- Пора вставать, милая.

Полина приоткрывает глаза и стонет, снова натягивая одеяло на голову.

- Я знаю, - говорю я ей и плюхаюсь на кровать. - Я тоже хочу снова лечь спать, но мне нужно отвезти вас в детский сад, чтобы я могла поработать.- Не хочу! Не хочу в детский сад! - стонет она, голос граничит с хныканьем. Клянусь, только мои дети могут просыпаться и хныкать. Честно говоря, это действует мне на нервы, и мое терпение иссякает, когда я уставшая.

А уставшая я всегда.

- Сегодня пятница! - Я подхватываю ее на руки и усаживаю. - Это значит, что завтра мы будем спать, смотреть фильмы и гулять в парке, если будет хорошая погода.

- Мы можем устроить день спа?

- Что такое день спа? - спрашиваю я, надеясь, что она не имеет в виду поход в настоящий спа-салон. Даже если бы я могла себе это позволить, думаю, я бы не стала брать туда шестилетних детей. Это было бы полной противоположностью расслаблению.

- Мы делаем маски для лица и красим ногти. Я видела это в видео.

- Звучит забавно! Я закажу где-нибудь несколько масок для лица. У меня есть лак для ногтей и бомбочка для ванны, которую тетя Таня подарила мне на день рождения.

Полина оживляется, улыбается и кивает.

- Но у нас не получится провести спа-день, если я не пойду на работу. Так что давай, вставай и ешь, а я пока выберу одежду на сегодня.

- Можно, как у Ви?

- Я подумаю, что можно сделать, - говорю я ей с улыбкой. У девочек есть похожая одежда, но, поскольку девяносто девять процентов того, что у них есть, было подержанным, я не могла одевать их в одинаковые комплекты.

Десять минут спустя я все еще спешно собираюсь. Полина начала день медленно, а Вика не может усидеть на месте, пока я пытаюсь расчесать ей волосы.

- Я не буду делать тебе прическу, - говорю я ей и отпускаю пригоршню густых локонов, которые держала в руках. - Ты уже достаточно взрослая, чтобы сидеть смирно, пока я собираю твои волосы в хвост.

Вика, плача, спрыгивает с дивана на пол.

- Я хочу, чтобы мои волосы были наверху. Пожалуйста, мамочка!

Я закрываю глаза, зная, что не должна сдаваться. Она ноет, но на улице жарко и влажно, а в детском саду они выходят на улицу. Ей действительно следует собрать волосы, но она должна посидеть спокойно тридцать секунд и не вертеть головой.

- Нет. Мы пытались три раза, но ты не слушаешься.

Я откладываю расческу и встаю, хватая свою косметичку. Я не пользуюсь большим количеством косметики, в основном потому, что у меня нет времени, а хороший макияж требует времени, да и стоит он дорого. Но я хочу приложить усилия, по крайней мере, в течение первого месяца на моей новой работе.

И как бы мне ни было неприятно это признавать - все на четырнадцатом этаже выглядят такими собранными! Как будто они действительно отвечают за свою жизнь и не мечутся, имея в запасе две минуты, в то время как шестилетний ребенок катается по полу и плачет.

Я рискую потерять минуту драгоценного времени, чтобы сходить в туалет. Когда выхожу из ванной, Полина тоже лежит на полу, обнимая свою сестру.

Я единственный ребенок в семье, поэтому не совсем понимаю связь между братьями и сестрами. Полина покладистая, а Вика гораздо более сорвиголова, но они так похожи во многих других вещах, причем не только внешне.

- Готовы? - спрашиваю я, и они обе поднимают глаза.

- Мамочка, ты можешь сделать прическу моей сестренке? - спрашивает Полина. - Я велела ей сидеть тихо. - Она делает ударение на последних словах, и это чертовски мило.

- Да, но нам нужно поторопиться. Надень свои туфли, пока я уложу ей волосы, пожалуйста.

Полина кивает, и Вика садится. Я быстро собираю ее волосы в хвостик, приглаживая их. Прикрепляю большие белые банты к волосам обеих девочек, хватаю наши вещи и выбегаю за дверь.

Мы добираемся до детского сада точно вовремя, и я поворачиваюсь на своем сиденье, чтобы отстегнуть ремни автокресел девочек.

