Впереди от кареты (она смотрела в противоположную от стен города сторону) вытягивался деревянный мост, построенный будто множество лет назад. Причиною можно назвать слабые доски на нём, скрипящие при малейшем касании. Карета своим весом легко могла бы провалиться, но даже если бы такое и случилось, то больше, чем упереться в два здоровенных камня под мостом, она не сможет. Издалека показалось несколько человек, одетых в лёгкие пальто, длинные штаны и высокие грязные сапоги. На плече у каждого из них висела небольшая сумка. Половина из этих людей носила зелёные потрёпанные фетровые шляпы и эта же половина держала на вооружении короткие стволы. Карета с сильным кряхтением подъехала, после чего паладин выпрыгнул со словами:
— Эти в Штрульте копались. Без понятия что они там делали, но ребят мы нашли, — он постучал в окно — вылезайте, белобрысый, оставь доспехи здесь, они тебе не понадобятся.
Густав вместе с Глейцом и Йереваном подошли к группировке вооружённых ребят, затем первый дал команду и все вышеперечисленные ушли вслед за ним. Лёгкий ветерок заставлял развеваться длинные волосы (их носила большая часть). Вчерашним днём было куда жарче, эта духота не исчезла даже в ночном Штрульте. Кучер дал паладину напоследок немного сигар и свёрток бумаги. Карета простояла в бездействии некоторое время, после чего поехала обратно.
Теперь этой большой группе предстоит идти пешком без какой-либо помощи кучера. В период ходьбы молчание стояло самое что ни на есть мёртвое, однако Густав всё-таки разбавил обстановку:
— Ещё километр пройдём, а там уже и до лагеря рукой подать.
Оставшийся километр больше никаких слов не было, прошло менее 20 минут и герои на месте. Этот самый лагерь представлял из себя одиноко стоящий домик-хижину, но никак не лагерь. Так его называли потому что-либо проще, либо так надо и всё. Встречать их никто не стал, чисто из безопасности. Проживая здесь не всегда сможешь отличить своего от врага. Хозяином усадьбы являлся молодой Би́нго Черди́н, приходящийся Густаву близким другом и бывшим союзником, пока не был отправлен обратно домой после потери двух ног.
Дом Чердина был скромный: лишь один этаж, да и тот по размеру не больше гостиной с мелкой кухней. Окон всего 3 штуки, и на каждом стоит решётка. А снаружи хижина сделана из брёвен, крыша из соломы. Достаточно было приблизиться к хижине менее, чем на десять метров, чтобы услышать шум и гам солдат в сопровождении с плясками.
Три стука в здоровенную старую дверцу заставили балаган прекратиться.
— Бинго, мы здесь! — выкрикнул Густав.
— Неужели ты, Канас, пришёл? Открыто, заходи, родной! — донёсся пьяный голос изнутри.
Внутри за длиннющим шикарным столом сидело порядком 8 человек, каждый из которых — вояка, за исключением Бинго. Из угощений осталось немного фруктов и стаканчик воды. Под столом стояло 8 бутылок вина и все они выпиты. По центру сидит жирный бородатый парень с грязной шевелюрой до плеч и короткой бородой. Слева от него сидели: два бойца средних лет, видимо братья; один из них в зелёном мундире, другой — в синем. Их звали Гви́до (тот, что в синем) и Ква́ди. Далее сидели совсем юный малец лет 15, с короткими золотистыми волосами, старикан, который на удивление всё ещё мог дышать в силу своего возраста. Справа от толстяка расположились два пехотинца, и их командир; каждый из них мало чем друг от друга отличался в одежде, причёской только их и можно различить. У пехотинцев обоих она не слишком длинная в отличие от лысого командира. На одной из полок, что стояла подле стола, сидел безногий Чердин. Сам человек с виду опрятен, борода аккуратно брита, волосы до подбородка мытые. Бинго носит бежевую рубаху с короткими рукавами и несмотря на пьяное состояние, больше похож на человека, чем остальные.
— Кхм! Лемми, отнеси-ка меня к нашим прибывшим друзьям — обратился он к жирному в центре стола.
Лемми ели как приподнялся и закинув Бинго на плечи, как ребёнка, подошёл к паладину.
— Вижу, Густав, ты за последний месяц многовато повидал, хорошо, что я ужасы войны вряд ли ещё встречу, надеюсь, что и выстрелов я больше не услышу.
