Ноги после всех этих открытий выглядели не очень впечатляюще. Попросту толстые кривые тумбы со сросшимися в нечто бесформенное пальцами.

Евгений некоторое время мрачно смотрел на раскопанный скелет (Алиса не принимала участия в его изысканиях, просто молча стояла рядом), а затем, осененный идеей, взялся за массивную бедренную кость. С сухим треском лопнули остатки сухожилий, когда она отделилась от остального костяка. Это, конечно, не топор, и даже не коленвал, но довольно увесистая палица… все лучше, чем разбивать о доски собственные локти…

Он размахнулся и со всей силы ударил тяжелой костью в окно, которое уже пытался выбить. Хрустнуло громче, но доска выдержала и на этот раз. Однако Евгений не сдавался, он бил снова и снова, и раза с восьмого или девятого кость, уже треснувшая сама, провалилась во внезапно пробитую дыру. Просунув кость в щель и действуя ею, как рычагом, Евгений сумел выломать и другие доски. Наконец черный провал был расширен достаточно, чтобы проникнуть внутрь. Евгений вдруг подумал, что выглядит эта дыра, уводящая во мрак мертвого дома, не слишком гостеприимно. Но делать было нечего — надо было лезть. Он осторожно просунул голову, принюхался. Пахло затхлостью, пылью, гниющим деревом — но ничем более скверным. Разумеется, не может же трупная вонь сохраняться десятилетиями… Евгений отодвинулся, попытался задрать ногу в проем, но окно было расположено слишком высоко, а просить девушку подсадить его он постеснялся. Что ж, ничего не оставалось, как лезть в неизвестность головой вперед и приземляться на руки на пол.

Или на то, что окажется на полу…

Во всяком случае, подбодрил себя Евгений, ничто живое в заколоченном полвека назад доме поджидать не может. А мертвые, как известно, не кусаются.

Он все же попросил Алису придержать его за ноги и достаточно мягко приземлился ладонями на… на что-то трухлявое. Тут же он, впрочем, понял, что это просто доски пола. Почему-то они гнили быстрее, чем те, что в окнах — вероятно, внутри непроветриваемого дома образовался особый микроклимат. Переступив руками по полу, Евгений втащил в окно ноги и, наконец, занял подобающее человеку вертикальное положение. Затем сделал шаг в сторону от окна, чтобы не загораживать единственный источник света.

В тот же миг, обернувшись к противоположной стене, он различил в полумраке неподвижно стоявшую фигуру. Но, не успело его сердце пуститься вскачь, как он понял, что совершил классическую ошибку, обыгранную в десятках фильмов и книг — принял за человека висящий на гвозде плащ и стоящие под ним болотные сапоги. Впрочем, если следовать канонам тех же фильмов, когда он увидит подобное в следующий раз, это будет уже не плащ… Да ну, чушь, разумеется!

Евгений оглядывался по сторонам. Это была какая-то подсобка или кладовая. Стоящие у стены в два ряда темные фанерные ящики, три проржавевшие жестяные канистры, брошенный в угол брезентовый рюкзак, тут же ведро со шваброй, катушка кабеля полевого телефона, ручной насос, большой деревянный ящик для инструментов (внутри — только рубанок и кусок наждачки; Евгений сомневался, что в обозримой перспективе они ему пригодятся), какие-то автомобильные запчасти, изъеденная коррозией и неработоспособная даже на вид бензопила, еще какие-то тюки — кажется, сложенные палатки… все, разумеется, покрытое толстым слоем пыли, кое-где — затянутое паутиной, тоже пыльной и наверняка пережившей своих создателей…

