– Я сижу тихо, – в этот раз волчица сдалась первой. – Как и сказал Кален. Новых особей не обращаю. Мы затаились, как ты и хотел.

– Время ожидания вышло, – кивнул Велес. – У меня есть для тебя задание.

– И после ты отпустишь его? – впервые в голосе волчицы послышались страстные нотки, выдержка изменила ей.

– Нет, – честно ответил бог. – Еще не время.

– А когда будет время? – взвыла Улла, теряя контроль. – Сколько еще сотен лет моей службы тебе надо? Сколько еще мне ждать?!

– Милая девочка, – хмыкнул Велес. – Что ты знаешь об ожидании?

Он помолчал немного, вцепившись в застежку своего плаща, сверкание которой немного меркло по сравнению с белизной вокруг, и грозно заявил:

– Ты хотя бы можешь быть уверена, что увидишь его. В свое время.

Они молчали некоторое время, а снег падал вокруг бесшумно и величественно.

– Так что за задание? – нетерпеливо процедила Улла.

– Отправишься со своей стаей в другой мир, – буднично ответил бог. – Мне нужны там ваши уши, глаза, а когда придет время – клыки и когти.

– Стая слишком большая, – возразила Улла. – Переход в другой мир вызовет много вопросов. Посвящать каждого волчонка в тайны мирозданий не дело.

– Ты умна, – согласился Велес. – Хороший вожак печется о стае. Ягишна создала тебе амулет: сможешь накладывать забвение и печать молчания. Забвение – для тех, кому не следует помнить о родном мире, из которого пришли. А молчание – тем, кого будешь отправлять на задания.

– Я наложу забвение на всех, – заспорила Улла. – Пусть думают, что новый мир им родной. Так будет проще. А лазутчиков воспитаю сама, из самых надежных.

– Тут тебе виднее, – согласился бог и поймал снежинку на ладонь. Приблизив руку к лицу, принялся рассматривать совершенное творение мира Яви. – Отправитесь в Мидгард, – промолвил Велес.

– Слава богам! – воскликнула Улла и рассмеялась искренне. – Боялась, что из вредности запихнешь меня туда, где куча песка.

– Я не настолько мелочен, дорогая, – безразлично парировал бог. – И Новое Царство я выбрал для себя. Они так идеально разрушены после Великого Раскола и так сильно откатились назад из-за катастрофы с вышедшей из берегов рекой, что мой брат не смог устоять и построил там новый рабовладельческий строй. Вернул эту частичку мироздания к истокам, которые он всегда любил. Я спрячусь там, где, как он уверен, мне не по душе. Обведу его вокруг пальца. Не могу отказать себе в этом удовольствии.

– Я думала, ты будешь здесь, – буркнула Улла. – Ведь Явь – твой любимый мир.

– Здесь останутся Ягишна и Владан, – внезапно с охотой поделился Велес. – Потому что я хочу сохранить Явь в целости.

– Я со стаей отправлюсь в Мидгард, чтобы помогать твоему отцу, Ягишна и Владан будут здесь, ты устроишься в Новом Царстве, – перечислила Улла, а затем помялась, но упрямо продолжила: – А Калена с Марой отправишь в Империю?

Велес вздрогнул, будто его пронзила боль.

– В… Империи… – он замолчал и снова потеребил застежку. – Там я разберусь. Мара и Кален, как всегда, будут то здесь, то там. Чтобы держать связь, они необходимы. Не всегда можно положиться на отца, все же он бол́ ьшую часть времени – под зорким взглядом моего брата.

– Какую большую сеть ты соткал, – вздохнула Улла. – Сколько жизней разрушил. И ради чего всё?

Велес прожег волчицу взглядом, и та, не выдержав, поежилась.

– А ради чего ты служишь мне, – спросил бог, – хотя разорвала бы, будь твоя воля?

– Из-за минутной слабости моего мужа столетья назад, – горько прошептала Улла.

– У всех нас бывали минуты слабости, – хмыкнул Велес. – Длиною в столетия. Собирай стаю, я пришлю Калена с амулетом, когда все будет готово.

Бог собрался было щелкнуть пальцами, чтобы просто раствориться в воздухе, но замер на секунду, и лицо его исказила судорога.

– Ты же знаешь… Знаешь, что мне жаль твою дочь… – тихо промолвил он, смотря вдаль, чтобы не встречаться глазами с Уллой. – И твоего сына. Если бы я знал, как устроен принцип обращения, ни за что бы не допустил…

– Прошло две сотни лет, – прорычала Улла. – Все пустое… Эта рана зажила.

