ОСЕНЬ

Главный вокзал города. Поезд издавал протяжные гудки, извещая о скорой остановке.

Андрей сидел, уткнувшись в стекло, покрытое с той стороны мелкими каплями дождя. В его карих глазах, которые останавливались на каждой брюнетке, стоявшей на платформе, читалась тоска, как у поэта, недавно осознавшего ненужность его стихов.

– Ты чего грустишь? – спросила Вика, худая блондинка. Она сидела напротив и улыбалась. – Грустно возвращаться?

– Да нет, – выдохнул Андрей. – Просто это глупо.

– Почему?

– Моя мама никогда не была в Москве. Лучше бы мы ее туда позвали, а не сами вернулись.

– А по-моему, весело. Мне интересно увидеть твой родной город.

Поезд дернулся и остановился.

– Кажется, приехали, – проговорила Вика.

– Кажется… – Он все еще смотрел в окно с надеждой кого-то увидеть.

– Друзей выглядываешь? – спросила она.

– А-а… Ну да, друзей.

Спрыгнув с вагона, он сначала снял два чемодана на колесиках, а потом помог спуститься Вике.

Родной город встретил его мерзкой погодой: дождь смешался со снегом, а холод, погоняемый ветром, колол лицо.

Колесики их чемоданов закрутились по бетону платформы, то и дело попадая в небольшие лужи. Люди на перроне кричали от радости и обнимались, кто-то плакал, а некоторые уже даже закусывали.

Колесики остановились в луже. Андрей смотрел на веселые лица друзей. Полный Паша, кажется, еще больше округлился и чуть уменьшился в росте. А его жена Алина, которую Андрей всегда называл несостоявшимся завхозом (она везде совала нос), кажется, похудела, отчего черты ее лица приобрели угловатую форму.

Андрей обнял Пашу, чмокнул Алину, представил им Вику.

– Как Москва? – спросил Паша.

– Да ничего, – ответил Андрей.

Его взгляд бродил по вокзалу. Он все высматривал кого-то. Того, кто не пришел.

– Ну и каково это – вернуться? – поинтересовался Паша.

– Ну началось… – проворчала Алина. – На улице холодрыга, а он начал свои вопросы.

– А что такого?

– Ну, не вернуться, а приехать в гости, – ответил Андрей. – Не знаю, пока странные чувства.

И маленькие колесики снова продолжили свой нелегкий путь: сначала по перрону, затем по старым ступенькам; они заехали в помещение нового вокзала, а потом им дали отдохнуть в уютном багажнике синей машины.

Алина была за рулем, Паша рядом, а приезжие расположились сзади.

– А почему не на самолете? – спросил Паша.

– Так Андрей боится летать, – ответила Вика.

– Серьезно? – Паша посмотрел на Андрея, и он тому подмигнул.

– Поэтому мы решили поездом. Да, долго, но мне очень интересно посмотреть на город, который сделал этого человека. У вас тут все стихи читают?

– Ага. Особенно этот, – вставила Алина, махнув на Пашу.

– А вот Андрей знает много стихов, этим меня и покорил.

Паша вновь посмотрел на Андрея, тот пожал плечами.

– Так куда ехать? – спросила Алина, взяв телефон.

– Новобережная тридцать пять, квартира сто одиннадцать, – ответила Вика.

В машине возникла неловкая тишина, как будто Вика случайно сматерилась на общем сборе родственников.

– А не там случайно жила Ан… – начала было Алина.

– Антон. Там жил Антон, – перебил ее Паша.

– Антон? – переспросила Вика.

– Да, – ответил Андрей, – мой лучший друг.

– Вот совпадение! – воскликнула Вика. – Может, я квартиру сняла у его матери? Елунина.

– Нет, – задумчиво ответил Андрей.

«Маршрут построен. До прибытия на место осталось сорок минут», – оповестил телефон.

– Почему именно этот адрес? – спросил у Вики Андрей.

– Не знаю. На две недели просто сдавали, цена была самая низкая, – ответила Вика.

– Очень странное совпадение, – заметил Андрей.

– А что, хороший друг? – поинтересовалась Вика.

