Он торопливо прошёл мимо, только раз бросив взгляд через улицу – и увидев человека, распростёртого на лестничной клетке: он будто упал навзничь, одна рука завернулась под низ, а другая откинулась назад. Чунгу случалось видеть трупы. Человек был мёртв.

На человеке была то ли белая, то ли голубая рубашка, но теперь она пропиталась кровью.

Насколько он помнил, мистер Джимми был одет в яркую рубашку с цветочным принтом и, во всяком случае, оголил торс, когда Чунг его оставил.

Можно было бы, конечно, сбавить темп, чтобы рассмотреть всё получше, но это могло повлечь слишком большие риски. Он побрёл дальше – без дороги, куда глаза глядят.

Сэндс сидел за обеденным столом на вилле, арендная плата за которую, скорее всего, была безнадёжно просрочена, доедал изысканный обед, приготовленный слугами, которым не мог заплатить за труд, и размышлял о том, что даже том в случае, если бы у него всё ещё была работа, ему бы так и не довелось получить свой законный заработок. И это были ещё самые незначительные из его неприятностей.

Услышав на дороге автомобиль, он резко встал. Перед входом остановился белый «Шевроле Импала»; за рулём сидел Терри Кродель.

Кродель на шесть дюймов или около того опустил передние окна машины – вероятно, чтобы проветрить салон, – и вылез наружу. Сегодня на нём была гражданская одежда, в том числе жёлтый вязаный жакет, а в руках нёс он портфель, который переложил из ладони в ладонь, снимая жакет, швырнул тот на переднее сиденье и захлопнул водительскую дверь, пнув её ногой. Сэндс смотрел, как он идёт в одиночку через ворота, и раздумывал о том, что из самых уединённых выселок на планете Каокуен превратился в проходной двор всего Дальнего Востока. В том, как Кродель взобрался по гранитным ступеням крыльца, в том, как он сжимал свой портфель и вглядывался в дом, чувствовалась некая смесь сомнений и надежды, присущая обычно страховым агентам.

Когда Сэндс отодвинул для него сетку, всю неуверенность с лица Кроделя как рукой сняло. Ступив за порог, он тут же остановился.

– Зверь у себя в логове.

– Хотите выпить или что-то в этом роде?

– Усадите меня где-нибудь на сквознячке.

– Сзади есть веранда, но, по-моему, сейчас там по-прежнему слишком солнечно.

– Да вот прямо здесь вроде вполне неплохо.

В гостиной Кродель положил портфель на журнальный столик и сел в одно из больших ротанговых кресел.

– Разве что, может быть, большой стакан холодной воды. Я не хочу терять самообладание.

– Обнадёживающие новости.

Сэндс пошёл на кухню и обнаружил там госпожу Зю: экономка сидела на табурете, поставив ноги на перекладину, лущила стручковый горох, высыпая горошины в подол юбки между колен, а пустые стручки бросала в оцинкованную лохань. Ему бы такую работу!

– Будьте так добры, чаю и бутербродов.

Она сгребла горох с колен на стол, а Сэндс налил из кувшина в холодильнике большой стакан воды. От страха подрагивали руки. Вода из стакана расплескалась на кафельный пол.

Когда Сэндс вернулся в гостиную и пошёл к Кроделю, чтобы сесть напротив, тот даже не оглянулся через плечо.

– Что в портфеле, Терри? Диктофон?

– Кое-что получше.

– Суперминиатюрный полиграф?

Кродель молча показал ему средний палец.

– Вы меня разыскали. Превосходно сработано.

– У ваших друзей длинные языки.

– Кому знать, как не мне!

– Симпатичненькое местечко.

– Ага. Здесь обитают привидения.

– Похоже, что да. Ага. Типа того… господи, Шкип, что у вас с ухом?

– Меня избили.

Кродель откинулся на спинку кресла и закинул ногу на ногу:

– А интересный вы всё-таки персонаж! Стоило бы навещать вас гораздо чаще. К тому же здесь царит тишина.

– Я стараюсь не двигаться без особой нужды и не напрягаться. Тут нет кондиционера.

– Рик Фосс летел на вертолёте и упал. Он умер.

– Знаю. Это ужасно.

– Благодарю за соболезнования.

Совершенно того не желая, Сэндс издал тяжёлый вздох.

– А что насчёт Хао? Тоже мёртв?

– Нгуен Хао? Не совсем.

