— Да, мама, это я.

— Господи… — мама всхлипнула и заплакала, а я почувствовала, как в этот момент обрывается мое сердце.

— Мам, не плачь. Прошу тебя, — совсем неубедительно попросила, готовая сама вот-вот разрыдаться, но вовремя выдернула себя в реальность, понимая, что это сейчас непозволительная роскошь.

Я снова нервно оглянулась на дверь и, не найдя там изменений, развернулась к ней почти спиной, чтобы приглушить звучание своего голоса, а затем очень поспешно и негромко заговорила:

— Мам, прости, я не могу долго говорить. Со мной все в порядке, я сейчас… В безопасном месте.

— Мелисса… — очередной приглушённый всхлип отозвался болью в грудной клетке. — Детка, прошу тебя… Ещё не поздно всё исправ…

— Нет, — отрезала я и, собравшись с духом, тихо озвучила ту единственную правду, которая существовала для меня: — Если я вернусь, он убьет меня, мама.

В трубке послышалось пораженное оханье.

— Что ты такое говоришь, Мелисса? — ошеломленно спросила мама, а я грустно улыбнулась и прикусила дрогнувшую губу, почувствовав внезапное жжение слёз в уголках глаз.

Если бы ты знала, мама… Но ты не знаешь, веря лишь в картинку. Я хотела заорать ей, что все не так, но я знала, что это бессмысленно. Она не услышит.

— Мам, я должна идти. Не беспокойся обо мне, я что-нибудь придумаю. Пожалуйста, не пытайся звонить на этот номер, он не мой. Я постараюсь связаться с тобой в ближайшие дни.

Закончив свою речь почти скороговоркой, я быстрым движением опустила телефон и нажала на отбой, прежде чем мама могла что-нибудь ответить. Затем сразу же удалила номер из журнала звонков, чтобы замести следы и на всякий случай выключила телефон.

— Не припоминаю, чтобы я разрешал тебе брать мой телефон, — вдруг раздался позади голос, уже во второй раз чуть не вызвав у меня сердечный приступ.

Пискнув, я едва не выронила телефон, и стрелой повернулась к двери, увидев там Дориана. Мое сердце бросилось вскачь и руки задрожали от осознания того, что меня застукали на горячем.

Взгляд Дориана опустился на место, где я держала телефон, задержавшись там на мгновение. По мере этого его лицо сильно нахмурилось и он вернул глаза вверх, встретившись с моими.

— Кому звонила? — требовательно спросил, вдруг направившись в мою сторону.

Я внезапно оробела и не сразу нашлась, растерянно потупив взгляд.

— Неважно, — глухо бросила первое, что пришло на ум, когда он настиг меня.

— Нет, важно, — строго сказал Дориан, вырвав из моей ослабевшей руки телефон. Это заставило меня поднять взгляд. — Скажи мне, кому ты звонила?

— Ты ведь не хочешь говорить мне, кто эта девушка, с чего я должна? — вылетело из моего рта ещё прежде, чем я успела подумать.

Глаза Дориана стали шире и вдруг гневно потемнели.

— Дура, — раздражённо процедил он сквозь зубы и, сильно сжав в руке телефон, развернулся, чтобы бросить его обратно.

— Что-то ещё? — обиженно фыркнула ему в спину и, не получив ответа, продолжила: — Я ухожу, Дориан, и мне нужно, чтобы ты открыл дверь.

— А если я откажусь? — с явным нетерпением бросив телефон на тумбочку, он снова развернулся ко мне, устремляя тяжёлый взгляд.

Я ошарашенно открыла рот и уставилась на него, не сразу осознав.

— Что..? — растерянно спросила.

Оказывается, к такому ответу я вообще не была готова.

— Я не открою дверь, Мелисса, — твердо отчеканил он, ступив ближе и вызвав во мне волну нервозности.

Я тут же отступила назад, сохраняя между нами ничтожную, но хотя бы какую-то дистанцию.

— Почему? — мои глаза ошарашенно забегали между его, пытаясь найти там правдивый ответ. — Разве ты не хотел быстрее избавиться от меня? Твоя девушка ясно дала понять, что мне не стоит здесь задерживаться.

Дориан удивлённо поднял брови, смотря на меня, но через мгновение опустил их. Затем слегка наклонил лицо вниз и покачал головой, рассмеявшись себе под нос.

