Выйдя на улицу, сел в свою машину и понял, что хочу плакать, тупо смотрел в ночь, и вдруг стало страшно за Мари. Я боюсь, что она исчезнет из моей жизни.

Утром узнал, что Мари и мальчик в порядке, и ее смогут выписать сегодня. Ясное дело, что сама на мотоцикле она назад вернуться не сможет, поэтому распорядился, и мои парни перевезли байк к ее дому на парковку. А сам решил забрать Мари и лично отвезти после выписки домой.

Но мои планы были разрушены, когда к больнице на приличной скорости подъехало два автомобиля и три мотоциклиста, всего человек 11, среди которых половина были афроамериканцы, включая немолодого мужчину.

Когда их рассмотрел, то в нем узнал тренера клуба боевых искусств Шона. Трое остались на улице, остальные вошли в здание больницы.

Через час Шон вышел, обнимая Мари за плечи. Она была бледная, но улыбалась, парни ринулись ее обнимать, один даже подхватил на руки и закружил, за что от Шона получил подзатыльник. Один парень нес рюкзак и куртку Мари.

Она глазами искала свой байк, но Шон ей что-то сказал, она удивленно на него посмотрела, кивнула головой и подошла к одному из автомобилей.

Шон укутал Мари пледом, заставил ее лечь на заднее сиденье, все сели в машины и на мотоциклы и тронулись с места.

Я же продолжал сидеть неподвижно за рулем своего джипа.

ШОН

Мне позвонил Грейди как раз в тот момент, когда у моих парней был перерыв во время тренировки, и сказал, что Мари в больнице у них в городе.

«Что с ней?» – спросил я.

Парни напряглись и поняли, о ком идет речь, подошли ко мне.

Грейди сказал, что Мари выступила донором крови для его сына. Сейчас она и ребенок под наблюдением.

«Я заберу ее, скинь адрес».

Парням я рассказал, что случилось. Они все хотели поехать за «сестренкой», но я всех с собой брать не стал, выехали двумя машинами, трое ехали на мотоциклах.

Мари была нам рада, удивилась, что мы здесь. А уж как мы обрадовались, что с ней все в порядке!

Девушка спала головой у меня на коленях. Во сне вздрагивала. Я погладил ее по голове, и она шепотом, кутаясь в плед произнесла: «Джим, мы его спасли, не волнуйся».

Тим, который ехал рядом с водителем в нашей машине, недавно стал членом команды, повернулся и спросил: «Шон, а кто такой Джим? Её парень или муж?»

– Парень.

– А почему я его никогда с ней рядом не видел? Наверное крутой, некогда около малышки быть? А зря, такую надо держать рядом, а то уведут. И почему вы ее иногда называете Зефиркой?

Я выдержал паузу, а потом сказал: «Он погиб, спасая Мари, когда на них напали после боя много лет назад. Эта девочка еле выжила, пуля чуть не задела ее сердце. Но они все еще вместе, вот уже 23 года. От Джима ее невозможно увести. Это он ее любя называл Зефиркой».

Чувствовалось, что Тим шокирован, но он все-таки спросил: «Как это 23 года?»

– Они любят друг друга с 5 лет и никогда не разлучаются. Даже сейчас, как бы это странно не звучало. Джим был частью нашей команды, Мари всегда была его лучиком счастья и нежности. А когда он погиб, она стала членом клуба. Вот уже 10 лет.

Макс, который был за рулем, повернулся к Тиму: «Она навеки наша «сестренка», за нас горой, а мы за нее!»

Тим оставшийся путь не проронил ни слова, о чем-то задумавшись, только несколько раз грустно посмотрел на спящую Мари.

Я же гладил нашу Зефирку по голове до самой остановки и думал, что все-таки лебединая любовь существует. Но этой девочке надо жить дальше, иначе сломается. Джим должен ее отпустить.

Мы остановились около ее дома, когда начало темнеть. Макс аккуратно взял спящую Мари на руки и вошел в здание. Я и еще двое моих ребят проследовали за ним.

В квартире нас уже ждал Мартин, у него запасные ключи. Он давний друг Мари и Джима, мы ему доверяем. Девушку уложили на кровать, я отдал Мартину медицинские выписки, и мы тихо ушли.

ДЖАМИР

Когда команда Шона увезла Мари, я последовал тоже к ее дому, решив, что именно туда они ее повезут. Со стороны наблюдал, как парень вынес на руках спящую девушку, и они с Шоном вошли в холл многоэтажки. Там они были недолго, затем уехали.