– Лучший. Он пропал, словно его никогда и не было.

– В каком смысле?

– В прямом. Пропал, будто бы она… – Андрей запнулся. – …он был обычным сном.

– Человек не может просто так пропасть, его всегда можно найти. Соцсети и все такое.

– Может, если захочет вычеркнуть тебя из своей жизни, – ответил Андрей. – «Повремени, певец разлук! Мы скоро разойдемся сами. Не разнимай сплетенный рук. Не разлучай уста с устами»1. Стихи оказались пророческими, разве нет?

– «Уста с устами»?.. Антон – это мужское имя. Вы что, были геями? – удивилась Вика.

Паша хотел ради шутки вставить фразу: «Еще какими!» – но почему-то только глупо улыбнулся.

– Не стоит воспринимать все буквально. – Настроение Андрея явно испортилось. – «Людей неинтересных в мире нет. Их судьбы – как истории планет. У каждой все особое, свое»2.

Паша с Алиной переглянулись.

Вскоре маленькие колесики снова оказались в луже, а потом и в лифте; прокрутившись несколько раз по подъезду, они очутились в однокомнатной квартире с балконом, с которого открывался роскошный вид на город.

У Андрея перехватило дыхание. Все в этой квартире осталось точно таким же, как и было. Диван, стол, стулья, кухня – ничего не изменилось, только вместо ярко-желтых штор сейчас висели темно-синие.

Он закрыл глаза, и в голове всплыло воспоминание. Тогда он тоже смотрел в это окно на снег и звучала песня:

То были капли дождевые,

Летящие из света в тень.

По воле случая впервые

Мы встретились в ненастный день3.

– Мы с Андреем за пивом сходим, – крикнул Паша.

Его слова оборвали прекрасное воспоминание. Андрей обернулся.

– На нас возьмите. – Алина посмотрела на Вику. – Ты же пьешь?

– Иногда.

Двор нисколько не поменялся, он был словно старой песней, услышанной снова через несколько лет. Андрей помнил каждый закуток и даже эти качели, которые, наверное, построили для взрослых детей. Вот и теперь, несмотря на холод, девушка качалась на них, а молодой человек стоял рядом.

– Ты ей не рассказал, да? – спросил Паша.

– А что мне ей рассказать? Что здесь жила моя родственная душа? Или что я не хотел шерудить старые раны и приезжать? Или что выдумал боязнь самолета, чтобы мы поехали на поезде, потому что очень долго?

– Да ладно, вот тебя понесло…

– Я, когда смотрел в окно на вокзал, все хотел увидеть Аню… Давай сходим до кинотеатра Маяковского.

– Ты совсем? Туда двадцать минут идти.

– Помню, была такая же погода. Мы шли с ней из кинотеатра, после фильма «Сломанные цветы»4, и она читала мне стихи. «Не разнимай сплетенный рук… Не разлучай уста с устами…»

– Братан, я тебя совсем не понимаю. Ты приехал с такой классной девчонкой, у тебя там классная жизнь, а ты все думаешь о какой-то шалаве.

Глаза Андрея наполнились яростью, но он сдержался.

– Прости, может, не то ляпнул, не то сказал, – проговорил Паша, – но до Маяковского я по такому холоду не пойду. Иди один, а я пока в магазе куплю все к столу. Ладно? Встретимся тут.

По лицу Андрея было видно, что он хотел сказать очень многое и, наверное, готовился произнести длинную речь, но…

– Ладно, – ответил Андрей.

– Через полчаса, тут, – повторил Паша.

Андрей кивнул, и они разошлись в разные стороны.

Нелепо и глупо рыскать словно собака по старым закоулкам, чтобы просто насладиться мимолетным милым воспоминанием, которое тут же выскользнет и пропадет. Андрей понял это почти сразу, только увидев жалкую сломанную остановку, мимо которой они с ней проходили. И он даже представил двух людей – ее и, наверное, себя, – идущих в другую сторону.

А дальше было еще хуже. Именно здесь, под рекламным билбордом, она остановилась и начала рассказывать о женщине, которая принимала бутылки. И ее рассказ вылился в нечто философское.