Евгений попятился, кривясь от омерзения. Тварь, однако, не двигалась и не подавала никаких признаков жизни. В конце концов любопытство пересилило отвращение, и юноша, сделав несколько шагов вперед, осторожно ткнул отечный зад своим копьем. Ничего не произошло. Дракин ткнул сильнее, и туго натянутая кожа лопнула с сырым треском, образовав широкий вертикальный «рот», куда мог бы пролезть взрослый человек. Из этого «рта» выплеснулась, наверное, сразу пара ведер белесого жира, который начал медленно растекаться по земле — а из дыры выползал все новый. Тварь никак не отреагировала даже на это, и Евгений понял, что она мертва.
Он протиснулся между стеблями бамбука, обходя тушу сбоку, чтобы все-таки взглянуть на ее переднюю часть. Его взору открылась лысая грушевидная головка, едва выглядывавшая из жировых складок вокруг. Верхняя часть «груши» была гладкой, лишенной глаз и ушей. Ниже чернели две влажные дыры ноздрей, а под ними отвислые щеки резко расходились в стороны, открывая широченную, не меньше чем в полметра, пасть, из которой до сих пор торчало несколько обслюнявленных стеблей. Что ж, теперь относительно происхождения коридора не осталось сомнений — равно как и относительно разумности его творца…
И вдруг туша шевельнулась. Дракин попятился между стеблями, сжимая копье. Морда твари, впрочем, оставалась по-прежнему безжизненной, отвислые губы даже не дрогнули — равно как и беспомощные придатки конечностей… Евгений заметил новое движение и понял, что дергается бок существа. Там словно бы на глазах вспухал гигантский нарыв. Дракин смотрел на этот быстро растущий волдырь, достигший уже размеров человеческой головы, и не знал, что делать; он уже готов был ткнуть туда своим обломком поручня, но тут волдырь лопнул сам. Из бока мертвого чудовища высунулась лысая окровавленная голова, похожая на вытянутый по вертикали человеческий череп с затянутыми пленкой глазницами и безгубыми челюстями, блестевшими двумя рядами длинных острых зубов — однако это существо было, вне всякого сомнения, живым. Оно словно бы обвело незрячим взором окрестности — и, «глядя» прямо на Евгения — а может быть, и в самом деле видя его каким-то образом — издало тонкий пронзительный визг, от которого у юноши заложило уши. Затем, следом за головой, наружу резкими толчками стали протискиваться сегменты червеобразного тельца…
Паразит выбирался из мертвого хозяина? Или, может быть… рождался детеныш?
Евгений не стал выяснять и дожидаться, пока зубастая гадина вылезет целиком — что она, надо сказать, делала с удивительным проворством. Он просто бросился бежать сквозь бамбуковые заросли.
На сей раз он убежал недалеко — да и вряд ли смог бы иное: он слишком вымотался. Бросив несколько опасливых взглядов через плечо и не обнаружив ни ползущего следом окровавленного головастика, ни кого-либо еще, Евгений обессиленно остановился, упершись свободной рукой в шершавый ствол какого-то дерева — вокруг вновь был не бамбук, а нормальные деревья, если, конечно, слово «нормальные» было применимо хоть к чему-то в этом мире — и некоторое время стоял так, уронив голову и тяжело дыша. Когда его дыхание, наконец, успокоилось, он понял, что различает еще какой-то звук — но на сей раз звук не вызывал опасений; скорее наоборот, он звучал для измученного всей этой беготней юноши почти музыкой. Это было журчание воды.
Евгений пошел на звук и вскоре оказался на берегу лесного озера — во всяком случае, Дракин решил, что это именно озеро. Определить его размеры не представлялось возможным — над водой висел густой туман, скрывавший не то что противоположный берег, но и вообще что-либо уже в паре метров от кромки воды. Журчание доносилось откуда-то оттуда, из серой мути, словно там прямо из воды бил фонтаном ключ (Дракину не доводилось слышать о подобном в естественных водоемах). Туман почему-то держался исключительно над водой, не расползаясь на сушу — как будто его удерживала невидимая, но резко очерченная граница. Евгению этот странный туман определенно не понравился.