– Послушайте меня, прошу вас. Если он из ваших ребят, то присмотрите-ка за ним получше.

– Хао и сам за собой присмотреть умеет. Чертовски хорошо умеет.

– Он в опасности, Терри, я серьёзно.

– Хао с женой собираются эмигрировать из Вьетнама.

– Ух ты! Нет, вы серьёзно?

– Что действительно серьёзно, так это то, что Рик Фосс мёртв. Он летел к вам в Каофук. А теперь он мёртв.

Сэндс не знал, что и говорить. Разбитое ухо мучительно пульсировало болью. На кухне засвистел чайник.

– Так что же, я собираюсь и выдвигаемся?

– Вроде того.

– Что ж вы не прихватили с собой парочку посольских морпехов?

– Это не арест. Был бы у вас телефон, я бы просто позвонил вам и пригласил подъехать к нам. Послушайте, Шкип, – сказал Кродель, – я бы попросил, чтобы вы распустили слуг по домам.

– Их дом где-то в шестидесяти футах отсюда.

– Ну, просто для того, чтобы у нас была хоть сколько-нибудь конфиденциальная обстановка.

– Они живут вон в той пристройке прямо у чёрного хода.

Кродель воззрился на него, не говоря ни слова.

– Можно, мы сначала выпьем чаю с бутербродами? Она сейчас их как раз готовит. Есть хотите?

– Конечно.

– Бутерброды у неё отличные. Она обрезает корочку.

– Прямо как в «Континентале».

– О да. Нет, если угодно, корочку можно и оставить…

– Нет, спасибо.

Госпожа Зю уже спешила к столу с тарелкой бутербродов. Шкип вскочил на ноги и пошёл за чаем. Когда экономка вернулась к нему на кухню, он сказал:

– А теперь я хочу, чтобы вы взяли выходной на остаток дня.

– Выходной?

– Очень вас прошу. Нам нужно остаться в этом доме наедине.

– Хотите, чтобы я ушла?

– Да, всего лишь к себе в пристройку. Прошу меня простить, но ступайте-ка, пожалуйста, домой.

– Так вы не хотите, чтобы я прибрала стол после обеда?

– Давайте потом.

– Да, сэр.

– Я сам приберу.

– Хорошо.

– Очень мило с вашей стороны.

Она вышла через чёрный ход. Сэндс поставил сахарницу, ложки, две чашки и чайник на поднос с ручками, куда едва удалось просунуть пальцы, и принёс всё это в гостиную; оказалось, что Кродель за это время так и не притронулся к бутербродам без корочки. Сидел и разглядывал их.

– Это местный чай без всего, – сказал Шкип. – Без молока.

– У вас нет молока?

– В смысле, это просто некрепкая заварка – ну, понимаете… Жиденькая. Так уж здесь его пьют.

Шкип налил чай и наблюдал, как Кродель пожирает бутерброды, глотая их в два укуса. Он вдруг осознал, что сидит напряжённо подавшись вперёд, откинулся назад и напустил на себя расслабленный вид. Подавил порыв, столь характерный для уроженца Среднего Запада, – попотчевать гостя новыми бутербродами, а ещё – курицей, свининой, сливочным маслом.

– Хороший хлеб, – заметил гость.

Ни один из них не заговорил, пока Кродель не вытер руки синей полотняной салфеткой.

– Полагаю, – сказал Кродель, – ваши последние слова в мой адрес касались местоположения центра имени Кеннеди.

– Ах да. Вспомнил. Форт-Брэгг.

– Я из Четвёртого батальона. Обучение ВУС.

– Что ещё за ВУС?

– Военно-учётные специальности.

– Тогда ладно. И кого же вы обучаете?

– Ребят. Парней.

– Вон оно как. И какая у вас специальность?

– Психологические операции.

– Капитан Терри, вы, кажется, немножко на меня дуетесь.

Кродель улыбнулся, но лишь слегка.

– Значит, вас не удалось привлечь к испытанию на полиграфе.

– Нет. Я бы всё равно соврал в ответах на контрольные вопросы.

– Зачем бы это?

– Просто чтобы спутать результаты первого раунда.

– Шкип, вам незачем вести себя на нашем допросе так, как вас учили вести себя во время вражеского допроса. Мы ведь не враги!

– Отныне я больше не применяю термина «враг» ни при каких обстоятельствах. Вообще.

– Что так?