Я решил поехать в ночной клуб, выпить и забыться. Подъехал к одному из элитных и не самых безопасных клубов, в котором любят бывать такие как мы с Лютым, чтобы уединиться и расслабиться, но поймал себя на мысли, что не хочу ни алкоголя, ни женщин. Я чувствовал себя потерянным. Развернул машину и поехал на нашу закрытую тренировочную базу, где был до тех пор, пока не понял, что вымотал свое тело до изнеможения.

Приехав в офис, застал Лютого, сидящим перед ноутбуком и просматривающим записи видеокамер с банкета.

«Сколько раз ты уже их пересмотрел?» – сухо спросил я.

«Много. И знаешь, эта врач мне нравится. Может начать за ней ухаживать?» – рассуждал он.

«Ты ей в отцы годишься, жених», – с сарказмом ответил ему.

Лютый продолжал смотреть на танец Мари и Паоло и о чем-то думал, покуривая сигару.

«Что же так на моей душе то противно?» – спросил я сам себя.

МАРТИН

Когда позвонил Шон, я выходил с работы, будучи в полной уверенности, что Мари в свои два выходных отдыхает. Но то, что рассказал Шон, заставило поволноваться. Я знал, что у Мари редкая группа крови, и не удивительно, что она решила спасти ребенка, но я нервничал. Она после гибели Джима себя совсем не бережет, ничего не боится, и если за кого-то из друзей надо умереть, она и не задумается, просто умрет.

Вечером Шон с ребятами принесли спящую Мари в квартиру, я их здесь уже ждал несколько часов, за это время сварил бульон, пожарил ее любимы блинчики, сделал апельсиновый фреш, в общем, похозяйничал. Мари уложили в ее комнате на кровать и парни ушли.

Я посмотрел выписку, которую врач передал с парнями, все было в норме, но Мари нужно хорошо отдохнуть. Накрыв ее пледом, лег рядом. Она спала очень беспокойно: вздрагивала, стонала, звала Джима. Я взял ее за руку, погладил, и она успокоилась. И неожиданного для самого себя я уснул, продолжая держать Мари за руку.

Утром проснулся от того, что она пыталась вытянуть свою руку из моей, хихикала и тыкала пальцем в мою щеку. Как ребенок, ей-Богу.

«Мартин, отпусти меня, я хочу кушаааааать», – пищала Мари.

Я открыл глаза и сказал: «Не отпущу, а то снова пропадешь, спасая мир. А ты единственный мой друг. Лежи голодная», – и я засмеялся.

Мари слезла с кровати, на свое место положила своего огромного мягкого медведя, вложив его лапу в мою руку, и пошла в ванную.

Пока эта особа плескалась, я приготовил завтрак. Когда она вышла в халате и с чалмой на голове, я понял одно, что мой друг – самая красивая девочка в мире.

Она полезла в ящик комода, достала оттуда что-то и протянула мне стопку вещей вместе с полотенцем со словами: «Можешь принять душ. Это твои вещи, которые ты еще не вывез из моей квартиры», – и подмигнула.

Потом мы завтракали, Мари рассказала, что произошло с Эдвуном. А я слушал, смотрел на нее и думал: «Почем именно этой доброй и солнечной девочке досталась такая тяжелая судьба?»

Как я не пытался отговорить Мари от суточного дежурства, на которое ей надо было сегодня в ночь заступать, она была непреклонна.

Днем я ее отправил к своему знакомому в спа-центр на релакс-процедуры, до этого таскал ее по магазинам, чтоб отвлечь от возможно тяжелых мыслей, и чтоб она устала и не пошла на дежурство, и с кучей покупок вернулись к ней домой. Она под конец дня была готова работать денно и нощно, лишь бы я ее не водил по магазинам ближайший месяц. Мои старания имели совершенно противоположный эффект.

МАРИ

Я лежала рядом с Эдвуном и была абсолютно спокойна. После переливания крови нас с малышом положили рядом. Как только я взяла его за руку, он её крепко сжал, так мы и уснули.

Потом за мной неожиданно приехал Шон с ребятами, я была тронута. Когда не обнаружила свой байк около больницы, удивилась, но Шон сказал, что его кто-то перевез к моем дому. Странно, кто такой заботливый?