— Я знаю, — тихо произносит и, дождавшись, когда я выплесну все эмоции на его грудь, зарывается пальцами в мои волосы и, прижав голову к себе, успокаивающе гладит. — Знаю, — повторяет, пока я рыдаю, оставляя свои слёзы на его рубашке. — Но я тебя люблю и никому не отдам. Эти четыре года были сущим адом, думал пройдёт, столько лет прожил без этой любви, а на старости лет головой двинулся… — он делает паузу, глубоко вздыхает. — Не прошло, только хуже становилось.

Не знаю, сколько мы стояли посередине маленькой комнаты, будто застывшие в танце. В тишине помещения были слышны только наши сердца, мои утихающие всхлипы и его мерное дыхание.

Глава 38

Вика

Немного успокоившись, я пытаюсь вырваться из его объятий, но ощущение, будто запуталась платьем в терновом кусте.

— Мне домой надо! — в сердцах бросаю, подняв голову на него.

— Я отвезу, — сухо произносит и смотрит на меня взглядом, от которого можно растаять, как мороженое на солнце.

Не надо! Пожалуйста, не смотри на меня так. Я должна злиться, ненавидеть, оттолкнуть, но это сильнее меня. Чувства к нему сильнее меня самой, объятия его согревают лучше, чем открытый огонь, этот запах, который въелся под кожу и преследует меня четыре года, будто мёд разливается по венам.

— Обойдусь, — бурчу, вопреки мыслям, и наконец выпутываюсь из его лап.

— Вика, — протягивает моё имя, словно пробует его на языке. — Не веди себя как ребёнок. Да, я облажался, но я всё объяснил, — после его слов застываю на полпути к выходу.

Разворачиваюсь медленно и шаг за шагом приближаюсь к нему.

— Объяснил? Ты думал, шантажом заставишь меня работать в твоей гостинице, покаешься, какой ты трус, и я раскрою объятия? — задаю вопросы и вижу по его лицу, что, да, он так и думал.

— А что ты хочешь? Я говорил искренне, признался в чувствах, чего никогда в своей жизни не делал. Что тебе ещё надо? Что нос воротишь... — не успевает договорить, как моя ладонь оставляет след на его щеке.

— Не приближайся ко мне, или я плюну на всё, и даже суд меня не напугает, — шиплю ему в лицо, разворачиваюсь на каблуках и покидаю помещение.

Из здания вылетаю как пуля из дула пистолета, не видя перед собой ничего от пелены слёз. Понимаю, что на общественном транспорте я не поеду, чтобы не ловить на себе чужие взгляды. Забираюсь в такси, которых рядом с гостиницей много, называю адрес, отворачиваюсь к окну и бесшумно плачу.

Возможно, я не права. Лёня и вправду признался, и такому, как он, это наверняка далось тяжело. Но я так не могу. Не могу поверить ему, и снова остаться с разбитым сердцем в руках. Вернулся бы он тогда, даже спустя долгие месяцы, я бы всё простила, поверила и доверилась, но сегодня… боюсь. И это его «нос воротишь» выбило меня из себя.

— Красавица, у тебя всё в порядке? — раздаётся голос водителя с восточным акцентом.

— Всё отлично, — бурчу, так и не повернувшись от окна.

— Нехорошо, когда девушка плачет, — цокает языком. — Обидел кто? — не унимается мужчина.

— Ноготь сломала, — бросаю и больше не отвечаю на его вопросы, только короткое «спасибо», когда выхожу у многоэтажки.

В квартире играет музыка и пахнет чем-то вкусным, а я присаживаюсь на пуфик у входа и смотрю в пустоту, так и не раздевшись.

— Вик, это ты? — слышу голос сестры, но не отвечаю, и тогда она выходит на встречу. — Вик? — Ева смотрит на меня, и не так давно высохшие слёзы снова катятся по щекам. — Мам, ты чего? — опускается передо мной и берёт мои руки в свои. — Что случилось?

Она уже достаточно взрослая, чтобы я могла открыть ей душу. Ева моя сестра, мой ребёнок и моя лучшая подруга, впервые я выкладываю ей всё, как есть, не утаивая ничего.

— Боже, — коротко бросает, обняв меня и давая выплакаться.

И только когда я перестаю, она словно ребёнка раздевает, снимает обувь и ведёт на кухню, где наливает чай.

— Какая ты взрослая у меня, — слабо улыбаюсь, обхватывая чашку обеими руками. — Уже мои обязанности на себя берёшь, — намекаю на то, что когда-то я её раздевала и чаем поила.

