– Почему они так поступили? Неужели тамиру так опасны? – не сдержала я любопытства.

Элья пожала плечами и сделала глоток чая.

– Не думаю, что ведьм волнует чья-то безопасность. Бездонные отнимают тела у отцов и матерей, проливающих слезы над могилами детей, а кракты уничтожают целые стада, лишая деревни пропитания. И ведьмам нет до этого никакого дела. И не будет, пока Теням и паукам хватает ума держаться подальше от Ксаафанийских болот.

Повисла пауза. Мне хотелось подробнее узнать, кто такие Бездонные и кракты, услышать больше о Ксаафанийских островах, откуда была родом сама Элья. Может, она даже встречала ведьм? Но, увидев хмурое лицо служанки и ее опущенные плечи, я не решилась донимать ее расспросами и попыталась придумать другую, более непринужденную тему.

Внезапно одна из двенадцати Слез Эрии на запястье Эльи озарилась теплым светом, сообщая о наступлении нового часа. Служанка легонько тряхнула рукой, заставляя погаснуть крохотный неограненный кристаллик.

– Господин Омьен скоро проснется, – сообщила она. – Пора привести тебя в порядок, сегодня важный день.

Поначалу день ничем не отличался от уже минувших: господин Омьен заперся в своем кабинете, Шейн пропадал в городе, Элья работала в саду, а Шеонна развлекала меня рассказами о своих злоключениях и карточными играми.

Но с приближением вечера домом овладела суета, а мною – страх и тоска.

По словам господина Омьена, Артур Моорэт был единственным человеком на юге Дархэльма, в чьих силах открыть Двери в чужой мир. Но я не знала, чего ожидать от Хранителя. Каким способом он вернет меня домой? Будет это больно или опасно? И самое главное: как скоро это произойдет – есть ли у меня еще время, или это случится уже сегодня?

– Не стоит так волноваться, милая, – добродушно улыбнулась Элья, заплетая мои густые волосы в тугую косу.

– Я не волнуюсь, – соврала я, но голос предательски дрогнул.

– Ты трясешься как лист на ветру.

Элья ласково коснулась моих плеч и развернула к себе лицом.

– Тебе не стоит волноваться – и уж тем более чего-то бояться. Господин Омьен не даст тебя в обиду и обязательно поможет вернуться домой.

Женщина заботливо пригладила мои волосы и коснулась губами лба. Это был настолько искренний жест, наполненный материнским теплом, что на глаза невольно навернулись слезы. Я поспешила опустить голову, слабо кивнув в ответ. К счастью, Элья не заметила моих влажных глаз, потому что в комнату, словно порыв осеннего ветра, ворвалась Шеонна.

– Нашла! – воскликнула она, размахивая над головой перчатками. – Надеюсь, они подойдут.

Я с благодарностью приняла их и натянула поверх повязок – так они не будут привлекать лишнее внимание. Белое кружево прекрасно дополнило наряд: платье из светло-серого бархата до колен с высоким воротом и пришитой к плечам легкой сиреневой накидкой.

Из моего гармоничного образа выбивалась лишь одна деталь – красный кристалл на шее, окутанный серебряной паутинкой оправы. Это все, что осталось у меня в память о родителях, и я никогда не расставалась с этой вещью.

Я посмотрела через зеркало на Шеонну, возникшую за спиной. Она перехватила мой взгляд в отражении и ободряюще улыбнулась. У нас было мало общего, но все же кое-что роднило: мы обе познали утрату в раннем детстве и наша память о близких заключалась в материальных вещах. Взгляд опустился к запястью Шеонны, где зеленый шелк рукава собрался в складки, а под ними выделялась кожаная нить, продетая через небольшую монету. Шеонна тоже никогда не расставалась с ней: иногда монета висела на ее шее, а иногда, как сейчас, пряталась на руке.

– Что это? – однажды спросила я подругу, воспользовавшись ее разговорчивым настроением.

– Монета, – ответила она с лукавой усмешкой. – Элья рассказывала, что нашла ее в складках моих пеленок, когда мама вернулась из Коэты. Монета – все, что у меня осталось на память о ней. И в некотором роде это даже символично. Шейн говорит, что я часто играю на нервах Саит и мне будет чем откупиться, если богиня смерти не выдержит и придет за мной.

