— Друзья, мм, вам — он окинул взглядом старика, двух мужиков, двоих пехотинцев и их командира, и юнца.
Реакция только что весёлых счастливых пьяниц сменилась на явное осуждение и даже отвращение. Нехотя, они всё-таки собрались и покидало уже было хижину, как малец выдал:
— Я никуда не пойду, пускай эти сваливают, а я здесь останусь!
— Ю́лин! Чёрт бы тебя побрал! Собирайся давай, и мы спокойно уйдём — с порога кричал Квади.
Но малой оставался при своём. Он начал дуться, игнорировать всякие просьбы и даже отказался за ещё одну порцию чего-нибудь шикарно-вкусного.
— Может я и уйду, но тогда в столице все узнают, что вы напоили ребёнка до опьянения! Безногий, ты же не хочешь этого всякого?
Бинго сразу же затрепетал и моментально разозлился за очередное обзывание.
— Дружище, может ты по-доброму уйдёшь? Дома тебя родители ждут, ты сколько уже там не был, а? Братец, мамка тебя ждёт сильнее, чем я всех вас тут! Поторопись и порадуй её скорее!
— Ха-ха-ха-ха, я понял, понял. Нет уж, не пойду. На этом всё!
Это было последняя просьба Бинго без каких-либо приказов и угроз. Последняя, потому что сразу после этих слов один из мужчин в зелёных шляпах зарядил пулей Юлину прямиком в лоб. Небритый, с пышными усами стрелок, достал обрез с скоростью, сравнимою с самим выстрелом. Ошмётки от головы разлетелись по всему столу, попали на полки и даже хозяин дома свалился с здоровых плеч Лемми.
— Вот теперь про пьянство твоё никто не узнает — со злорадством просмеялся стрелок.
Разумеется, все шокированы убийством ни в чем неповинного мальчика. Наверное, у него могло быть светлое будущее борца за свободу или богатого хозяина предприятия. При всей его невинности, за него уже другой решил, что будет дальше.
— Т-ты выб-блядок! Что ты натворил, сука, паршивый ты богач Гус-става! — сквозь зубы то ли злился, то ли плакал Бинго, крича это с самого низа.
— У богатых свои причуды, а вы — убийца повернулся к ранее упомянутой компании, всё ещё держа обрез наготове — идите уже домой, школяра с собой тащите.
Глава IX — Дно пробито
Уходящие сбросили тело мальчика в реку, попутно оскверняя убийцу, Бинго и прочих. А тем временем Густав нахаживал круги по гостиной, время от времени разбивая кружки, бокалы и тарелки. Гнев уставшего паладина вызван вовсе не по причине жестокого убийства невинного мальчугана, а из-за всего того шума и криков, которые начались после этого.
— Остановись ты уже, идиотище — истерил Бинго.
Густав конечно прекратил буйство, но к сожалению, слишком поздно. Весь сервиз был перебит; хозяин остался без посуды и нескольких полок. Постепенно и вечер наступал, потому близилось время ухода. Музыкант только к этому моменту закончил свои перебирания струн, что превращались в лёгкую музыку, под которую и пострелять не грех. Потихоньку люди Густава уходили с дома, а в помещении остались Андрахил и Фромгар наедине с паладином, музыкантом и Бинго с Лемми.
— Разъясняя что да как, я бы хотел подвести итоги; — начинал Густав, пиная кусочки стекла и древесины — убийство паренька как никак это плохо, но не мне судить. Ты, Бинго, если спросят об этом, то скажешь, что его убили до встречи с тобою. А ты, Мадс, как убийца, забудешь об этом и не станешь напоминать об этом кому ни попадя. Бард же ты наш! Шадден, ты сейчас поведёшь тех двоих к порту Лернино, да давай, чтоб без глупостей. Я всё сказал, есть у кого вопросы?
— Так здесь же было больше пятнадцати людей, кто-то точно скажет, что с мальчиком было! — выдал Бинго.
— Во-первых уже четырнадцать, а во-вторых — они ничего не скажут, ибо зачем? Ну на кой, прости меня, чёрт, им рассказывать про никому не нужного мальца? Ты меня удивляешь, Бинго.
— А куда я двину после порта того? — спросил Шадден, покашливая.
— Не принимай мою доброту как слабость или глупость, но ты отправишься куда хочешь. Это уже меня не коснётся.