— Да-да. Не хочу это обсуждать, мы прибыли нажраться как следует, а завтра будем решать, что сделаем с этими двумя — он указал на Глейца и Фромгара.
— Ой, ой, это интересно. Хорошо, вам мы что-то отдадим. Квади, — Лемми вместе с Бинго повернулся к мужичку — что у нас осталось?
— Ээ, так мы же это, разве не выпили всё? Ик, боюсь, что им не осталось ничего.
— Идиот ты проклятый, я же говорил тебе, что надо хотя бы бутылку оставить!
— Но ведь сам выпил эту последнюю бутыль! — вмешался старик.
— Заткнись, старый ты мудила, гад, стоило тебе вообще здесь появляться? Да ты, сукин сын, кроме жратвы за счёт других ничего не хочешь и не можешь!
— Бинго, да ладно тебе. Нам главное найти, где можно подремать — засмеялся Густав.
— Гм! Хорошо, однако такого у нас не найти. Я этих планирую под ночь отправить вон отсюда, может вы поспите на веранде? Там вроде есть две кроватки.
— Чёрт с ним, поспим и там.
— Народ, через час вам лучше пойти домой, — сказал Чердин компании пьяниц — кроме тебя, Лемми. Иначе кто меня носить будет?
— Поняли мы, поняли! — ответили все хором.
В хижину затем вошли все остальные бойцы. Теперь здесь не оставалось свободного места даже чтобы посидеть. Стоял невыносимый запах пота, который напрочь поглощал приятный аромат вина. Паладин, столкнув старика с роскошного кресла, уселся и с энтузиазмом начал:
— Пляски на потом оставим, сейчас решим, че с этими дурачками сделаем.
— Я вижу, что у вас тут появилось двое простых ребят, может мне на содержание отдадите? — с усмешкой ответил Бинго.
— Очень смешно, им либо воевать, либо не знаю. Содержать тебя инвалида никто не будет. Я думаю, стоит их спросить об этом.
В самом углу гостиной ближе к двери уселся один из тех ребят с зелёными шляпами и небольшими пушками. У него была мелкая гитара и под весёлую мелодию беседа приняла другие краски. Пошептавшись с Фромгаром, Андрахил дал ответ:
— Наверное мы будем его содержать.
Раздался невероятный унижающий хохот. Герой тут же понял, что не так и попросился выйти и поговорить со своим другом наедине. На крыльце обсуждение продолжилось:
— И что будем делать? — спросил Андрахил с страхом.
— Явно не воевать. Чего уж нам погибать?
— Тогда куда?
— Помнишь тот пирамидоголовый сказал, что есть какой-то остров?
— Да, вроде Рукханит. Ты уверен, что он на серьёзе это выдал?
— Может быть…
— А почему воевать не хочешь? Смерти боишься?
— Боюсь ли я смерти? Глупость, я просто хочу видеть альтернативу. Все, кто идут убивать — или люди без перспектив в жизни, или те, кто реально любит свои земли. Но я не люблю. Я не хочу отдавать жизнь за территории, на которых две сотни лет назад устроили переворот, после которого люди до сих пор ненавидят своих соседей.
Напарники вошли в усадьбу и дали окончательный ответ:
— На Рукханит сможете отправить?
И вновь все засмеялись, кроме вечно серьёзного Густава.
— Этот слишком далеко. Туда плыть, как от Ноглеста15 до Енпача16. Могу вас отправить на островок один, где тусуются подобные вам.
Весь коллектив затих в предвкушении названия острова. Паладин нахмурился и сказал:
— Проще говоря, с вами будем один путеводитель. Пусть им будешь ты, — он указал на гитариста — отведёшь их к порту Лернино, где и сам можешь поплыть куда хочешь.
Вопрос решён, музыкант в ответ ничего не проявил, лишь скромный кивок.
Глава VIII — Закругляемся
До самого вечера того дня все присутствующие обменивались историями с войны, бытовых дней и всякого подобного. Не обошлось и без дискуссий по поводу алкоголя и целого культа, сформировавшегося вокруг него у солдат. Ближе к закату все люди из первой компании (та, что пришла раньше) пребывали в опьянённом состоянии с розовыми щёчками и красными носами. А запах пота всё так же, как и днём, остался и даже стал ещё противнее. Поэтому, терпение Бинго закончилось и прокашлявшись, он дал объявление:
