомню тебе, что ты выпил сегодня утром винца со мною и тем лекарем! — парировал Фромгар.
— Столько вина не хватит для пьянства. Тогда на моём счету было пять огромных кружек пива. — уже с агрессией закончил Андрахил.
В тот день было слишком холодно для конца весны. Герои решили обсудить свои будущие занятия в таверне.
Глава III — Разговор юнги и капитана
Дневной сон капитана небольшого судна — Паурма Зингвинда потревожил грохот в трюме. Шумом оказалось падение бочки с рыбой. Весь пол теперь в карасях, тунцах и жирнов4. Виновником сие кошмара оказался высокий худощавый юнга, недавно устроившийся на судно. Покряхтев, жирный Паурм встал с полуразвалившейся койки и медленными шажками направился к трюму. Капитан носил на своей квадратной голове с засаленными волнистыми каштанового цвета волосами высокую голубую шляпу с красным пером, которое добавляло его виду хоть немного индивидуальности в отличии от всех других подобных ему на других кораблях. Паурм носил красные чулки, сильно обтягивающие его толстые ноги в мешковатых штанах. На койке Зингвинда лежал оранжевый камзол с зелено-болотным плащом. Паурм предпочёл встать, не надев эти одеяния; лишь ограничился чулками с штанами, доходящих до икр.
Войдя в трюм, капитан молча глядел на юнгу своими карими широкими глазами, и казалось, что он вот-вот накинется на младшего.
— К-капитан П-п-паурм! Б-бочка упала! — еще не сломавшимся заикающимся голосом начал оправдываться юнга.
В ответ Паурм лишь оголил свои словно жёлтые зубы, на половине из которых точно был хоть один зубной камень. Непродолжительная тишина разбавлялась шумом волнующегося моря, из-за которого корабль медленно покачивался.
— Кхм, кхм, кхм. Велю — ответил Зингвинд.
— Ч-что в-велите?
— Духачьё, велю! Велю тебе, духаку!
Как оказалось, Паурм был картавым, что делало его речь всегда забавной. Поэтому он старался особо не давать команды по типу: направо, кругом, марш и другие.
— С-спасиб-бо кап-питан! Не пом-можете поставить об-братно?
— Нет! Ты хазбудил меня, а мне впехвые пхиснилось, как я достиг бехега, поэтому зови лучше тех гхомил!
— Из-звините, что пот-тревожил ваш с-сон, капитан. Мож-жете идти об-братно спать.
Капитан махнул рукой и молча возвратился в каюту, из которой доносился обильный запах пота в совместительстве с перцем.
Пацан поднялся по поставленной деревянной хрупкой лестнице до верха, где и была палуба.
Глава IV — Кристальный берег
«13 мая, 1463 ПБПА5. Сегодня в таверне вместо крови и смерти подавали вино да пиво» — впервые за долгое время воспользовался своим ежедневником Андрахил, посиживая на камне вечером того мирного дня, о котором сейчас пойдёт речь.
В таверне было явно теплее, чем на холодной улице. Герои сели за свободный столик, сделанный из чистой акации. Так как Глейц напрочь отказался выпивать, он решил ничего не заказывать, всё что он и сказал официанту, так это вежливый отказ от спиртного, да и от еды тоже. Фромгар же не ограничивался по алкоголю. В его заказ вошла деревянная кружка свежего фирменного пива из «пивоварни Хлебенского», о которой так были наслышаны жители деревни и хвалили её при каждом упоминании. Когда же кружка была подана, они принялись обсуждать предстоящий день.
— Не опьянеешь? — смотрел с недоверием Андрахил на своего товарища.
— Даже если так, что с того? — дерзнул Фромгар, попутно выпивая свой напиток.
— А то, что, будучи пьяным горожанином, ты можешь натворить куда больше, чем любой пьяница-колхозник отсюда!
— Глупости, пиво наоборот бодрит, да и официант сказал, что, хмеля тут попросту нет, — продолжал уверенно отвечать Фромгар. Его щёки снова приняли румяный оттенок. Видимо, хмель всё-таки был.
— Твоя взяла — всё также с недоверием закончил разговор Андрахил.
Настало молчание, длина которого не дошла и до минуты, как вновь беседа дала о себе знать.
— Какие планы? — начал Глейц.
Всему приходит конец, Фромгар выпил до дна пиво Хлебенского с великим наслаждением, которого он не испытывал еще с начала ужаса, уничтожившего его жизнь. Наконец, он вернулся в диалог:
— Пока есть возможность — наслаждаться. Больше такого шанса у нас, вероятно, не будет. — с интонацией оратора, выступающего перед публикой, ответил Йереван.
Андрахил не воспринимал всерьёз своего единственного собеседника. В таверне было много посетителей, все по-своему уникальны, но никто из них не знает его. На лице Фромгара возник румянец; пиво содержало в себе хмель, а значит слова Фромгара вряд ли серьёзны. Скорее наоборот — просто первое, что приходит в голову. Андрахил не видел смысла продолжать обсуждение.
