Пришлось снова договариваться при помощи небольшой взятки. Так себе выход из ситуации. Хорошо хоть в лексиконе Ивана слова "расходы" давно отсутствуют. Иначе пришлось бы куковать дома.

Наконец, билеты куплены, родители в известность поставлены. Все точки над "ё" проставлены. Всю ночь дождь хлещет по стеклу. На следующее утро, в парикмахерской Ивана постригли под ноль. В процессе "обнуления" мастер авторитетно утверждает, что прически под Котовского уже не модны. Их не носят уже в Лондоне, не делают в салоне "Мадам Долли Варен" на Пикадилли. Ни в Париже, ни в Нью-Йорке.

В монолог охотно вмешивается вторая парикмахерша, совершенно ужасающего вида, и тоже жалуется на отсутствие художественного вкуса у современной советской молодежи. У нее прямо на лице написано, что так себя вести могут только дурно воспитанные дети. Блин! Постепенно она входит в раж. Похоже, ее собственные дети - необыкновенные чистюли и очаровательные умницы. И уж конечно - музыкально одаренные, прекрасно играют на фортепьяно. Неизбежно возникает вопрос: повлияет ли на будущую карьеру убийство несносной ведьмы-парикмахерши? Ваня стоически морщится, но не спорит. Наглядный пример иронии судьбы.

Чудо превращения в негра теперь происходит в гараже, на куске клеенки куда сверху положены газеты, чтобы ногам не было так холодно. При этом рефлектор и самодельный "козел" гнали потоки тепла в центр. На этот раз пришлось немало повозиться над сменой ипостаси. Заинтересованных зрителей не было, а зеркальцем осматривать себя на предмет, не осталось ли белых пятен, было нелегко. К счастью, раздеваться в Москве догола планом не предусматривалось. В тех широтах начало апреля не является пляжным сезоном.

Молодой негр из племени капа-капа, воинов южных гор, с одним чемоданом проследовал на ж/д вокзал и благополучно сел на московский поезд. Чтобы попутчики не доставали глупыми вопросами, типа "Ты бананы привез?", все дорогу Саблин сам доставал их, рассказывая с негритянским акцентом как правильно надо выращивать огурцы в парниках. Достал всех. Так как нотации Ивана вызвали у соседей по купе острый приступ Комплекса Неполноценности. В садово-огородном деле. Возникает многочасовая томительная пауза, которую Саблин не желает заполнить.

"Наш паровоз вперед летит! В коммуне остановка..." Подъезжали к Москве. Поезд весело дребезжа подпрыгивал на стрелках. Из реденьких лесочков и рощ выскакивали к железнодорожной насыпи разнообразные дачные участки. Были среди них настоящие деревянные дворцы и терема, с застекленными верандами и свежеокрашенными крышами. Были (и преобладали в подавляющем большинстве) простые деревянные халупы с крохотными оконцами - настоящие капканы для дачников.

Пути учащались, раздваивались, трава исчезала, всюду царил чумазый шлак. Ощущалось приближение огромного железнодорожного узла. Свистели маневренные тепловозы, грохотали встречные поезда. Все! Наконец-то! Состав причаливал к асфальтовому перрону. От резкого торможения захрустели поездные суставы, пассажиры как Ваньки-встаньки, кряхтя, зашатались на ногах и полках. Москва!

Город сиял и блестел, стараясь понравится всем своим гостям. И одновременно кипел жизнью, как огромный муравейник. Первым делом Саблин озаботился жильем. Гостиница Россия в центре ему не подходила, так как там слишком людно. И слишком палевно. А парень любил тишину.

Обшарпанная гостиница "Урал", расположенная в старом ветхом здании, ему вполне подошла. А что? Не фонтан конечно, но почти центр, где все относительно в шаговой доступности. И внимание органов слишком не привлечет. Небогатый африканский студент, обучающийся в советском вузе, приехал посмотреть столицу. Что же здесь такого? Правда, плесенью здесь сильно пованивает, амбре ощущалось довольно сильное, но чай не баре... К нектарам не привыкли.

