Показался американский солдат. Капрал Такео Симицу вскинул винтовку. Он аккуратно прицелился, глубоко вдохнул и выстрелил. "Как на учениях", - подумал он, когда приклад винтовки "Арисака" ударил его в плечо. Американец скрючился и упал. Симицу скрылся в окопе, вырытом прямо посреди ананасовой плантации неподалеку от Вахиавы.

   Он совсем не гордился тем, что приходилось стрелять во врага. Американцы были храбры. Он видел это с самой высадки. Они оказались храбрее, чем он ожидал, несмотря даже на то, что многие пытались сдаться, вместо того, чтобы сражаться насмерть. Получалось нечто похожее на спорт.

   Но стрелять по ним вот так, казалось ему нечестным. Их, что совсем не учили прятаться? Воевать Симицу начал ещё в Китае и в своем полку считался ветераном. Китайца, например, невозможно было увидеть, пока тот не выстрелит тебе промеж глаз. Винтовок у них не хватало, не говоря о более тяжелом вооружении, но они делали всё, что могли и даже больше.

   Американцы, напротив, кажется, были вооружены лучше его собственных бойцов. Если бы не удалось подавить их авиацию, сдвинуть их с места оказалось бы невозможно. Однако всё выглядело так, будто они просто не знали, что делать, поэтому раз за разом расплачивались за свою нерасторопность.

   Над головой Симицу просвистели пули. Он рассмеялся. Американцы, видимо, считали, что он останется торчать на одном месте. Они были похожи на людей, которые прикрывают живот уже после того, как их туда ударили, а потом, после удара по лицу, прикрывали уже его. Они не знали, что будет дальше и о своем противнике думали так же. За эту наивность им тоже приходилось расплачиваться.

   Позади Симицу раздались глухие хлопки миномета. Поп. Поп. Поп. Мины ложились в точности на позицию пулеметчиков, которую янки так неосторожно раскрыли. Симицу надеялся, что расчет был убит. Но даже если они погибли, вывести из строя пулемет не удастся. Это не настолько сложная конструкция, чтобы простые бойцы не могли с ним справиться.

   В окоп капрала забрался лейтенант Ёнэхара. Для лучшей маскировки на каску он прицепил листья ананаса. Он перемещался подобно змее, не поднимая живот от земли. Лейтенант указал на юг.

   - Видишь вон тот белый дом, капрал?

   Симицу на мгновение высунулся и снова скрылся в окопе.

   - Да, господин. Вижу. Тот, что в сотне метрах позади вражеских позиций?

   - Hai, - ответил Ёнэхара. - Он самый. Он стоит на возвышенности. Нашей роте приказано его занять. Твои бойцы пойдут в атаку с остальными.

   - Есть, господин, - сказал Симицу. Это было единственное, что он мог сказать, получая приказ. Впрочем, не совсем. Высказывая личное мнение о приказе, он добавил: - Непростая работёнка, господин.

   - Непростая, да, - согласился Ёнэхара. - Однако полковник Фудзикава считает, что этот дом важен. Я поведу вас в атаку. Если понадобится сковырнуть американцев с их позиций, воспользуемся мечами и штыками.

   Штык был хорош, чтобы потрошить цыплят. Если воткнуть его в землю, на рукоятку можно повесить котелок. Для других целей Симицу им пока не пользовался. Но если лейтенант поведет их в бой, он пойдет, не мешкая.

   - Так точно, господин, - ответил он. Если американцы не побегут, он угостит их штыком, если, конечно, прежде не пристрелит.

   - По моей команде, - сказал Ёнэхара и уполз обратно. Симицу передал новость бойцам.

   Миномет стих. По американцам начала бить полевая артиллерия, находившаяся дальше в тылу. Когда лейтенант Ёнэхара закричал: "В атаку!", Симицу выскочил из окопа и побежал к американским позициям.

   - Отделение! За мной! - выкрикнул он. Бойцы тоже начали выбираться из окопа. Капрала переполняла гордость. Он и, правда, принадлежал к расе воинов. Как американцы рассчитывали остановить его и таких, как он?