Неловкое молчание сопровождало героев следующие три минуты. Неожиданно к ним решил подойти таинственный старик, сидящий в самом конце таверны. Он был лысым, с крохотной козлиной бородкой. Старик одет крайне просто и даже нелепо: грязный помятый костюмчик, который, вероятно, был старше самого носителя, порванные ботинки, чья подошва оставляла желать лучшего, меховые короткие штанишки. Он присел рядом и смотрел прямо в глаза Фромгару испепеляющим взглядом. Наконец, он заговорил, переводя взгляд на Андрахила:
— Глуповат, однако, твой приятель — выдал старик, гладя свою бороду морщинистыми худощавыми руками с нестриженными грязными ногтями, от которых стоял противнейший запах земли.
— А вы, позвольте спросить, кем являетесь, что оскорбляете моего товарища? — изменился тон Андрахила на более серьёзный и в чём-то даже угрожающий.
Несмотря на то, что Йереван действительно не отличался умом и сообразительностью, он как-никак являлся пехотинцем, и до сих пор держит это звание. А значит — какой-то неизвестный дед не имеет право на оскорбление.
— Вот, значит, как заговорило нынешнее поколение… Я в твоем возрасте уже… мг… — прервался старик. Он все пытался выдумать то, что произведёт впечатление на Андрахила, но его старания были тщетны.
— И что же вы делали в моём возрасте? — начал смеяться над своим новым собеседником Андрахил.
Старик почувствовал себя никчемным, но он не хотел с таким позором уходить, ведь на него смотрела вся таверна. Особенно — усатый бармен. Тогда он не растерялся и достал острый маленький ножик, размер которого не превышал и двух дюймов. Старик пригрозил ножом Андрахилу прямо к лицу со словами:
— Как такой ублюдок, как ты, смеет оскорблять меня!? Да ты, сукин сын, невоспитанный! Нынче только званием пользоваться и можете, а нормальные мужики уже давно на больничной койке лежат!
Вероятно, дед совсем сошел с ума. В тот момент, когда он начал свои крики, его глаза расширились и наполнились невероятной злобой. Лицо тут же покраснело, а зубы старика сомкнулись под конец его небольшого монолога.
Один из посетителей — молодая девушка с длинными рыжими волосами, лет так 16. Рост которой ели-ели достигал пяти фунтов, решила заступиться за героев. Она подошла к старику и влепила ему мощнейшую пощёчину, после этого сказав:
— А вам не кажется, что вы ведёте себя хуже наших защитников?
В сравнении со стариком она — щенок, решивший дерзнуть старому хищнику.
Старика так взбесила такая дерзость, что он, не сдержав накал эмоций, быстро провёл ножичком вдоль глаза красивого личика юной дамы. Спустя мгновение, девушка закричала. Половина её лица была полностью в крови, а глаз превратился в рассеченный на две части. Старик тут же пнул её в живот, а тем временем за происходящим наблюдали посетители. Никто из них даже не вступился за даму. Лишь в Фромгаре, сидящем ближе всего к старику, блеснула честь. Не растерявшись, он встал, затем одним ударом своего кулака с металлическим кольцом на среднем пальце, превратил лицо старикана в кровавую картину. Дед повалился на деревянный пол. В процессе падения он выронил из своих костлявых рук свой маленький нож. Это и сыграло на руку Фромгару. Взяв в руку ножик, в голове Фромгара проявились мысли: «Что будет потом? Меня же убьют». Все с восторгом наблюдали за унижением подлого сумасшедшего пожилого ублюдка и были в ожидании его гибели. Фромгар, осознав желания наблюдающих, принял решение. Он протянул руку старику, но как только обезумевший укусил руку, которая его и пощадила, Фромгар хладнокровно вонзил нож прямо старикашке в ладонь. Всё кончилось. Дед даже не завопил, лишь издал тихий стон, затем, вероятно, умер. Раздались аплодисменты. Андрахил, наблюдавшей за происходящим ужасом весь побледнел. «Неужели в этих людях совсем нет доброты?» — проскакивали мысли в его голове. Пострадавшая девушка продолжала плакать. Ей никто и не пытался помочь, но, когда лишь один столик был запачкан её кровью, в дело вмешался бармен. Он проводил даму до лекаря, затем возвратился обратно. Позднее, в бар зашел накаченный парень, который совсем недавно нёс Фромгара и Андрахила до того же лекаря. Его могучая, волосатая рука схватила старика за туловище, затем он скрылся. Как ни странно, он направлялся к врачу. Никакой информации об этом человеке не было. Лишь догадки о том, что это, возможно, помощник доктора, либо местный «вышибала». Сильное внимания со стороны посетителей напрягало и Фромгара, и Андрахила. Тогда герои решили покинуть это заведение. Вслед им кричали комплименты, похвалы и пожелания.