Как, впрочем, и видимый берег. Он практически весь зарос высокой травой самого болотного вида. Едва ли где-нибудь здесь можно подойти к воде, не провалившись по колено (это еще в лучшем случае!) в жидкую черную грязь…
За несколько мгновений до того, как он увидел озеро, Евгений мечтал, как скинет с себя пропотевшие тряпки и окунется в прохладную воду — а заодно и напьется… ну, на худой конец (да, разумеется, некипяченая вода из неизвестных водоемов опасна) — прополощет рот, где до сих пор ощущался кислый привкус блевотины. Однако теперь ему эта идея резко разонравилась. Черт его знает, что может скрываться в этом тумане. И под непрозрачной гладью этой воды. И даже в этих травяных зарослях, если уж на то пошло…
Все же юноша пошел вдоль озера, настороженно вглядываясь в туманную завесу. Странное дело, но журчание продолжало звучать столь же громко, хотя, казалось бы, его источник, чем бы он ни был, должен был остаться позади. Причуды распространения звука в тумане? Или, может быть… источник двигался вслед за идущим вдоль воды человеком?
Затем впереди появился просвет в болотных зарослях. Похоже, в этом месте почва была твердой, этакий язык меж топких берегов. Евгений, опасливо пробуя землю ногой — она и на ощупь оказалась столь же надежной, сколь и на вид — подошел, наконец, к самой воде и опустился на корточки.
Вода была мутно-серой даже у самой кромки берега, там, где ее глубина должна была составлять считанные сантиметры. Если, конечно, этот берег, который, как кажется, уходит в озеро полого, на самом деле не обрывается вглубь вертикально… Евгений осторожно опустил руку — вода оказалась холодной, но не ледяной — и пальцы почти сразу же коснулись дна. Нет, тут, похоже, никаких сюрпризов… хотя дно и в этом месте все же илистое, а не песчаное, как он надеялся. Дракин побултыхал рукой в озере и вдруг понял, что ему напоминает эта вода — содержимое ведра, в котором ополоснули тряпку после мытья полов. Пить из этого озера ему расхотелось еще раньше, а теперь даже идея омыть разгоряченное лицо как-то потеряла привлекательность. Да нет, глупости, сказал себе Евгений. При илистом дне вода и не может быть прозрачной, но ничего особо скверного в ней нет… Он поднес мокрые пальцы к лицу, понюхал — обычный сырой озерный запах. Затем отложил в сторону копье, зачерпнул из озера обеими руками и умылся, стараясь, впрочем, чтобы вода не попадала в рот и в глаза.
Все же это было приятно, несмотря на запах, наводивший на мысли о тине и сырой рыбе. Евгений умылся снова, потер мокрыми руками шею. Затем осторожно проморгался. Мир, сперва представший размытыми пятнами, вновь обрел четкие очертания, и по мере того, как успокаивалась взбаламученная рябь, сидевший на корточках юноша различил в озере темный силуэт своего отражения.
И не только своего.
Разобрать детали он не успел, да и озерная вода — плохое зеркало, когда смотришь вертикально вниз, а не под углом. Евгений лишь вскрикнул, и его рука дернулась к копью, но фигура, стоявшая за спиной, оказалась проворнее, несмотря на свои грузные габариты. Сильные лапы — или все-таки руки? — схватили юношу, притискивая его руки к бокам и лишая его возможности сопротивляться. Из своей сидячей позы он даже не мог лягнуть навалившуюся на него сзади тварь. Он слышал довольное урчание у себя над ухом и чувствовал резкий звериный запах. Сейчас зубы вопьются в шею — и конец…
И все же юноша продолжал отчаянно сопротивляться, силясь вывернуться из жуткой хватки. В какой-то миг ему показалось, что у него получается, но он тут же понял, что это само чудовище поворачивает свою добычу лицом к себе. Черт его знает, почему оно не начало жрать его прямо со спины — возможно, хотело перекусить горло спереди… В следующее мгновение Евгений уже был повален на спину — наполовину на сушу, наполовину в воду — а голодно рычащее чудище размером, наверное, с хорошего медведя, но при этом лишенное шерсти, наваливалось на него сверху своей жирной, горячей и влажной тушей. Евгений увидел прямо над собой разверстую толстогубую пасть… «Ну вот теперь точно хана!» — мелькнуло в мозгу юноши. Но вместо укуса из пасти вывалился длинный язык и липко облизал ему лицо. Дракина непременно стошнило бы от омерзения, если бы еще было, чем. Однако гурманские наклонности врага подарили ему еще несколько секунд. Продолжая извиваться, он вдруг почувствовал под пяткой твердый круглый металл. Копье! Евгений резко подгреб ногой и сумел ухватить оружие левой рукой. Но рука по-прежнему оставалась крепко прижатой к туловищу навалившимся на него монстром, чье хайло уже вплотную приблизилась к лицу жертвы. И тогда Евгений, до того рефлекторно пытавшийся отвернуться, сам открыл рот и со всей силы впился зубами в омерзительный язык!