   Ответ на этот вопрос он получил раньше, чем сам того хотел. Американцы рассчитывали остановить их плотным огнем. Пулемет, который недавно стрелял по нему, снова открыл огонь. К нему присоединились другие, прежде молчавшие. Японские солдаты начали падать, как подкошенные. Пуля разорвала рукав гимнастерки Симицу, словно убеждая отступить или залечь.

   Тем не менее, он продолжил идти вперед. Командир взвода приказал, значит, нужно подчиняться. Лейтенант Ёнэхара вытащил катану. На лезвии меча играли солнечные блики. Оно способно отрубить руку, или даже голову, если Ёнэхаре представится такой шанс. Едва Симицу закончил обдумывать эту мысль, как пуля угодила лейтенанту прямо в лицо, а затылок взорвался веером кровавых брызг. Он рухнул так, словно все его кости в одно мгновение превратились в воду.

   Вид упавшего командира вывел его из некоего подобия лихорадочного бреда. Капрал Симицу посмотрел направо, затем налево. Большая часть роты погибла. На ногах остался лишь он, да несколько человек. Если они побегут дальше, они не победят. Они погибнут. Теперь Симицу отчетливо это понимал. Пулеметам было плевать, что ты какой-то там воин. Они тебя убьют, как и любого другого.

   Однако солдатам был дан приказ атаковать. Симицу задумался, как он мог его изменить. Отдавший его офицер погиб, однако приказ продолжал действовать. Пули не могли уничтожить команду, лишь солдат, пытавшихся её выполнить. Ни Симицу, ни других японских солдат никто никогда не учил отступать. Если он прикажет выжившим отойти, они его, скорее всего, не послушаются.

   Все эти мысли пронеслись в его голове за долю секунды. И вдруг, решение поразило его, словно удар молнии.

   - На позиции! - крикнул он. Об отступлении он не сказал ни слова. Все поняли приказ, как надо и смогли вернуться в окопы, не потеряв чести.

   Они также сумели извлечь из этого выгоду. Хоть Симицу и не произнес слова "отступление", но таковым оно и было. Они смогли утащить раненых, но мертвых пришлось бросить. На всём пути к окопам, их подгоняли американские пули.

   Рядом с Симицу в окоп прыгнул рядовой. Им оказался Акира Мураками, первогодка, ещё молоко на губах не обсохло. По крайней мере, так было до первого боя. После высадки на Оаху, в их подразделении сосунков, сопляков, первогодок больше не осталось. Однако Мураками смотрел на капрала широко открытыми глазами, спрашивая:

   - Что с нами сделают, когда узнают, что мы... вернулись? - Слова "отступили" он тоже произносить не стал.

   - Мы сделали всё, что смогли, - сказал Симицу. - Может, у танка получится захватить дом. Пехота этого не сможет. Сама не сможет.

   Мураками лишь пожал плечами. Спорить с капралом он не посмел, но и верить ему отказывался. Симицу продолжал:

   - К тому же, что такого они смогут сделать с нами, чего не могут американские пулеметы?

   Этот довод попал в цель. Молодой солдат вздрогнул и кивнул.

   Никто так ничего и не сказал об отступлении. Через полтора часа в небе заревели пикировщики "Аити". Они проредили позиции противника, которые не сумела занять невезучая пехота. Снова пришел приказ атаковать. Практически без сопротивления, преодолев разгромленные укрепления американцев, японские солдаты двинулись на Вахиаву.

   "Почему они не послали бомбардировщики до того, как американцы начали по нам бить?" - гадал Симицу. Но спросить об этом было некого. Вопрос так и остался без ответа. А война продолжалась.

   Получив желаемое, лейтенант Джим Петерсон быстро понял, что это ещё не всё. Будучи ещё довольно молодым человеком, он наивно полагал, что совершил нечто уникальное. Но все остальные вокруг были слишком заняты выживанием, чтобы утруждаться разубеждать его.

   Флот мог надеть на него каску, дать винтовку и отправить воевать. Но, оказавшись на передовой, он понял, что в армии ему не очень-то и рады. Сержант осмотрел его и сказал:

   - Сэр, вам придется снять капитанские знаки отличия, пока вы не убили кучу народу.