– Один из основоположников и идеологов Чеченской Республики Ичкерия, – сказал я.

– Ичкерия?

Юрий Иванович взял простой карандаш и сделал какую-то отметку.

– Джохар Дудаев, 15 февраля 1944, начальник штаба тринадцатой гвардейской тяжёлой бомбардировочной авиадивизии, Полтава… А этот?

– Первый президент Ичкерии.

– Кхы! – Кашлянул в кулак Дроздов и взял третий лист. – Шамиль Басаев… Этот совсем молодой… 14 января 1965 года рождения, студент Московского института инженеров землеустройства (отчислен). А этот?

– Будущий террорист в 1991 году

– Двадцать пять лет? Ну, так нельзя, Миша. Тогда можно записывать в террористы или преступники тех, кто только что родился. И что с ними делать? В тюрьму сажать? И не удержусь спрошу… Откуда информация?

Я так тяжело вздохнул, что он махнул на меня рукой.

– А, это, что такое? Суфизм, ваххабизм?

– Это, Юрий Иванович, то, в чём без коньяка не разобраться.

– Ну, ты и хам! Начальника КГБ на выпивку среди бела дня раскручиваешь! Мне ещё на доклад сегодня к Гришину. Он не любит. Иди подумай над своим поведением. У меня дома посидим. Я сегодня пораньше уйду. Так что часов в восемь вечера на Горького. Помнишь адрес?

– Помню.

* * *

У генерального, как и у всех присутствовавших на ежедневном вечернем совещании, настроения не было.

– Собрались! – Констатировал Гришин. – Что есть нового?

– На фронтах без перемен! – Пошутил Ивашутин.

У Гришина сжались губы, у Дроздова сердце, а у остальных разные другие места. У кого что, короче.

– Вот именно, что на фронтах. Допустили, мать вашу. Что ГРУ, что Комитет… Мы… Не можешь отменить надо возглавить… Кто, мать вашу, божился, что наша инициатива создать эти, млять, «народные» организации станет отдушиной для спуска пара?! А получается, что? Мы сами себе геморрой вырастили и теперь шутим. Только это остаётся да? А мне, почему-то, совсем не до шуток. Где ваша работа, Пётр Иванович?!

– Работа, Виктор Васильевич, ведётся, и причём активно. Мы сейчас вынуждено сконцентрировались на Афганистане. Наджибуле нужна активная поддержка. После частичного вывода нашего контингента, а именно танковых частей, Наджибула сильно… э-э-э… расстроился, и мы укрепили его уверенность в «завтрашнем дне» дополнительными подразделениями спецназа. Прислали инструкторов, готовим народные батальоны. Вчера Наджибулла в который уже раз призвал вооружённую оппозицию прекратить огонь, но те не согласились. Однако уже сегодня на сторону афганской армии перешло пять вооружённых формирований. Количество вернувшихся из Пакистана и Ирана беженцев постоянно растёт с момента открытия исламского университета. С 13 марта 1988 года количество вернувшихся составило более ста тысяч.

– Про Афганистан мы все читали и, полагаю, товарищи согласятся, наши действия там приносят определённые положительные результаты. Наше заявление о сворачивании военной фазы по причине установления в Афганистане конституционного порядка, встречено зарубежными средствами массовой информации положительно. И с многопартийностью вы с Юрием Ивановичем здорово придумали. И то, что вы сконцентрировались на уничтожении наркотрафика, это правильно. Это их доходная часть. Денег американцы им уже не дают, а мы обрезаем и эти потоки. Но нас сейчас больше беспокоит Прибалтика. Вы обстановку знаете. Есть вам, что сказать?

– Юрий Иванович там кашу сам заварил, пусть и доваривает.

– Что значит: «сам заварил»? Мы тут все согласились с его предложением.

– Я не сказал – «расхлёбывает». Сказал – «доваривает». Двум кухаркам за плитой тесно.

– От вас, Пётр Иванович и от Дроздова, требуется не толкание задницами «за плитой», а работа на переферии. Выявление центров принятия решение и их уничтожение.

– Уничтожения?! Это что-то новенькое! – Ивашутин заводился. – Тут поподробнее, пожалуйста.

