Атрия запрокинула голову, и с губ ее сорвался стон, утонувший в смешке мужчины.

— К чему?

Левой ладонью лаская высокую грудь жены, спрятанную за тонкой тканью ночной сорочки, Азеллус шумно дышал, дыханием опаляя ее тонкую шею молочного оттенка. Она глядела в потолок, дрожа всем телом то ли от страха, то ли от возбуждения, подкравшегося незаметно. Он грубо мял ее груди, до болезненного дискомфорта выкручивая набухшие кровью соски.

— К моему телу, — голос Атрии взлетел на октаву выше.

Она, не отдавая отчет собственным действиям, закинула руки на плечи мужа, по-прежнему стоя к нему спиной. Азеллус не любил, когда к нему прикасались без дозволения, тем не менее он не стал препятствовать порыву жены, считая, что хоть когда-то надо поощрять «приемлемое» поведение послушной сестрицы.

— Верно.

Послышался треск ткани, вмиг упавшей к ногам женщины, давно привыкшей к подобным ситуациям.

Она застонала, когда Азеллус холодным ладонями заскользил по ее ягодицам, сжимая кожу до такой степени, что к утру, наверняка, появятся следы их ночных развлечений. Впрочем, данная мысль не трогала Атрию. Ей было важно сменить гнев мужа на милость, и если для этого ей придется раздвинуть ноги, то спорить она не станет.

Азеллус с особой осторожностью очерчивал светлые растяжки на женском теле, как доказательство того, что его жена выносила и родила каждого здорового дитя, по утрам бегающих по мэнору. Уж чем-чем, а в плане материнства он и впрямь уважал Атрию, где-то даже восхищался ее стойкостью, прекрасно зная, как тяжело дается беременность и роды волшебницам.

— Ты была в душе?

Хлесткий удар пришелся на правую ягодицу женщины, от неожиданности вздрогнувшую.

Азеллус удовлетворенно хмыкнул, вновь отвесив звонкий шлепок. Сегодняшней ночью он решил заделаться художником, и разукрасить бледно-молочную кожу сестры в алые цвета.

Атрия задрожала, пронзительно вскрикнув, от чего тут же зажала ладонью рот, решив, что домочадцам не следует знать, как она по неволе развлекает мужа.

— Да, — с трудом простонала женщина, грудью упав на стол.

Бутылка с виски слетела с поверхности стола, разбившись вдребезги о мраморную плитку пола. Удары Азеллуса сделались сильнее. Он, будто ее наказывал, будто желал преподать урок, а она возьми и разбей его любимый виски.

— Блядина, — сально выругался мужчина, отступив на шаг.

Азеллус прищурил глаза и, склонив голову вбок, окинул дрожащее тело жены внимательным взглядом. Полулежа, Атрия до побелевших пальцев цеплялась за края стола, дрожа всем телом. По ее покрасневшим ляжкам стекала прозрачная смазка.

— Ты кончила? — насмешливо протянул Азеллус, ощутив прилив возбуждения, ударивший в пах. — Грех оставлять нагую даму в одиночестве.

Атрия застонала, услышав, как пряжка на ремне мужа звякнула, а после послышался глухой удар. Избавившись от одежды, мешающей, сковывающей движения, Азеллус коленом развел ноги жены в стороны, правой ладонью скользнув вдоль ее промежности. Собрав влагу, он размазал ее вдоль члена, дернувшегося от скорого предвкушения близости.

Блэк вновь подала голос, больше похожий на скулеж, требуя ласки. Как бы странно это не звучало, но брат научил Атрию полюбить боль и научиться получать от нее удовольствие.

— Прогнись, — приказал он, надавив на поясницу жены, и та послушно выполнила его просьбу, шире разведя бедра. — Можешь не сдерживаться, я люблю твои крики.

Двумя пальцами левой руки проведя по половым губам, влажным от смазки, Азеллус коснулся головки клитора, вызвав новый стон Атрии, в этот раз более громкий. Она промямлила нечто невнятное, вильнув бедрами.

Медленно вводя головку члена во влагалище, встретившее его теснотой и жаром, Азеллус протяжно простонал, запрокинув голову. Пальцами впившись в кожу женских бедер, да так сильно, отчего, вполне вероятно, лиловые пятна украсят молочную кожу Атрии по утру, он усилил движение бедер, с каждым новым толчком содрогая дрожащее на столе тело жены.