— Эвелин, — проговорил он про себя незнакомое мне имя, но я все равно услышала.

Я нахмурилась, не разделив его настроения. Какого черта ему весело?

— Что смешного? — фыркнула я, сморщив лоб, но он опять меня поразил.

Веселье упало с его лица буквально за секунду, и черты наполнились абсолютной серьёзностью, когда он снова взглянул на меня.

— Что ещё она тебе сказала? — спросил он, внимательно вглядываясь в мое лицо.

— Ничего! — воскликнула я, вдруг почувствовав себя невероятно глупо, но тут же попыталась съязвить: — А что, должна была?

Мой, надо сказать, слабый выпад, он проигнорировал, как будто вообще не услышал. Вместо этого посмотрел на меня так проницательно и осознанно, что мне стало не по себе.

— Я говорил тебе, что ты можешь оставаться здесь, сколько захочешь. Я своему слову не изменяю, Мелисса.

— Жаль, что девушек этот принцип не касается, — грустно улыбнувшись, я прошмыгнула мимо него в попытке уйти, но внезапно мужские пальцы сомкнулись на моем локте, остановив меня.

Вздрогнув, я опустила взгляд на место, где он удержал меня, и недовольно нахмурила брови.

— Пусти меня, — запротестовала и попыталась вырвать локоть из крепкого захвата, но он вдруг дёрнул меня к себе, и я, вскрикнув, почти завалилась в его объятия.

— Отпусти меня, Дориан! — закричала я, но в ответ он практически захватил меня в крепкий капкан своих рук, не спеша отпускать.

— Дура, — снова прорычал мне в лицо, вызвав внутри горькую обиду. Одинокая слеза не удержалась, покатившись вниз по щеке.

— Я это уже слышала, может придумаешь что-нибудь оригинальнее? — бесцветно бросила с печальной улыбкой, решившись поднять на него опустевший взгляд.

Глаза Дориана оживились, со странной пристальностью блуждая по моему лицу, прежде чем произошло то, что выбило из меня весь воздух.

Его рот резко обрушился на меня, впиваясь терзающим поцелуем в мои губы. Толчок сильнейшего тока прошел сквозь мою кожу, и я сдавленно промычала, сопротивляюще уперевшись ладонями в твердую грудь.

Дориан оторвался от моего лица с тяжёлым дыханием, и будто не ощущая моих отчаянных протестов, сжал одной рукой мою талию, а другой скользнул вверх и сильно обхватил затылок.

— Бесишь, — выдохнул он мне в губы, прежде чем вновь впиться в меня коротким, ожесточенным поцелуем. — Как же ты меня бесишь.

А затем усилил напор, кусая мои губы, истязая, наказывая, подчиняя себе. Не давая ни убежать, ни избежать. И я знала, что было за что наказывать: я требовала от него того, что сама не готова была дать. Правды. И самое грустное, что моя правда в любом случае гораздо хуже его.

— Взаимно, — не осталась в долгу я, едва успев перевести дыхание, когда он снова завладел моим ртом, страстно и необузданно.

Я покрутила головой, но он крепко зафиксировал мой затылок и проник языком в рот, целуя так жестко и требовательно, что у меня подкосились коленки.

Не выдержав железной настойчивости, я сдалась, и с громким вздохом ответила ему так же ожесточенно, кусая, выказывая через поцелуй всю свою боль, невысказанные слова, горечь и ревность.

Наши языки сплелись в жёсткой борьбе, а руки на моем теле оживились, двинулись по талии вниз и сильно смяли ягодицы, вплотную притянув к разгоряченному мужскому телу.

И тогда я почувствовала это. Дориан был возбуждён. Сильно.

Не успев испугаться этой мысли, я ощутила, как его руки властно подхватили меня под попу и рывком подняли над полом, обернув мои ноги вокруг своей талии.

Взвизгнув, я в последний момент ухватилась за его плечи, боясь упасть, и вдруг почувствовала движение.

Движение, которое в следующую секунду оборвалось. Меня бросили на кровать и, раздвинув мои ноги, нависли надо мной неподвижной скалой.

Мое сердце бешено заколотилось в груди, едва не вырываясь.

Боже мой, что прямо сейчас происходит? Мы действительно собираемся это сделать?

Ни на секунду не давая мне возможности передумать, Дориан склонился надо мной и сжал в кулаках края моей блузки. Той самой разорванной блузки, которая была на мне тогда, на мосту.