Шеонна шутила, но в ее глазах затаилась глубокая печаль. Я не осмелилась продолжить этот разговор. Каждый в этом доме пережил личную трагедию, и, задавая кому-то очередной вопрос, я боялась случайно причинить боль.

Но сегодня ничто не омрачало взгляда Шеонны.

– Ну что, ты готова познакомиться с Артуром Моорэтом? – подмигнула мне подруга.

Я в нерешительности застыла перед калиткой. Мне казалось, если пересечь эту черту, я стану совершенно беззащитна. Но в то же время меня тянуло на городские улицы, хотелось увидеть Эллор, его жителей и чудеса, скрытые от меня каменной стеной. Шеонна подхватила меня под руку и помогла преодолеть страх. Вместе мы шагнули к ожидающему нас экипажу, поразившему меня с первого взгляда: карета не была запряжена.

Это определенно была карета – такая, какой ее описывают сказочники. Пузатая кабина изумрудного цвета, украшенная золотой резьбой. На дверце красовался герб Эллора и всей южной части Дархэльма – черный ворон с распростертыми крыльями, в груди которого сиял бирюзовый кристалл. На облучке сидел кучер в таком же изумрудном костюме, но вместо поводьев в руках он сжимал тонкие рычажки.

Карета имела нечто общее с машинами из моего мира и все же разительно отличалась от них.

– Эта технология взята из моего мира? – спросила я, не зная, к кому точно обратиться.

– Нет, позаимствована из Коэты. Ее жители не столь научно подкованы, как может показаться, но тем не менее они нашли способ получать чистую энергию, – ответил кучер. Я узнала шелестящий голос графа Эридира.

Мужчина приветливо улыбнулся, спускаясь к нам.

– Электричество? – не поняла я.

– Эфир, – заговорщицки прошептал граф, склонившись ближе.

– Тенлер!

Господин Омьен крепко пожал графу руку и с любопытством окинул карету взглядом. Последним из дома вышел Шейн.

– Снова играешь на нервах Коллегии? Место этой бесовской вещицы по ту сторону Разлома, – господин Омьен передразнил чей-то скрипучий голос и лукаво усмехнулся.

Граф Эридир хрипло рассмеялся в густую бороду:

– Сегодня Коллегия будет говорить не только о подвигах Артура. К слову об Артуре! – Мужчина порылся во внутреннем кармане пиджака и извлек маленький желтоватый свиток, перевязанный бордовой лентой. Вместо печати его скрепляла крошечная Слеза Эрии. – Это для тебя, Алесса.

Я не раздумывая приняла подарок, но он тут же выскользнул из моих пальцев и завис над раскрытой ладонью. Не успела я удивиться странному поведению зачарованной вещицы, как свиток развернулся, вспыхнул белым пламенем и в считаные секунды сгинул в сердце маленького кристалла, еще недавно служившего печатью. Впитав магию свитка, сияющая Слеза рухнула в мою ладонь – будто кто-то оборвал нить, удерживавшую осколок в воздухе. Руку от кончиков пальцев до плеча пронзила острая боль, и, вскрикнув, я испуганно отбросила кристалл в траву. Он тут же погас, сделавшись почти бесцветным.

– Забавно, никогда не видел, как это работает… – пробормотал граф Эридир, смотря в ту точку, где только что исчез сверток.

– Что это было? – дрогнувшим голосом спросила я, рассматривая свою правую ладонь. Под белым кружевом перчатки слабо мерцал витиеватый символ, испещренный рунами.

– Это разрешение на пребывание в Гехейне, – пояснил господин Омьен и добавил: – Теперь ни один маг не посмеет оспорить твое пребывание здесь, но, если кто-то начнет задавать вопросы, не отвечай на них.

От его слов пробрала дрожь. Мое пребывание в этом мире и в этом доме могло стоить всем нам очень дорого.

Пора было выдвигаться. Старшие мужчины заняли место на облучке кареты, а мы с Шеонной и Шейном расположились внутри.