Способности к языкам есть у всех, просто не у всех они развиты. И от учителей много зависит. Есть такие учителя в школах, которых не только к детям, к людям близко подпускать нельзя! Они не только не научат, привьют отвращение к предмету. Мне в этом плане повезло. Французский в спецшколе давался легко. В институт поступила на факультет иностранных языков. Первый – французский, с третьего курса немецкий. Когда знаешь один язык, второй дается намного легче. Снова повезло с преподавателем. «Немка» у нас была уникальная! Педантичная, вредная, сухая! Как мы ее поначалу всей группой невзлюбили! Избалованы были преподавателями французского с их вольнодумством и демократичностью. А она требовала от нас строгого соблюдения правил, с первого же занятия говорила с нами только по-немецки и нас заставляла, а мы еще ни бе, ни ме. В общем, можно сказать, что мы ее просто ненавидели. Но вскоре раскусили, она оказалась милейшим человеком, была влюблена в немецкий, для нее вся жизнь заключалась в преподавании, в ее студентах. А группа у нас была очень сильная, из восьми человек пятеро окончили институт с красным дипломом, учиться мы любили и делали это с удовольствием. И отношения у нас с ней установились отличные! Иногда, когда учиться не хотелось, девчонки говорили мне – а я была на особом счету у преподавателей, как краса и гордость факультета: «Нэля, спроси что-нибудь у немки!»

И я задавала вопрос, и всю пару преподаватель рассказывала нам о Германии, где она работала, а мы, затаив дыхание, слушали, и только в конце, спохватившись, она понимала, что не успела нас опросить.

Насколько хорошо она нас обучала, можно судить по тому, что уже после 4 курса я пошла работать гидом в Интурист с немцами. К тому времени изучала немецкий всего два года. Садилась в автобус и сразу же признавалась своим туристам, что я студентка, что немецкий мой второй язык после французского, и просила исправлять мои ошибки. Немцы клятвенно обещали. Когда я что-то говорила неправильно и они меня не поправляли, я их ругала, а бедные туристы бормотали: «Простите, пожалуйста, мы больше не будем!»

Просто рассказывать заученную экскурсию мне было неинтересно. Поэтому я переводила на немецкий анекдоты, прикольные рассказы, песни и всю дорогу развлекала своих подопечных. Зато в конце экскурсии весь автобус вставал и долго мне аплодировал. А другие гиды – взрослые тетки, скрипели зубами от злости, им никто не хлопал. Мои немцы говорили, что такой развлекательной программы они нигде не встречали.

Кстати, когда автобус с туристами приходил в речной порт, в тайной комнате нас  ждал представитель КГБ, которому мы должны были докладывать о подозрительных лицах. Нам показывали фото туриста и спрашивали:

«А как себя вел этот человек?»

Увы, все мои туристы ни в чем предосудительном не были замечены. Ни одного шпиона я не поймала.

Одежду предпочитаю удобную. Главное, чтобы она мне по энергетике подходила. Иногда наденешь что-то на себя, смотришь в зеркало: “Да, красиво! Но не твоя вещь, не твоя!” Моя это та, в которой хочется прыгать, визжать и делать глупости, несмотря на то, что мне 62 года. Не подумайте, что я с головой не дружу, а, впрочем, может, и не дружу, но мне это нравится. «Моя» одежда – это та, в которой имеется какая-то изюминка, асимметрия, где-то кривенько-косенько, с элементами легкого хулиганства, авантюризма и эпатажа.

Пытаюсь вспомнить, что носила в молодости. Мои ровесники не дадут соврать. В советское время не было таких понятий удобно-неудобно, модно-немодно. Если тебе повезло и ты «достал» импортную шмотку, ты уже модный. Одна моя знакомая носила сапоги с 37 по 40 размер. Какой сможет купить у спекулянтов, тот и носит. Если велики на пару размеров, не страшно, наденет 2-3 пары теплых носков. Не помню, чтобы в молодости была неудобная одежда. Как сейчас вижу свои первые фирменные джинсы. Мама купила их у знакомой, муж которой был в командировке в Африке. Боже, как они на мне сидели! Попу обтягивали как влитые. В институте все не могли оторвать глаз от моей пятой точки. И вот я, гордая, нос кверху, возвращаюсь домой и перед подъездом спотыкаюсь о железную решетку, падаю на одно колено и, о боже!, на джинсах сразу образуется белое пятно. На новых, один-раз-надеванных! Видимо, какие-то высшие силы решили меня наказать за гордыню. Но я не растерялась. Взяла синюю шариковую ручку и вжик, пятна как не бывало!