– Мне ли не знать, – Велес ввинтил в нее тяжелый взгляд зеленых глаз, – эти раны не заживают никогда.

И, щелкнув пальцами, он исчез, оставив ошеломленную волчицу среди заснеженного леса. Она со злостью утерла щеки, по которым впервые за долгие годы струились слезы, вскочила и уже в прыжке через пень перекинулась обратно в волка. Зверем было проще и надежнее контролировать стаю и забывать о боли, что гложет каждый новый день так же сильно, как в первый.

– Хельга! – воскликнула старшая вышивальщица. – Как всегда, вышло прекрасно! Просто прекрасно!

Я торжествующе улыбнулась и оглядела соперниц. Они корпели над шитьем, низко склонив головы, и лишь бросали короткие злые взгляды исподлобья. Я снова взяла над ними верх. Конечно, соревнование было негласным. Но в мире всё, за что бы ты ни взялся, было соревнованием. И даже милосердная Фригг одобряла склонность своих дочерей быть лучшими из лучших! У меня не было никакого желания становиться красильщицей, что непременно светит двум из этих девиц. Справедливости ради, все мы хорошо знали друг друга, ведь росли вместе. Но в таких вопросах личная приязнь не в счет. Я намеревалась стать старшей вышивальщицей когда-нибудь. Нынешней уже тридцать три сезона, та еще старуха. Скоро ей предстоит отправиться на покой, а потом и вовсе в последнее плавание к радужному мосту.

И пока что нет сомнений, что среди моих ровесниц нет достойной соперницы. Я была уверена в том, что́ приготовили для меня боги. Мое будущее стелилось перед внутренним взором, вилось, словно красная нить нашей фирменной семейной пряжи. Как на ладони я видела последние два сезона девичества, а после удачное замужество. Я ни за что не уйду на другой драккар. Фригг не дала отцу и матери мальчиков, а все мои сестры умерли во младенчестве, слабые и не способные вырасти в нашем суровом мире. Поэтому хоть и замужем, но возглавить семейное дело придется мне. Надеюсь, отец ясно понимает, какого мужа мне выбрать.

Мои чувства и эмоции не имели здесь ни малейшего значения. Да и не нравился мне ни один парень нашего драккара, а на пришлых визитеров я не смотрела. Зачем зря душу бередить. Я была бы рада поладить с будущим мужем, но, если он окажется человеком дурным или слабым, мать с отцом помогут мне стать вдовой. А там уже никто мне не указ. Ради семейного дела я была готова на все.

Конечно, ко мне будут свататься самые завидные женихи. И дело тут не в красоте или богатстве. Каждый ярл на драккаре мечтал заполучить тайный рецепт нашей краски. Хотя тут они просчитались. Ни за что чужак не узнает тайну моей семьи, сколько бы лет ни делил со мной ложе. Ни общие дети, ни горячая любовь не заставят меня открыть секрет.

Нет смысла надеяться, что мне повезет, как родителям. Брак между кузенами правящих семей не слишком одобрялся. Нужно было разбавлять кровь. Но отец в свое время пошел наперекор традициям. И что теперь? У него так и не было наследника, а все дети гибли. Кроме меня. Конечно, старейшины убедили родителей, что всему виной близкородственная связь. Как будто жениться двоюродным брату с сестрой не было обычным делом. «Но-но-но, – услышала я в голове скрипучий голос старейшины, моего прапрадеда. Казалось, из него вот-вот песок посыплется, таким древним он был. – Только если ты не наследница великого ярла».

За думами я закончила со второй вышивкой и хотела было приняться за третью, но поняла, что пальцы затекли и спина ноет от долгого пребывания в согнутой позе. Свет был плохим, и глаза болели. Я заметила, что из высоких окошек главной залы вышивальной почти не пробивается свет. Значит, Бальдр закатил свою колесницу за горизонт и наступает ночь. Самое время заняться тайным поручением отца.

Я одернула себя. Бальдра нельзя более упоминать даже в мыслях! Несколько лет назад, когда я была слишком мала, с собрания сезона отец принес весть. Он уже тогда представлял наш клан. Я помню совсем молодую маму – она испуганно вскочила и выронила пряжу, едва увидев, каким бледным вернулся отец. Если бы я думала, что Ивар Длиннобородый умеет испытывать страх, то решила бы, что именно его и вижу на лице отца.