Юноша подошел к канистрам, по очереди приподнял каждую, потряс. В двух канистрах было пусто, в одной что-то плескалось. Но, открутив ржаво скрипящую крышку и осторожно принюхавшись к отверстию, Евгений разочарованно поставил канистру на пол: там было не топливо, а остатки давно протухшей воды. Затем он направился к ящикам, стряхнул пыль с ближайшего, громко чихнул при этом и инстинктивно замер на миг, но тут же расслабился, напомнив себе, что здесь никого нет. Ящик оказался грязно-зеленого цвета и живо напомнил Дракину практические занятия на военной кафедре. Поэтому, откинув крышку, он не слишком удивился, обнаружив уложенные внутри противогазы — старые, с ребристыми хоботами, и, разумеется, давно уже никуда не годные: резина рассохлась и растрескалась. В соседнем ящике тоже лежало нечто, вероятно, военное — некий громоздкий черный прибор со стрелочным индикатором в маленьком мутном окошке. Света не хватало, чтобы различить надписи; Евгений, напрягаясь, выволок тяжелый прибор на середину комнаты и понял, что перед ним — один из первых советских дозиметров. Естественно, его батарея разрядилась в незапамятные времена. В следующем ящике был аккумулятор, протекший и окислившийся. А в следующем…

В следующем были консервы. Большие армейские жестяные банки без этикеток. Они, конечно, тоже были давно негодные — ржавые и раздувшиеся. Но это теперь. А тогда этого запаса хватило бы на несколько недель…

Выходит, те, кто забаррикадировались здесь, умерли вовсе не от голода. И не от жажды.

Кое-как обследовав остальной древний хлам и не найдя ничего полезного — в частности, оружия или нужных инструментов — Евгений вновь подошел к окну и выглянул наружу. На миг его кольнуло подозрение, что Алисы он там не увидит, и что кричать и звать ее окажется бесполезно… Но нет, девушка спокойно ждала на прежнем месте, и пес сидел у ее ног.

— Залезай сюда, — предложил Дракин. — Тут ничего опасного.

— Тогда зачем тебе моя помощь?

— Ну… — смешался Евгений, — так, вместе веселее.

— Мне здесь не нравится, — возразила Алиса. — Это плохое место.

— Ты чувствуешь… или знаешь… что-то конкретное? — насторожился Евгений.

Но девушка лишь повторила:

— Не нравится.

Дракин подумал, что догадывается, чего она боится. Она ведь не хочет возвращаться в прежний мир. Может быть, она думает, что как раз в этом доме и находится проход между мирами… или то, что его открывает… Евгений и сам еще не скинул со счетов эту гипотезу. А кстати — может, и не было никакой трагической гибели заживо замуровавших себя в этом доме? Может, они просто… вернулись назад?

Но интуиция упорно отвергала эту оптимистическую версию. Если тем людям удалось вернуться, телепортироваться прямо из дома — почему все здесь осталось заброшенным? Почему никто не продолжил работы над проектом? Ведь это не просто какой-то замороженный советский эксперимент — это дыра в иной мир! В которой, между прочим, продолжают пропадать трамваи и люди…

В любом случае, пока он видел только одну комнату. Надо обследовать остальные.

Евгений подошел к двери и дернул на себя ручку. Дверь слегка колыхнулась, но что-то с той стороны глухо стукнуло и помешало ей открыться. Юноша заметил, что из дерева двери примерно на уровне его глаз выглядывают на пару милиметров два острия крупных гвоздей; что-то там было приколочено с той стороны, но на такой высоте, да еще и посередине двери, это никак не мог быть засов. Скорее, решил Евгений, на дверь со стороны коридора просто прибили табличку, причем с размерами гвоздей явно перестарались — хотя, возможно, других просто не было. Но, опустив глаза, он различил еще несколько таких же высунувшихся железных жал, причем если четыре из них располагались более-менее симметрично (два — несколько ниже и шире верхней пары и еще два — в самом низу, где-то в полуметре от пола), то прочие, похоже, были вколочены хаотично, без всякой системы. Кто-то торопливо забивал дверь, боясь, что атакующие монстры прорвутся через окно, и создавая второй рубеж обороны? Однако судя по тому, как дернулась дверь при первой попытке, она держалась не особенно прочно. Возможно, то, что удерживало ее, уже совсем сгнило… Дракин дернул сильнее; что-то хрустнуло, а затем посыпалось на пол с сухим грохотом и шорохом, как будто кто-то обрушил целую кучу деревянных вешалок вместе с одеждой. С третьего раза дверь открылась без помех, если не считать жуткого скрипа полвека немазанных петель.

Прямо в лицо Евгению уставился череп. На сей раз — несомненно человеческий. Уставился жуткими карими глазами, глядевшими из зияющей черноты глазниц.