– Что так? – полюбопытствовала Райская. – Я не про дрочку, а про воздержание. Ты ж реликтовый самец!

– Так получилось, – уклонился от ответа Яр-Яр.

– Иди мойся тогда, стрелок!

– Опять?..

– Не опять, а снова! – Райская раздражена. – Подмойся хотя бы.

После иду в летнюю душевую и я, вымыть волосы – засохнет спермач, потом хер отдерёшь. Ещё и руки все в вазелине. Шампунь оказался дерьмовым, и я помыла голову с мылом. На этот раз вернулась в дом голой.

– И долго ждать восстановления? – рекламным жестом я встряхнула мокрыми длинными вьющимися каштановыми волосами.

– Хрен знает, как получится, – пожал плечами стрелок. – Минут двадцать, полчаса.

– Давай тогда чаю попьём, – сказала я. – С лимоном.

Скорострел вскипятил воду. Пока в чайнике с жёлтой розой заваривался чёрный «Tess», он положил в чашки по кружку лимона, добавил по три ложки сахарного песку и начал давить лимон чайной ложечкой – сначала в одной чашке, потом в другой.

– Сколько лет тебе, Ярослав-Ярополк, то есть Ярополк? – спросила я.

– Тридцать три. Позавчера исполнилось.

– Нормуль. Возраст Христа, все дела. Смерти не боишься?

– Чуть-чуть. Стараюсь не думать об этом.

– В бога веришь?

– В христианского? – уточнил Яр-Яр.

– В какого-нибудь.

Он продолжал давить лимон с сахаром, потом через ситечко налил в чашки одной заварки и начал методично размешивать.

– В христианского точно не верю, – наконец сообщил ариец.

– Поддерживаю! – одобрила я.

– Я, скорее, буддист.

– Одобряю! – поддержала я.

Он смотрел на меня обнажённую: юная плоть, титечки большие, высокие, объёмистые, талия широкая, но животик пилоскинький, ножки длинные, ладные (не жирные, ни анорексичные – самое оно), писечка едва припушённая, щелочка короткая, ровная, аккуратная. Боровичок снова встал молодцом, слегка подёргиваясь.

– Ну, братец, давай-ка с чайком попозже, – сказала я.

Сдёрнула с кровати вязаное покрывало и легла на спину, пошире расставив ноги. Во избежание повторных недоразумений я навазелинила только себя, совсем слегка, для подстраховки – и своей смазки выделилось предостаточно.

Залупа натужно, но вошла; живот у меня поджался, мне сделалось немного больно, но в целом хорошо. Засунув до упора, Яр-Яр кончил.

– Только теперь про воздержание не пизди, – предупредила я. – И получаса не прошло!

– Ты очень привлекательная девушка, – по-прежнему невозмутимо отозвался Ярослав-Ярополк, вынимая скользкого обмякшего дружка. – И очень тесная.

– Мерси бьян за комплимент, – отозвалась я. Ну ладно. По крайней мере дефлорация худо-бедно свершилась и теперь я была обеспечена качественным потомством (про телегонию ещё не забыли?).

Опять принимать душ стало лень и ему, и мне.

– Полотенце ещё есть у тебя? – осведомилась я.

Он достал из шкафа широкое длинное полотенце с синими слониками. Я задрапировалась так же, как хозяин, обмотав только чресла и оставив великолепные перси на свободе.

– Поздравляю, – сказал он.

– С дефлорацией?

– Ну да.

– Мерси боку, – сказала я. – И я тебя поздравляю, Ярополк.

– А меня с чем?

– Целибат прервал. Это раз. Сочную почти целочку оприходовал. Это два, – сказала райская советница. – Поди, не было у тебя такой как я, признайся?

(«Это раз» – это я, конечно, у жидогрузинчика К. Ропоткина подтибрила.)

– Не было, – признаётся он с печальным вздохом. – Мне вообще с бабами не везёт. Одни страхотии попадаются. Только две красивых было, и то, относительно.

– Относительно чего?

– Относительно восприятия.

– А сколько всего у тебя баб было? – полюбопытствовала я.

– Дюжина, около того, – Ариец задумался, ведя в уме подсчёты: – Ты пятнадцатая.

– Маловато для тридцатника, – сокрушилась я. – Я бы с твоей внешностью и полтишок обработала.

– Ты со своей внешностью и больше обработаешь, – молвил он пророчески.

– Как фамилия у тебя, Ярослав-Ярополк, в смысле Ярополк?

– Распутин.

– Опять врёшь?