Вика вскакивает со своего места и выглядывает в окно, думая, как здорово, что у нее есть место для ног, чтобы стоять в этой машине. Полина не двигается, лишь откидывает голову на спинку сиденья.

- Что случилось, детка? - спрашиваю я.

- Я не хочу идти в детский сад.

- Я знаю, но ты должна.

- Почему я не могу остаться с тобой?

О, мое сердце.

- Потому что мне нужно идти на работу.

- Останься дома, - умоляет она, и глаза ее наполняются слезами. - Я буду скучать по тебе.

- Я заеду за тобой, как только смогу, и тогда у нас будут выходные, которые мы проведем вместе. Тебе будет весело, как только ты окажешься внутри детского сада. Ты же любишь своих друзей!

- Я хочу остаться дома.

- Мы уже в машине. Я не собираюсь домой.

- Тогда пойдем с тобой на работу, - пытается она меня уговорить.

- Да! - Вика соглашается. - Можно нам пойти с тобой на работу, мамочка?

- Нет, любимые мои, мне жаль, но вы не можете. На моей работе не пускают детей в здание, - вру я, надеясь, что это поможет. Хотя я не могу себе представить, чтобы Александр когда-нибудь допустил детей в офис. Он такой холодный и надутый... И невероятно красивый.

Что, кстати, несправедливо. Он такой негодяй. Почему у кого-то доброго и заботливого, кто работает волонтером и прижимает к себе спасенных щенков, не может быть его внешности?

Я подъезжаю к дверям, и Эльвира, одна из работниц детского сада, встречает нас с удивленным лицом:

- О, Дарья. Я не знала, что это вы. Новая машина? - спрашивает она и помогает Вике спрыгнуть вниз.

- Ах, хотелось бы. Она принадлежит моему начальнику, - говорю я, чувствуя, что проще оставить все, как есть. Говорить, что у меня есть служебная машина, - немного чересчур, а объяснять, что мне дали надежную машину для поездок, чтобы я могла быть в полном распоряжении Александра, - слишком унизительно. Эльвира протягивает руку Полине, которая обхватывает себя руками и качает головой.

- Что случилось, Полиночка? - спрашивает Эльвира. Она так хорошо ладит с детьми, и они ее тоже любят. Это одна из немногих вещей, которые заставляют меня чувствовать себя лучше, когда я привожу их сюда каждое утро.

- Я скучаю по маме.

Эльвира еще ближе наклоняется к машине.

- У меня есть идея, но ты не рассказывай маме, хорошо? - говорит она шепотом. - Я только что открыла совершенно новую коробку цветных карандашей. Как насчет того, чтобы нарисовать супер-особенную картинку для мамочки?

Полина шмыгает носом:

- Хорошо.

- Спасибо, - говорю я Эльвире, смаргивая собственные слезы. Я еще раз обнимаю и целую каждую девочку перед отъездом. Я так расстроена, что не понимаю, что опаздываю, пока не заезжаю в гараж на работе. Моя старая машина все еще стоит на том же зарезервированном для меня месте, а я подъезжаю к гораздо более близкому, зарезервированному для помощника Александра.

Я буквально бегу к лифту и так быстро, как только могу, пересекаю вестибюль и вхожу в другой лифт. Сейчас восемь пятьдесят четыре, подъем на четырнадцатый этаж занимает около минуты, ну, если мы не будем останавливаться на каждом этаже.

Именно это и происходит. Ладно, не на каждом этаже, но мы останавливаемся на этаже номер пять. И семь. И десять. И двенадцать. Я выхожу из лифта, когда мы добираемся до моего этажа, и врываюсь в офис, не переводя дыхания, пока двери за мной не закрываются. Сейчас восемь пятьдесят семь. Я не опоздала.

- Привет, - говорит Матвей, когда я прохожу мимо.

- Привет, как дела?

- Хорошо. Сегодня пятница. У тебя большие планы на выходные?

Я качаю головой.

- Я провожу время со своими детьми. Так что ничего сумасшедшего, насыщенного событиями, но я с нетерпением жду этого.

- У тебя есть дети? - Он поднимает брови. - Ты так молода. Без обид или чего-то в этом роде, я просто предположил, что мы примерно одного возраста.

- Вероятно, так оно и есть. Мне двадцать пять, и у меня шестилетние девочки-близняшки.

- Близнецы? Ты выглядишь потрясающе для того, кто родил двоих детей.