Не помня себя, женщина стонала, скулила, и голос ее изредка срывался на крик, когда Азеллус силой, с приглушенным рокотом в голосе, бедрами подавался вперед, грубо и жестока вонзаясь в ее чресла, истекающие влагой.

Нужно признать, что Атрии по душе приходилась грубость мужа, разве что в сексе. В постели с ней он всякий раз был жесток, а она ненасытна, чего нельзя было сказать о Азеллусе, которого хватало на один раз. Миссис Блэк не единожды приходилось соблазнять мужа откровенными нарядами и позами, требуя его внимания.

Пусть их семейная жизнь — не сахар, да только в плотских утехах у них царила идиллия.

— Святые, святые, святые, — как ни в своем уме шептала Атрия, с обезумевшими глазами от похоти. Она извивалась подобно змее, выгибая спину и подмахивая бедрами. — Не смей останавливаться, не смей!

С рыком Азеллус усилил хватку на бедрах жены, отчего ногти его пальцев вонзились в кожу, царапая до крови. Чувствуя, как силы медленно покидают, мужчина грудью прислонился к вспотевшей спине женщины, не глядя мазанув губами по ее плечу. Во второй раз за ночь стенки ее влагалища сокращались, правда, сейчас на члене, лаская его. Если Азеллусу требовалось время, чтобы достигнуть пика удовольствия, то Атрия возбуждалась от одного только прикосновения и также быстро доходила до разрядки.

— Быстрее! — она закричала, забившись в конвульсиях, точно у нее припадок. Третий десяток лет живя с мужем под одной крышей, она не стеснялась в проявлении собственных эмоций и потому не задумывалась, как выглядит ее лицо, исказившееся гримасе. — Пожалуйста, жестче! Жестче!

Опираясь левой ладонью об стол, Азеллус пальцами правой руки схватил жену за волосы, немного приподняв со стола. Он ускорился, с полухриплыми рыками сотрясая ее тело, вновь забившееся в экстазе.

Слезы Атрии смешались с каплями пота, стекающими с бледного лба. Не сдерживая стонов и криков, она пальцами вцепилась в поверхность стола, на милости Мерлина, все еще не сломавшегося под тяжестью двух тел.

— Помнишь, когда лет пятнадцать назад ты также обливалась слезами? — склонившийся над ухом жены, Азеллус оскалился, упиваясь властью над ее беспомощностью, отчаянно жаждущей жестокости. — Мысль, что ты не знала других мужчин греет мою душу, женушка.

Чувствуя, как приближается оргазм, Блэк разжал пальцы на волосах жены, опустив ладонь ей на шею. Перекрыв доступ к кислороду, Азеллус издал рваный стон и, запрокинув голову, в последний раз толкнулся бедрами, обильно излившись во влагалище волшебницы, покрасневшей от его руки на своем горле. Удушающее объятие вновь пришлось Атрии по душе, получающей явное удовольствие от грубости мужа, по новой отвесившего ей болезненный шлепок по ягодице.

Семенная жидкость, теплая и вязкая, стекала вниз по женским бедрам. Не сумев устоять на дрожащих ногах, Атрия сползла на пол, повалившись на правый бок. Словно обезумевшая, она содрогалась всем телом, прижав колени к груди.

Она быстро возбуждалась, да только после, поучив деланное удовлетворение, превращалась в блаженную, — как много лет назад отметил ее горячо любимый братец.

— Мне по-прежнему нравится твоя реакция на мои ласки, — пригубив стакан с огневиски, Азеллус, словно насмехаясь, сверху глядел на жену, лежавшую у его ног. — Ставлю мешок галеонов, будь твоя воля, ты бы глотала мою сперму, как йогурт по утрам, прося добавки.

Блэк был жесток не только в поступках, но и в словах, не боясь задеть сестру за живое. Он знал о ней все, вплоть до количества родинок и растяжек, появившихся во время беременности. По-своему Азеллус любил жену, разве что особого уважения к ней не питал, впрочем, она о многом не просила.

— До сих пор помню твое задранное белое платье и капли крови на своем члене. Знаешь, это воспоминание почти священно для меня.

Она не слышала его смеха, пытаясь взять верх над собственным телом, отказывающимся ей повиноваться. Атрии хотелось большего, чем Азеллус дал ей этой ночью. Хотелось голос сорвать в крике. Хотелось стереть колени в кровь. Хотелось утонуть в ощущениях заполненности и целостности с братом близнецом, изредка выполняющим супружеский долг.