– Нет. Могу паспорт показать.

– Покажи!

Дефлоратор извлёк из барсетки документ и протянул мне.

Распутин Ярослав Сергеевич, пол муж, дата рождения 11.06.1977, место рождения гор. Москва. Паспорт выдан ОВД «Крылатское» города Москвы. Дата выдачи 13.04.2001. Код подразделения 77*-**0. Серия 45 06, номер 76****.

Аннабела Райская удовлетворена – не соврал. Любовники сели к столу. Чай был едва тёплый, но очень вкусный. Вечерело. Бело-голубые занавески воздушно шелестели на ветерке.

– Распутин, ты сегодня дольше минуты сможешь? – осторожно поинтересовалась Аннабела Даниловна, отхлебнув ароматного сладко-кислого чая.

– Как пойдёт, – пожал плечами Ярослав Сергеевич.

– Ты уж постарайся. Ты же Распутин, ёб твою мать!

– Ты обещала не лаяться, Белочка, – мягко напомнил маловолосый ариец.

– Виновата, не спорю, – согласилась я. – Но и ты тоже хорош. Два выстрела за полчаса – это же натуральное безобразие! Да один ещё и холостой!

– Всё будет, – пообещал Распутин. – Ещё не вечер.

– А propos, уже вечер, – заметила Райская и почувствовала, как из неё вытекает сперма. – Пойду-ка я подмоюсь, всё-таки.

В третий раз Ярослав Сергеевич эякулировал через две минуты.

– Распутин, блять! Ты издеваешься, ёб твою в жопу, в рот и в оба уха?! – вознегодовала Аннабела Даниловна. – Ну как тут не материться, скажи на милость?!!

– Со мной такое впервые, – категорически заявил Распутин.

– Пизди больше! – не унималась Райская. – Ты скорострел, признавайся?!!

– Нет!

– Я насладиться в первый раз сексом хочу, а он брызгает направо и налево каждые три минуты, как школьник!

– Виноват…

– Если ты и в четвёртый раз облажаешься, Распутин, предупреждаю: ты меня больше не увидишь! – угрожала Аннабель. – И уж точно не потрогаешь!

– В четвёртый раз у меня, может, и вовсе не встанет, – подумал вслух Ярослав.

– Результат будет тот же, сам понимаешь.

Тут m-lle Райской приспичило погадить. Ну, блять, думаю, очень вовремя! Но делать нечего, против природы не попрёшь.

– Где туалет у тебя, Распутин?

– Нужник рядом с душевой.

– Лучше нужник, – поправила я и отправилась облегчаться. Стул, сколько себя помню, у меня всегда был идеальный – хоть не подтирайся. Тем не менее я в очередной раз посетила душевую и основательно, с мылом подмыла обе дырки. Пока голая шла обратно, с соседнего участка на меня пялились два малолетних гопника и противно, гнусно хихикали. Пусть зырят, мне не жалко.

– Мож, перекусим? – спросил Распутин.

– Я пас. Я вообще мало ем, фигуру блюду, – ответила я. – И ты не увлекайся, у нас четвёртый раунд впереди.

Пока он варганил яичницу на электрической плитке, я залегла в кровать и на смартфоне открыла последнюю книгу Пелевина. Распутин оттрапезничал и закурил пелл-меллину, предложил и мне.

– Я сигареты не курю, – отказалась я.

– Сигареты не куришь? А что тогда куришь? Вейп?

– Трубку курю.

– Ого! – восхитился Распутин. – Респект! А играешь во что?

– Я не играю, я читаю книгу, – надменно отозвалась я.

– Какая интеллектуальная сосочка! И какую книгу читаешь?

– Пелевина. Читал?

– Нет.

– Но слышал хотя бы о таком?

– Конечно.

– Почитай. Очень любопытно, – порекомендовала я. – Серьёзный автор, чтобы о нём в сети не писали.

– С чего начать?

– «Чапаев и Пустота» или «Т». А дальше как пойдёт. Если вообще пойдёт.

– Очень ты умная, я гляжу, – усмехнулся Распутин. – Для своих лет.

– Не такая глупая, чтобы считать себя очень умной, – мудро откликнулась я. – Но вроде не дурочка, это ты верно подметил.

Дело между тем клонилось к ночи.

– Ты готов к продолжению, Распутин? – спросила я, выключив смартфон. – А то… уж полночь близится, оргазма же всё нет.

– Давай попробуем… – Ярослав Сергеич усмехнулся – как мне показалось, несколько нервически. – …Мессалина.