У этого же «африканца» мама приобрела мне в подарок на день рождения солнечные очки. О, как я ждала лета! День рождения у меня в октябре. Помню, никогда зимние месяцы не тянулись так долго! И вот с первыми лучами солнца, в апреле, я нацепила эти очки и больше не снимала. Кстати, с этими очками связана одна забавная история. У нас в советское время было преклонение перед импортными лейблами. Ведь они ясно давали понять, что вещь не наша, не советская, а заграничная. Вот и на этих очках была золотистая наклеечка, на которой написано Sunvis, очевидно, солнце. Естественно, с ней я и ходила. Помню, работала с французскими туристами и один пожилой седой дядечка подошел ко мне и, не слова не говоря, снял с меня очки, отклеил эту золотку и вернул мне очки отдельно, золотку отдельно. Я пролепетала: «Мерси!» и на всю жизнь запомнила, что носить вещи с этикетками не комильфо.

Каждая вещь, которую удавалось «достать», и сейчас стоит у меня перед глазами. Сегодня полки магазинов ломятся от обилия товаров, но той радости почему-то уже нет.

Нахожусь в третьем браке. Каждый раз выходила как в последний. Кто виноват, что мне попадались не те мужчины? Первый муж ушел от меня к первой жене. Второй чуть не продал за бутылку. Третий брак самый удачный. Муж меня поит, кормит, лечит, спать укладывает, не жизнь, а малина. Вот только петь не дает. Это минус.

  Пытаюсь вспомнить песню, с которой ассоциируется первый брак, а вспоминается только расставание. И песня, которая преследовала меня с утра до ночи. Слушала ее и глотала слезы.

Все напоминает о тебе,

А ты нигде.

Остался мир, который вместе видел нас

В последний раз

Комната с балконом и окном

Светла сейчас,

Чиста как день, который вместе видел нас

В последний раз.

Душевная песня и очень жалостливая. Кто пережил разлуку, поймет. Первая любовь, первая разлука. Второй брак начинался очень весело. Муж был этакий рубаха-парень, душа компании, прекрасно играл на гитаре и пел. Стали петь вместе. Песня «Бабье лето» стала официальным гимном нашей семьи.

Я кручу напропалую

С самой ветреной из женщин,

Я давно искал такую

И не больше, и не меньше.

Я забыл, когда был дома,

Спутал ночи и рассветы,

Это омут, ох, это омут,

Бабье лето, бабье лето.

Выводили мы с ним под гитару на два голоса. Получалось классно! Надо было попеть и разбежаться. Заводить серьезные отношения с рубахой-парнем чревато, теперь-то я это знаю. Только легкий ни к чему не обязывающий флирт на свежем воздухе. Это укрепляет нервную систему. Только не брак! Не ходите, девочки, замуж за раздолбаев, наплачетесь! Я хлебнула этого веселья сполна!

  В промежутках между официальными мужьями затесалась парочка гражданских. Один из них не только не запрещал мне петь, а, наоборот, поощрял. Он обожал мое пение. Мы с ним часто и много ездили, он за рулем, а я сижу рядом и пою. Напелась на всю оставшуюся жизнь, пока не расстались из-за того, что в мой день рождения он арбуз и бутылку водки в окошко выкинул. Но это совсем другая история.

Любовь. О ней столько всего понаписано, но понять до конца природу этого явления, наверное, не дано никому. Все равно, что алгеброй гармонию поверить. По молодости очень влюбчивой была. Быстро влюблялась, быстро разлюблялась.