— Мне в радость о тебе заботиться, — небрежно пожимает плечами. — И больно видеть твои слёзы опять из-за него, — на этих словах я резко поднимаю глаза на неё. — Что? Или, ты думала, я не слышала, как ты тихо плачешь? Или глаза твои красные и опухшие не видела?

Стыдливо отворачиваюсь, потому что так я и думала, когда рыдала ночами в подушку.

— Я его точно не прощу за твои слёзы, пусть идёт хоть в суд, хоть к чёрту, — яростно бросает. — У меня тоже есть власть, интернет страшная вещь и способен на многое, если только захотеть…

— Ева, — перебиваю её. — Мне очень приятно, что ты хочешь меня защитить, но, при всей моей любви, я не так тебя воспитывала, — говорю мягко, но со строгим взглядом.

— Ой, и помечтать нельзя, — закатывает глаза сестра.

— Лучше скажи, что у тебя там за парень? — меняю тему и вижу, как краснеют щёчки этой партизанки.

— Какой парень? — невинно глазками хлопает.

— Не работает, — мотаю головой с усмешкой.

— Так заметно? — вздыхает, сдерживая счастливую улыбку.

— Как ты сияешь? Конечно, — киваю и делаю глоток ромашкового чая.

— Его зовут Демьян, — говорит, а вместо зрачков сердечки, как в мультиках. — И он… такой разный, — принимается рассказывать. — Красивый до невозможного, никогда не видела таких красивых парней, и даже миллион татуировок на его теле не портит картину.

— Татуировки? — хмурюсь недовольно.

— Угу, — кивает, мечтательно смотря в пустоту. — В университете все видят в нём плохого парня, но он совсем не такой. Правда он ни с кем и не контактирует, поэтому никто и не знает его настоящего, — она всё говорит, а мне всё больше не нравится то, что слышу.

— Почему ни с кем не общается? — спрашиваю, и смотрю на её лицо — она влюблена по уши.

И меня это пугает, не хочу, чтобы, как мне, ей разбили сердце.

— Он перевёлся к нам в этом году, на последний курс, — отвечает, но мыслями она уже не здесь. — Казался таким странным поначалу, загадочным, никто не видел, чтобы он хоть раз улыбался. А я видела, и у него красивая улыбка.

— А он так же считает? Относится к тебе так же, как ты к нему? — задаю вопрос и понимаю, что нужно срочно с ним познакомиться.

— Конечно, — уверенно заявляет, но я вижу, что она ослепла и, возможно, не видит ничего кроме тех сердечек. — Такой нежный, внимательный… — мечтательно проговаривает. — И не подумаешь, что в тюрьме сидел…

— Что?! — резко поднимаюсь на ноги, задев рукой кружку и разливая по столу остатки чая.

Глава 39

Леонид

Мне сорок семь лет, за спиной столько всего, что кожа стальной бронёй покрылась, не было вопросов или проблем, которые я бы не мог решить в два счёта, и чем я занимаюсь? Бегаю за женщиной с цветами, как пацан. Потому что виноват, слишком взрослый, чтобы отрицать очевидные факты.

Планировал вернуться, забрать их обеих к себе домой, в свою жизнь, но не вышло. Едва я приехал, мне на голову свалилась информация, что меня ищут. Для человека, который заработал такие деньги, убирая со своего пути всех в буквальном смысле этого слова, это не так уж и неожиданно. Только думал я, что такие методы в прошлом, но не все вышли из образа.

Такие, как мы, не создают семьи, в частности по этой причине. Ещё тогда, в девяностые годы, мы сами прибегали к подобным способам достижения желаемого. Похищали жён, детей, братьев или сестёр, грани, конечно, не переступали, не такими уж и отморозками были, но это работало. Никто ведь не знал, что с его родными делают в плену, и рисковать никому не хотелось, особенно, когда тебе присылают запись криков или отрезанный палец.

К сожалению, одна из таких афер закончилась печально, женщина не выдержала, и от переживаний у неё остановилось сердце. И, вроде как, я был не при делах, обмен на тот момент уже состоялся — мне кафе в центре города, ему жена целая и невредимая. Для угроз мы сотрудничали с мужиком из местного морга, который обрабатывал части тела, чтобы они выглядели свежими. Так что все её пальцы были на месте, отделалась испугом, но, видимо, сильным, едва в руках мужа оказалась, как взяла и померла.