— Я с вами иду? — изображал интерес Мадс.
— Не в тему вопросы такие, Мадс. Я понятно объяснил.
Ситуация переменилась в лучшую сторону; все, за исключением Бинго и Лемми, покинули дом. Напоследок он твердил про то, как Густав виноват, и какие теперь у него долги. Как и говорил Густав, музыкант будет сопровождать героев до порта, а остальные пойдут за паладином.
Сам Шадден точной дороги не знал, потому приходилось надеяться исключительно на его догадки, поскольку сами герои не разбирались в территории. Первое время брожения через мелкие холмы и узкие ручьи, все молчали. Друзья просто шли за музыкантом, ни разу не сомневаясь в нём. Спустя полчаса тишина, которую нарушало журчание воды и плески от рыб, а также ветер, колышущий листву, нарушилась кашлем Шаддена, после которого он выдал:
— Вам вообще не кажется, что я способен отвести вас в сторонку и убить?
— Нет, не кажется. А зачем? — спросил Фромгар, сжав кулаки.
— Убью — смогу легко уйти. Ваши тела здесь не найдут, поэтому я скажу, что отвёл вас до порта и решил вернуться.
— И кому ты скажешь? — поинтересовался, явно насмехаясь, Глейц.
— И то верно — уже с тоской закончил Шадден, после чего молчание вновь наступило.
Впереди все так же, как и час назад, просекались, растущие в несколько ярусов деревья, кусты, мелкие растения. И всё же, ночью они выглядели куда хуже и неприятнее, нежели днём. Ночной лес это одно из наимрачнейших мест в жизни, в которое может попасть абсолютно любой человек. Конечно, здешним обитателям ночью не так страшно, они не чувствуют всей той напряженности, поскольку знают местность. Простому человеку стоит только представить, как он в одиночестве блуждает по таинственному лесу в неизвестном направлении, при всём этом он не видит ночного светила, и даже в воде он не наблюдает отражения. В случае с нашими героями одиночество точно также вписывается, ведь из-за ужасной видимости кроме своих рук и верхушки деревьев, заслоняющих небо, никто из них не видел кого-то рядом. Да и ощущение одинокой ходьбы создавало молчание, изредка обрывающееся кряхтением, дыханием, кашлем и тому подобными звуками, по котором они сразу узнавали своих.
Но вот и закончились блуждания по длинной тропе в лесу в полном окружении деревьев и тишины. Из леса Шадден вышел к небольшой поляне; немного дальше виднелась река и мост, проходящий через неё. Эти территории для Глейца и Йеревана не знакомы, несмотря на их бывшую работу, в которой им приходилось постоянно перемещаться, оставляя на отдых от силы два часа, а то и меньше. Шаги по мосту создавали приятный ушам лёгкий скрип. Видно — мост хорош, по виду стар, ибо такие мосты в форме дуги уже давно не делают. Значит и строители подошли к делу со всей ответственностью. Вероятно, они и по сей день приходят к нему и проверяют на прочность доски и парапет.
В скромном порту пахло металлом и сгоревшим деревом. Рядом с одним из кораблей расхаживал капитан морского порта. Он носил потрёпанный сюртук, рваные узкие брюки и грязные ботинки. Его длинная борода давненько не мыта, но несмотря на весь его мрачный и неухоженный вид, напоминающий бездомного, капитан — человек хороший и крайне добрый. Он сразу заметил новоприбывших и нежными шагами подошел с вопросом:
— Вам, позвольте спросить, куда?
Высокий старческий голос, словно сжатый изнутри, говорил невнятно и большинство окончаний слов «съедались».
— Этим двоим, — Шадден указал на Глейца и Йеревана — нужна собственность на Зигьявике. А мне до Нижнего Фрампта. Билеты нужны прямо сейчас, располагаете такими услугами?
— Мм, Зигьявик… Эти пацаны не нуждаются в билетах, вы сами это понимаете. Через два часа должен прибыть большой корабль, направление которого лежит на несколько островов, в том числе и Зигьявик. А ваш этот Нижний Фрампт — дело плёвое. Скажите мне пожалуйста ваше полное имя, фамилию и может ещё что-то, чем вдруг вы можете по документам отличаться.
— Шадден Луис мон де Грис. Дату рождения?
— Да, пожалуйста.
— 30 октября 1427 ПБПА, Западное королевство Юнфлец, Барома.