– Вы, товарищ Ивашутин, не заводитесь. Мы давно говорили, что с этими международными фондами Сороса-мороса и иже с ними, надо кончать. Не нашими руками, конечно. Ведь они же не только в Союзе «демократию» сеют. И в Центральной, и Восточной Европе, в Азии, на Ближнем Востоке, Африке, Латинской Америке. Где только они не нагадили. Неужели ни в одном этом регионе не найдётся понимающих патриотов?

– Мы работаем над этим, товарищ генеральный секретарь. Уже готовим.

– Долго! Долго! А вот Дроздов уже подготовил. Да, Юрий Иванович?

Дроздов поморщился. В последнее время отношения с начальником ГРУ итак не ладились, а тут ещё Гришин почти на каждом совещании сталкивал их лбами. Но сегодня Дроздов вдруг понял, что к этим «сталкиваниям» он уже привык, да и конфликтов с Ивашутиным стало меньше, а поначалу они, что называется, «рубились» за каждую пядь оперативного простора.

– Наши противники используют наши ошибки. Так всегда было, так всегда будет. Мы тоже используем их ошибки, но они не заявляют скорое светлое будущее для народа, как мы. Они говорят, хочешь хорошо жить – живи, сам рвись к своей мечте, отталкивая других. На этом сложно их поймать. И во всех кризисах они обвиняют нас.

Дроздов понял, что несколько увлёкся прелюдией.

– Наши аналитики полагают, что нарыв надо вскрывать хирургически, а именно… Мы предлагаем возобновить строительство ГЭС на Даугаве. Это вызовет общественный резонанс, митинги протеста, но мы готовы одномоментно с объявлением о строительстве провести аресты активистов. Как показал опыт, центры управления, или как правильно сказал товарищ Гришин, «центры принятия решений», реагируют на ситуацию моментально, пытаясь сразу использовать наши действия нам во вред. Вот мы сразу всех их и возьмём.

– Я ещё тогда говорил, что строительство Даугавпилской ГЭС нельзя останавливать, – слегка в нос пророкотал министр иностранных дел Примаков. – Без неё регион захиреет. А малые станции убыточны. Претензии защитников природы надуманы. Лес уже выпилен, дамбы от разлива построены, моря не будет. Река фактически остаётся в своих берегах. Я категорически «за» предложение Юрия Ивановича. Пора доделать то, что начали, и тогда все увидят…

Последняя недосказанная фраза прозвучала двусмысленно.

– Вы уверены, Юрий Иванович, что волнения не выплеснутся на улицы? – Спросил Боголюбов.

– На сто процентов не уверен! – Жёстко сказал Дроздов. – Но ждать, когда они подготовятся и сами выплеснуться на улицы, я не рекомендую.

– А если просто их всех арестовать? – Спросил Крючков.

– Без повода? – Удивился Гречко. – Да вы что, Владимир Алексеевич? Они же пока белые и пушистые. Одобряем, да, товарищи?! Так. Сегодня Владимир Сергеевич нас чем-то хочет порадовать…

– Да, ну, что вы, Виктор Васильевич, что там я могу… Чем там радовать? Американцы вцепились в наше золото и руками, и ногами. Мы едва смогли взять тонну. И хорошо, что прямо в Форт-Ноксе провели экспертизу. Сразу после подписания бумаг на отгрузку. Скандал, товарищи! Под слоем двухмиллиметрового слоя золота – вольфрамовый сплав. А клеймы наши стоят.

– Я всегда говорил, что нет там золота, – «прогудел» Примаков. – Забыть надо про него.

– Пятьсот тонн все-таки! – Председатель Госбанка СССР Алхимов аж заёрзал. – Жалко.

– Не получим мы нихрена, кроме санкций или очередной холодной войны, – махнул рукой Примаков.

– От санкций всё равно никуда не денемся, – проговорил Дроздов. – Только народными фронтами займёмся так и посыпятся.

– Да, а другие фронты? – Вспомнил Гришин.

– Так везде и возьмём. Литва, Эстония, Беларусия.

– Что-то хохлы зашухарились. Ох не к добру… – Покачал головой Ивашутин. – Никакой общественно-политической инициативы масс.

– Там Щербицкий всех диссидентов за причиндалы держит. Хотя, было дело, расстроился, что на пост генсека не заскочил. Мы с ним часто после съезда встречались и говорили. После диверсии на Чернобыле, не состоявшейся, слава КПСС, он ещё жёстче прошёлся по своим рядам. Да и вообще… Он и раньше активно давил диссидентов, запрещал националистическую идеологию и греко-католиков.