Заселение зашло без проблем. Это для советских граждан никогда мест нет. Им никогда ничего не светит. А для касты иностранцев гостиницы всегда держат бронь. Даже где-нибудь в Урюпинске, где никаких иностранцев никогда нет и не было. Ну и ничего, что номера вечно пустуют. Дворовый этикет, знаете ли. А вдруг зарубежный гость захочет остановиться в гостинице, не говорить же ему, что это невозможно? Тогда до него дойдут некоторые выводы о реальном положении дел при социализме. Это же идеологическая диверсия! Этого допустить никак нельзя! Высоки ставки-то. Каждый иностранец может что-нибудь не то ляпнуть в телепрограмме "Советский Союз- глазами зарубежных гостей".

Добавим, что только для иностранных граждан действовала в СССР такая опция как прокат автомобилей, полностью недоступная аборигенам. Причем цены были демократичными, если не сказать, что дотированными за счет государства. "Волга" - автомобиль представительского класса шел по цене 2,05 рублей в сутки, а вот "Москвич" - в пределах 1,5 рублей.

К тому же, в Советском Союзе расистов нет и негр тут самый почетный зарубежный гость. Еще бы чернокожие самые умные, так как они раньше большинства европейцев решили добровольно строить социализм! Сметливые, просто на ходу подметки рвут! И жвачка у них бывает. Клубничная. С Леликом и Боликом.

Правда, одноместных номеров, так называемых "люксов", не было. Как класса. Советские люди предпочитают жить в коллективе! И в коммуналках! Вот такие у них странные вкусы. И купить себе и второе койко-место было нельзя. Инструкции! У нас так не принято. Все в гостиницах жить хотят. Пришлось заплатить горничной червонец, чтобы она заселила второго жильца только после предварительной беседы с "эфиопом".

Саблин же решил сказать потенциальному соискателю в сожители, что он боксер, мечтающий заиметь бесплатного спаринг-партнера. Поэтому частенько будет пытаться соседу "пробить пресс". Естественно, любя. Привычка у него такая. Оставалась надежда, что после таких рекомендаций, желающих заселиться вместе с Иваном не найдется. Чай, звиздулей за здорово живешь получать никому не охота. К тому же, он здесь ненадолго.

Первым делом Саблин, стараясь не оставлять в номере отпечатков пальцев, достал "пузырек с лаком". Только там был самодельный силиконовый клей. Который кисточкой наносился на подушечки пальцев и быстро затвердевал образуя эластичную пленку. Теперь для криминалистов Иван стал "невидимкой". А то черт его знает, что они отчебучат, к чему бедного приезжего смогут пристегнуть.

Некоторый компромат, чтобы не попадаться на глаза любопытным горничным, был заранее оставлен в камере хранения ж/д вокзала. Понятно, что часть местной гостиничной обслуги работает информаторами на милицию и сведения могут уйти на сторону, но Ваня и не собирался здесь задерживаться.

После этих действий Иван, распахнув обе створки окна, и, нагнувшись, выглянул из номера и стал с удовольствием вдыхать загазованный городской воздух с легким привкусом креозота и парадихлорбензола. Улица тут была двухсторонней, и машин хватало, хоть и было не так много, как в Москве 21 века.

— Лепота, — с удовольствием пробормотал парень, пародируя артиста Яковлева в роли Ивана Грозного. — Эх… ле-епота-а!

"Лепоту" только немного портил во дворе, возле разгрузочного тупика, бродячий пес, который все время как-то по особенно жалобному подвывал, оплакивая свою голодную долю. Заранее скажем, что этот "концерт" продолжался всю ночь.

Вторым этапом Ваня прошелся к ГУМу и купил себе много сменного тряпья, для маскировки внешности. Что здесь плохо, что нет никаких распродаж, типа "все по десять рублей" или "все за стольник". Советская экономика плановая. Себестоимость каждой вещи посчитана "мудрыми" экономистами и производство включено в план как "архинужнейшая" Стране Советов вещь.

Какие же тут могут быть распродажи и уценки? Сгниет на полках, но торговля не скинет и копейку. При этом даже явный брак будет официально стоить не дешевле отличной импортной вещи. Такие вот ножницы цен. Полный трындец. Естественно, что импорт продадут даже мимо прилавка, а на полках, что в ГУМе и что в обычном сельпо, будет стоять одно и тоже и по одинаковой цене. Только в ГУМе ассортимент побольше. Что для Саблина было немаловажно.